Джагер - Андрей Левицкий

– Ну?! – Владыка уселся сзади.

– Сейчас.

Вик завинтил крышку бензобака, выжал сцепление, ударил по кикстартеру, выкручивая газ. Мотор зафырчал.

– На запад гони! – крикнул ему в ухо Гест.

Мотоцикл покатился по склону, набирая скорость.

– Ровней старайся вести. Чтобы не трясло.

Владыка схватил за плечо Петра, чья голова запрыгала из стороны в сторону.

Поток холодного воздуха ударил в лицо, из глаз потекли слезы. Вик сощурился.

– К топям давай! – прокричал Гест.

– Сгорим же!

– По-другому не уйти!

Мотоцикл съехал с дороги, запрыгал на кочках. Вик сбросил газ, выбирая места поровнее, объезжая крупные камни. Скорость заметно упала.

– Бензина в баке много? – донеслось сзади.

– Целую канистру влил!

Вик притормозил. Петр стукнулся носом в передний поручень на коляске. Гест выругался. Мотоцикл сильно затрясло, под колесами зашуршали мелкие камни. Въехав на небольшой пригорок, Вик остановил машину. Впереди глубоким оврагом вилось русло пересохшей реки. Илистые наносы покрыли берега затвердевшей коркой, кое-где торчали кусты терновника. Ветер гонял по дну оврага клубки перекати-поля.

– Правь вдоль обрыва. Дерево видишь?

– Да.

– К нему давай.

Вдалеке, где русло резко изгибалось, над левым берегом высилась липта – дерево, под которым хорошо прятаться от большого солнца. Ствол толстый, ветвистый, и крона плоская, с густой листвой. Воду рядом с ней искать бесполезно: липта пускает корни глубоко и вширь и, словно насос, выкачивает влагу. Для фермеров оно – сорняк, губит угодья. Правда, в Большой Московии применение липтам нашли. Во время мокрого сезона в них начинается сокодвижение – ветки срезают и плетут корзины, коробы, в которых съестные припасы долго не портятся. Еще мебель из мягкой на ощупь зеленоватой коры некоторые умельцы делают.

По илу мотоцикл почти не трясло, они быстро доехали до дерева. Вик загнал машину в тень, заглушил двигатель.

– Я посмотрю, как Петр, а ты лезь вверх, глянь, далеко ли погоня, – сказал Гест. – И заодно посмотри, как русло изгибается, где его переехать сподручней.

Вик встал ногами на сиденье, подпрыгнул, схватившись за сук, подтянулся и начал взбираться вверх, как по лесенке, цепляясь руками за ветки и переставляя ноги. Вскоре он забрался под самую крону, где шелестела листва. Вонь, доносимая ветром с огненных топей, обжигала нос, и Вик старался дышать ртом, потому пряный запах липты совсем не чувствовался. Покачав ногой толстую ветку, он проверил ее на крепость, присел, держась за ствол. И мелкими шажками двинулся вперед. Когда ветка стала заметно раскачиваться, остановился, приподнявшись, раздвинул листву руками, собрав в пучки тонкие стебли, чтобы не упасть, и выглянул.

На холме, откуда они недавно уехали, гарцевали всадники и стояла повозка, запряженная – Вик прищурился – ящером-манисом. Несколько бандитов спешились, место стоянки разглядывают. Вик отругал себя за то, что они с Гестом не убрали окровавленные бинты. Теперь бандиты знают, что один из беглецов ранен. Там же остались и пробитое колесо, и пустая канистра, которая могла в дороге пригодиться. Да и вообще Вик с Гестом на вершине порядком наследили. Если среди бандитов есть опытные следопыты или охотники, то они без труда определят, куда поехал мотоцикл. А на лошадях гораздо проще через русло переправиться…

Вик посмотрел в другую сторону. Овраг с почерневшими от ила крутыми склонами поворачивал почти строго на север. Вдали виднелись еще несколько липтов, торчавшие по сторонам от русла. Возле одного из деревьев берега были совсем пологие. Значит, там и переедем овраг, решил Вик и начал спускаться.

Когда он спрыгнул на землю, Гест сидел возле коляски. Преподобный пристегнул жреца двумя ремнями к сиденью, чтоб не болтало в дороге, и голову Петра обмотал платком, пропустив петли под мышками.

– Теперь не так трясти будет, и не задохнется, – сказал он, поднимаясь. – Что разглядел?

Вик рассказал о бандитах на холме и про пологий берег недалеко от стоянки.

– У Петра жар сильный, лекарь нужен. – Гест провел ладонями по лицу, потер щеки. – И нам отдых не помешает, вторые сутки на ногах.

– Бандиты тоже устали, – рассудил Вик.

– Верно. И обоз их далеко, и так быстро за ними не поспеет. Значит, уходим в огненные топи. Глядишь, отстанут стервятники. И у нас преимущество по времени будет. А топи проедем, там и Свирь близко. В монастыре вмиг Петра на ноги поставят.

