Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Марин смотрит на него во все глаза, потеряв дар речи. Сейчас она смахивает на девочку-подростка с дрожащими губами и сверкающими от бессильной ярости глазами.
– Ты не оправдала надежд, – продолжает он. – Собственно, особых надежд с тобой никто и не связывал. Тебе просто надо было удачно выйти замуж, желательно за богатого, но тебя даже на это не хватило. Никчемная, никому не нужная – такой ты была с самого рождения.
В ответ вырывается жутковатый, утробный звук.
– Марин, – предостерегающе обращается к ней Нелла.
– Никто не пожелал иметь с тобой дело, – добивает ее Йохан. – Разве мы не пытались выдать тебя замуж? Но тут никаких денег не хватит.
Марин закрыла глаза, принимая этот ледяной душ. И снова утробный звук.
– Неправда, – наконец выдавливает она из себя. И потом еще раз: – Неправда. Но теперь это уже неважно. – Ее ногти впиваются ему в лицо, расцарапывают лоб, щеки, скулы, раздирают до крови кожу.
– Нет! – выкрикнула Нелла.
Йохан, взвыв от боли, пытается перехватить ее руки, но еще раньше получает удар коленом в пах. Она изо всех сил молотит его по лицу, а голос ее похож на шипение змеи:
– Ты хорошо устроился, очень удобно! – Она выплюнула последнее словечко – gerieffelijk – как горькую отраву. Ее правая нога пинает братца куда ни попадя, а кулачок исправно молотит его по голове.
– Марин, остановитесь, – молит Нелла. – Ну пожалуйста!
Золовка разражается рыданиями.
– Тебе не понять, – огрызается она, пока Йохан пытается парировать удары. Но вот они идут на убыль. Оба совершенно выдохлись. Руки Марин уже делают бессмысленные выпады.
– Марин, довольно, – говорит он. – Подрались, и будет.
Она поднимает на него глаза, из которых градом текут слезы.
– Резеки умерла.
Йохан так и застыл с поднятой рукой.
– Что?
– Умерла, – повторяет Марин. В обезумевших глазах сквозит печаль. Всегда уложенные волосы растрепались и закрыли лоб.
– Умерла? – на всякий случай еще раз уточняет Йохан.
Она кивает.
– Джек Филипс. Это случилось прямо здесь.
Краем глаза Нелла замечает, что Отто вышел из гардеробной и поднимается по лестнице. Йохан стоит с разинутым ртом, с широко раскрытыми от ужаса глазами.
– Ее труп лежит внизу, – поясняет Марин. – Он ее убил, Йохан, убил и убежал.
– Нелла, – Йохан поворачивается к жене. – То, что она говорит… это… это…
Он распадается на глазах, падает к собственным ногам… лицо разодрано, обнажено… он превратился в ничто, в пустоту, ждущую, когда ее захлестнет волна скорби… Нелла делает глубокий вдох.
– Да.
Йохан направляется мимо нее в куюню, где его шаги на время замирают. Она стоит наверху с колотящимся сердцем. Только бы он не спустился в подвал, только бы не… Но он уже спустился, вытащил мешок и вот уже развязывает непослушный узел.
– Моя девочка, – бормочет он себе под нос. – Моя милая, славная девочка. Что он с тобой сделал?
Нелла медленно, словно под тяжестью груза, спускается в подвал вслед за ним. Переживаемое им чувство потери передается ей. Йохан стоит на коленях, баюкая пропитанный кровью мешок из-под картошки с холодным трупом. Рельефная голова Резеки лежит на сгибе руки, а ее обнаженные черные десны растянулись в жутковатой улыбке. По лицу Йохана текут слезы.
– Мне очень жаль, – говорит Нелла.
– Это какая-то ошибка, – раздается в ответ. – Он это ненарочно… – Йохан обращает к ней заплаканные глаза и, словно до сих пор не веря, прижимает к себе мертвую собаку.
Окно
На следующее утро Нелла спускается вниз, чтобы незаметно улизнуть на Калверстраат. Но в углу тихо сидит Марин, глядя в прихожую, где она накануне поколотила брата. Рядом с ней большая глиняная чаша с засахаренными орешками. Нелла не верит своим глазам, а Марин, похоже, наплевать: отправляет в рот сладкие горошины перед самым окном, у всех на виду. «Душа страдает от полного желудка», – сказала она однажды. Не иначе как ее душа дала слабину.
– А где Йохан? – спрашивает Нелла.
– Ушел искать своего мальчика.
Тут входит Корнелия.
– Я просила его не идти, но он пропустил мои слова мимо ушей. – Вид у нее озабоченный, и вся она такая бледная, видимо, от бессонницы.
Нелла слышит поступь гражданского патруля, идущего по Херенграхт. Они с Корнелией подходят к окну и утыкаются носами в стекло. Красные ленты, коими мужчины перетянули широкую грудь, точно ручейки крови, притягивают лучи зимнего солнца. Металлические подковки сапог отбивают ритм, холодное оружие вызывающе бренчит на боку, инкрустированные перламутром пистолеты и дробовики выставлены напоказ.
– Надо что-то делать, – говорит Нелла. – Мы должны поговорить с Джеком.
