Всё, кроме любви (СИ) - Красовская Марианна

— Сто пятьдесят тысяч тарэ.

Джош мысленно перевел эту сумму в межгалактические единые кредиты и присвистнул. Это примерно годовой бюджет Квантра-14. Неудивительно, что Доргон так легко расставался с ценным рабом. Всего-то двенадцать тысяч тарэ! Он за вечер способен проиграть в казино в десять раз больше!

Помещения, где жили гладиаторы, были на нижнем ярусе. Здесь не было ни окон, ни каких-то особых удобств. На многих планетах тюрьмы были комфортабельнее. Часть рабов содержалась в общем «бараке». Лучшие удостоились отдельных камер. Обиталище Ягуара было почти роскошным по сравнению с остальными. Здесь была отдельная душевая, в комнате стол, стул и настоящая койка, а не матрас на полу. На столе лежало несколько книг, причем, судя по обложкам, каких-то учебников.

Здесь было тесно. Джош оставил свою свиту за дверью и вошел один.

— Прослушка или камера есть? — спросил он у Доргона.

Тот неопределенно пожал плечами. Джош понимающе кивнул и активизировал режим помех на браслете. Как представитель дипмиссии он имел право пользоваться такими гаджетами, тем более при беседе с соотечественником. Конечно, камеры все равно будут снимать, но звука не запишут.

Квантр в рабском ошейнике лежал в постели и смотрел в потолок. На посетителя сначала поглядел равнодушно, но разглядев хвост Джоша, буквально взвился на постели.

— Коммандор Аллегро? — отдал честь старший лейтенант Да-Эдра. — Приветствую вас. От имени правительства Квантра-14 рад сообщить, что вы свободны.

Коммандор недоуменно моргнул, а затем скривился. Радостным он не выглядел.

— Вы кто? — спросил он с глухим раздражением в голосе.

— Джош Да-Эдра, межпланетный посол.

— А Джордан где?

— Женился и ушел в отставку, — растерянно ответил Джош. — Он теперь министр внешней политики.

— Молодец. Хотя дурак, конечно. Верена ему не подходит.

— Так он на планетнице женился.

— Джордан? Этот традиционалист? На планетнице? — коммандор лег обратно в постель и прикрыл глаза. — И небо не упало на землю?

— А что вообще происходит? — Джош уселся на единственный стул верхом и с любопытством уставился на Аллегро. — Я вам только что сказал, что вы свободны… Но вы будто меня не слышите.

— Я не хочу быть свободным. Меня все устраивает.

— Вы на препаратах, да? — осторожно спросил Джош. — Доргон уверял, что нет… обманул, значит.

— Нет, я просто псих. Ненормальный. Слушай, Да-Эдра… А ты был влюблен когда-нибудь?

— Был, — поджал губы Джош. — Отвратительное ощущение.

— Беспомощность… Зависимость от другого человека… Жизнь без нее пуста…

Джош выдохнул украдкой. Он был рад уже тому, что начал что-то понимать. И что «она», а не «он».

— Кто она? И… как?

— Гвендолин Илдор.

— Не дурно, — вырвалось у Джоша. — Она красавица!

— Ты ее знаешь?

— Я был у нее в гостях. Послушайте, кончайте валять дурака. Пойдемте. Мы что-нибудь придумаем, правда. Это уже не смешно. Вы вообще представляете стоимость гладиатора-чемпиона?

— Нет. Дорого?

— Скажем так, мой бюджет на три месяца жизни здесь и выкуп соотечественников составил примерно половину вашей стоимости.

— И как вы выпутались из столь щекотливой ситуации?

— Вышел на Арену с н’илунгом. И победил.

— О! — Дамьен поднялся и повел плечами. — А я совсем свободен? Я могу сломать челюсть Доргону?

— Не сегодня. Как только будем улетать — без проблем.

— Мне нельзя улетать, Джош. Я не могу оставить Гвен в этом дерьме.

— Не здесь, коммандор. Давайте не здесь. Слушайте, я вас понимаю, — Джош почувствовал, что должен рассказать это. — Я был женат, я был влюблен в свою жену. Она меня бросила. Прошел год. Я прилетел сюда и увидел ее в ошейнике. Как вы думаете, что я сделал?

— Выкупил ее?

— Потратил все казенные деньги. Понимаете, да?

— Да. Пойдем, малыш Джош. А выпить у тебя есть? Я миллион лет не пил.