Вик кивнул.

– Обмотай голову платком и вот, – Гест протянул ему две скрученных марли толщиной с мизинец, – в ноздри вставь.

Владыка показал на свой нос, откуда торчали два белых тампона, нахлобучил на голову тюрбан, и когда Вик покончил с марлей и натянул на лицо платок, сказал:

– Заводи.

И забрался на сиденье сзади.

* * *

Калеб опустился на одно колено, сгреб горсть земли, раскрошил в кулаке окаменелые кусочки и, развеяв пыль по ветру, шумно втянул носом воздух. След от мотоцикла хорошо читался на дороге, сбегавшей по склону холма. Свежий след, значит, недавно совсем беглецы уехали, вот только – куда? Вдалеке, слева от холма, за каменистой равниной пустыня начинается, дорога по самому ее краю идет. Справа огненные топи лежат. Дымом весь горизонт заволокло…

Прохор, не слезая с коня, смотрел в оптическую трубу на юг. Рядом с ним стояла повозка киевских – манис совсем по-собачьи вилял хвостом и принюхивался, опустив голову к земле. Монахи молча ждали, сидя на передке. Рэм с Юлом и Оглоблей спешились и разбрелись по склону, остальные всадники отъехали в сторону и тихо переговаривались.

– Рэм, Юл, – позвал Калеб. – Сюды все идите.

Он подцепил стволом карабина с земли окровавленный бинт. Концы его затрепыхались на ветру.

– Раненый у них, – сказал охотник, скинув тряпки, которые тут же сбились в комок, и ветер потащил их вниз по склону, словно шар перекати-поля.

Поднявшись, Калеб пнул пустую канистру.

– Заправились, походу.

– И колесо сменили, – Оглобля присел, разглядывая погнутый обод, покрытый жеваной резиной.

Подъехал Прохор.

– Что тут у вас?

– Совсем недавно они были здесь, – высказался Юл.

– И куда поехали? – произнес ординарец, складывая трубу.

Все посмотрели на равнину.

– Так по следу определить можно! – воскликнул Оглобля.

– Если с дороги свернули… – Рэм перестал почесывать шелушившуюся от жары руку, махнул неопределенно. – Ищи ветра в поле. Равнина камнем усеяна, дымом, смотри, как тянет с топей. Пока плутать будем…

Он снова махнул.

– К Минску они идут, – долетело с повозки.

Все, кроме Юла, обернулись. Быстрым шагом подошел Мирч Сельмур, осмотрел находки.

– Я бы в топи тогда пошел, – произнес Юл.

– Чего-о? – Прохор вытянул шею и приподнялся в седле, глядя на север.

Калеб покивал.

– Туда, не иначе. – Юл указал на дорогу. – Видите?

– Что? – спросил Оглобля.

– Вот и я ничего не вижу. Уехали ведь недавно, значит, к северу повернули, в дыму спрятались.

– Там же дышать нечем, – пробормотал Оглобля.

– Не, – Прохор помотал головой, – они ж не смертники…

– Когда припрет костлявая, – раздумчиво сказал Юл, – тогда и не на такое решишься.

– У них раненый, – добавил Калеб. – Быстро не поедут.

– Поворачиваем в топи, – заключил Мирч Сельмур и быстро зашагал к повозке.

Когда отряд выехал к пересохшему руслу, Юл придержал коня. С ним поравнялся Калеб, сзади пристроился Прохор, остальные порысили вдоль берега.

– Через топи ходить доводилось? – спросил Калеб.

– Было однажды, дурил по молодняку, – отозвался Юл, стягивая платок на подбородок.

– И?

– Река тут раньше была, но липты уже на моей памяти росли. Им вонь эта нипочем. А вот фермеры отсюда все посъезжали. Та́к вот… – Юл пожевал губами, сплюнул горечь. – Тогда торфяник и свалки за ним еще не сильно горели, к Минску и в Московию через этот брод Лига фермеров караваны водила.

– Брод близко?

– Угу, – буркнул Юл. – Только думается мне, что земля за ним вовсю уже горит. Липта торф хорошо сушит. Раньше дым только у перепутья начинался, а сейчас?

– Уже тута дышать невозможно, – закончил Калеб.

– А зачем фермеры через брод караваны водили? – подал голос Прохор.

– Сразу видно, не бывал в Пустоши, – усмехнулся Юл. – На перепутье застава орденская раньше стояла. И за Сухим морем, на подъезде к Харькову, до сих пор быть должна, и патрули там ездиют ихние. А застава что? Досмотр, оброк…

– А сейчас? – спросил Прохор.

– Тебя родичи, – Юл оглянулся, – видно, совсем малым в Москву привезли.

Прохор кивнул.

– Под Минском давно никто не живет. Лихорадка всех, почитай, выкосила. Небоходы одни остались, да и те крепость такую возвели… – Он дернул подбородком к небу. – И летают по округе, дежурство ведут. Ежели чужие забредают, могут лупануть из пулемета прямо с воздуха.