Марин бросает в ее сторону неодобрительный взгляд, сжимая в руке очередной орешек. Корнелия сглатывает слюну.
– Он или ходит по борделям на Восточных островах, – откликается она, – или уже лежит где-то бездыханный.
Да, в борделях полиция нередко обнаруживает мертвые тела. Человеческое сердце разрывается в переломный миг, в минуту отчаяния, и какой-нибудь должник, вместо того чтобы выписать чек, выхватывает кинжал. Ну а власти, имеющие с борделей неплохой доход, предпочитают не слишком глубоко вникать в обстоятельства этих смертей.
– Ничего с ним не случилось, – отвечает ей Марин. – Рана поверхностная. И отойдите вы уже от окна, черт возьми.
Марин чертыхается! Она с вызовом встречает их изумленные взгляды.
– Окна так высоко, что патруль нас не увидит.
– Все равно.
Вчерашнее поведение золовки в очередной раз перевернуло Неллины представления о ней, и она не в состоянии подобрать точное определение своим чувствам.
– Если они узнают, что натворил Отто, его отправят в «Расфуйс». – Корнелия прислушивается к удаляющимся шагам и позвякиванию холодного оружия.
– Не узнают, – откликается Марин.
– А если он во всем сознается? Вы же его слышали? Он все расскажет. Джек не из тех, кто умеет врать.
Марин сопровождает ее слова безрадостным смехом, отправляя в рот еще один орешек.
– Что такое «Расфуйс»? – спрашивает Нелла.
– Мужская тюрьма, – объясняет Корнелия. – Арестанты трут серный колчедан, а порошок потом используется в красителях.
– Это еще не самое страшное наказание. – Марин вдруг встает, схватившись за живот.
– Что случилось? – пугается Нелла.
– Грецкие орехи, – она морщится от боли. – Переела.
Раздается стук в дверь, от неожиданности женщины вздрагивают, а Марин к тому же опрокидывает глиняную чашу, и все орехи разлетаются по мраморному полу. Скорлупа делает их похожими на жуков с посверкивающими кристалликами сахара на панцире.
Корнелия подходит к боковому окну.
– Вот новость! – восклицает она. – Что ему здесь надо?
Ганс Меерманс приближается к окну, чтобы все могли его разглядеть. Он кажется огромным, его продолговатая физиономия и широкополая шляпа с трудом вместились в проем.
Марин встает.
– Открой ему, – приказывает она.
Корнелия открывает дверь и делает книксен.
– Господин.
Сняв шляпу, Меерманс робко входит, за ним просачивается январский холодок. Корнелия захлопывает дверь, гость же старается держаться поближе к выходу.
– Я пришел к Йохану, – объявляет он.
– Его нет. – В голосе Марин звучат властные нотки. Снова усевшись и положив на колени пустую чашу, она принимается собирать рассыпавшиеся орехи.
– Марин, ты должна с ним поговорить.
– Вот как? – Вопрос обращен к грецким орехам.
– Мой сахар. Есть проблема.
– Ты хочешь сказать, сахар Лийк, – уточняет она. Меерманс смотрит на нее с видом человека, который слышит это не в первый раз. Марин, вздохнув, решает над ним сжалиться. – Тебе придется обсудить это с ним.
Она продолжает упорно избегать его настойчивого взгляда.
– Марин, ну ладно тебе.
Следует короткий смешок.
– Я не сторож брату моему[8].
Корнелия переминается с ноги на ногу, ей хочется поскорее уйти на кухню.
– Он не продал мой сахар, – говорит Меерманс. Марин поднимает глаза, не в силах скрыть своего изумления. – Товар гниет на складе. Почему Йохан не держит своего слова?
Марин потрясена. Она и понятия не имела о том, что партия сахара доставлена, а Йохан от нее это скрыл. Он обошел ее своим вниманием и сам не заметил, как обошел. Марин выглядит растерянной, не понимая, что происходит, лишенная силы воли. Удерживая чашу на коленях, она начинает потирать виски. Это, похоже, вошло у нее в привычку, она их массирует, словно стараясь освободиться от засевшей под ними нечисти, от отвердевшей мысли, блуждающей в черепной коробке. Краем глаза Нелла видит Отто, выглядывающего из гостиной через приоткрытую дверь. Встретившись с ним взглядом, она опускает глаза, чтобы не выдать его раньше времени.
– Йохан поступает как ему заблагорассудится, – наконец говорит Марин. – Уж кому об этом знать, как не тебе.
- Кто и зачем заказал Норд-Ост? - Человек из высокого замка - Историческая проза / Политика / Публицистика
- Заветное слово Рамессу Великого - Георгий Гулиа - Историческая проза
- Марк Аврелий - Михаил Ишков - Историческая проза
- Стоящий в тени Бога - Юрий Пульвер - Историческая проза
- Великие любовницы - Эльвира Ватала - Историческая проза
- Мария-Антуанетта. С трона на эшафот - Наталья Павлищева - Историческая проза
- Чудак - Георгий Гулиа - Историческая проза
- Средиземноморская одиссея капитана Развозова - Александр Витальевич Лоза - Историческая проза
- Спартак - Геннадий Левицкий - Историческая проза
- Девушка индиго - Наташа Бойд - Историческая проза / Русская классическая проза