На выходе Доргон-младший неожиданно поймал Джоша за рукав, бесцеремонно оттащил в сторону и шепнул:

— Вы только побыстрее его вывозите. А то Гвен очень переживать будет. Но так лучше для них обоих, все равно отец убил бы ее, если бы узнал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Джош ненавидел эту планету всеми фибрами души. Ему было больно внутри и снаружи. Боже, его никогда так не избивали! И всё ради чего — ради соотечественника, которого еще пришлось уговаривать уйти! Все здесь перепуталось: брат покрывает сестру, которая спит с рабом. Рабы отказываются снимать ошейник. Что дальше? Третий и вовсе окажется рабовладельцем?

Что ж, хотя бы Найлзу точно требовалась помощь. И Саманте. Вот, это судьба. Он прилетел сюда следом за ней. Жизнь снова и снова сталкивает его с этой девушкой. За что же ему такое невезение? Лучше бы он был связан с Гвендолин Илдор, как Аллегро. Она хотя бы приличная и верная женщина. Хотя кто знает, что скрывается за ее изумрудными глазами…

Что делать с Аллегро, Джош и представить не мог. Оставить его на Мекроусау? В качестве кого? Как он будет здесь жить? Впрочем, дом Илдор никогда не примет бывшего раба в свои удушающие объятья. Черт возьми, как сложно, как всё сложно!

Глава 31. Долгожданный кошмар

Всё прошло даже лучше, чем она предполагала. Хвостатый выиграл, и даже на своих двоих с арены ушел. Это после н’илунга-то. Молодец. Отдаст ему братик гладиатора, никуда не денется. Просто классно. Хурт, по крайней мере, был доволен, хотя по нему это и не было заметно. Окружающим, но не ей.

Так что всё супер — его благодушное настроение поможет ей, наконец, осуществить задуманное.

Пенелопа, поднявшись с кресла, царственным жестом махнула “рабу”: “ Иди за мной “ и походкой от бедра, которую весь день вчера репетировала, направилась на верхние уровни здания.

Если Хурт и был удивлён, виду не подал. Рабский ошейник хоть и бутафория, но вот бластеры на поясах охраны — нет.

Открыв двери в на вид даже уютненькую спальню, неуловимо напоминавшую номер не самого дешевого отеля, девушка пропустила мужчину вперёд, и лишь затем вошла сама.

Пенелопа захлопнула дверь, позакрывала на ней все замочки — цепочки — защёлки, и сама потом привалилась спиной к двери.

— Боишься, что сбегу от тебя, девочка? — хохотнул убийца.

— Нет, — Пеппи нервно облизнулась. — Хотя ты можешь. Или сделаешь так, что я сама захочу сбежать. А так я просто не успею это все открыть, и ты меня остановишь.

— Девочка моя, — продолжал веселиться Хурт. — Думаешь, если я решу тебя напугать, то стану останавливать?

— Ага, — Пеппи шагнула к нему. — Думаю. То есть, не думаю. Я вообще не хочу думать. У нас ты есть, чтобы думать.

— Да? — Хурт заинтересованно притянул её, проверяя наличие бюстгалтера. — Я знаю, что ты умная девочка, но ты продолжаешь меня удивлять.

— Я стараюсь, — как можно преданнее заглядывая мужчине в глаза, прошептала девушка и, высунув кончик языка, демонстративно медленно провела им по верхней губе.

— Провокаторша, — выдохнул Хурт и сам начал облизывать её губы.

Пенелопу потряхивало. Сказать, что она боялась, было бы даже не преувеличением, это было бы ложью. Её просто скручивало от страха, особенно после откровений Гвен про первый раз. И про боль, и про мужа, хозяйничающего в травмированном месте, и про кровотечения. Да и на рабов и игры с ними она насмотрелась достаточно, чтобы к вожделению и похоти, вполне нормальных в её возрасте и при её положении, примешивалось отвращение.

Накрутив себя насчет первого раза и близости в принципе, она была немало удивлена, если не шокирована, своей реакцией на наказание Хурта. То, что на балконе. Несмотря на уязвлённую гордость, непринятие и необходимость подчиниться — противно ей не было. Вот совсем. И попроси, (ну, в его случае — скорее потребуй), Хурт этого снова — она бы, не раздумывая, согласилась. Даже не выкобениваясь.

Поэтому — да, уж если решила избавиться от девственности — лучше уж с ним.