Конан - против Звездного братства - Роланд Грин

Айбас не решился показаться невежливым и не стал спрашивать, чью именно кровь готова была пролить служанка. Кроме того, он не хотел показать и свое невежество относительно традиций и обрядов Поуджой, из которых он выудил только то, что могло спасти принца Урраса.

- Отлично, - сказал Айбас. - Я же, в свою очередь, клянусь донести это до всех, кто чтит законы племени, чтобы они узнали о принесении клятвы принцессой, как того требует традиция. От себя лично клянусь расценивать принца Урраса как брата племени Поуджой отныне и впредь.

Эта клятва могла помочь избежать выполнения прямых указаний графа Сизамбри по поводу судьбы наследника. Хотя, честно говоря, Айбас не очень опасался таких указаний в ближайшее время. Он был достаточно наслышан о ране графа, чтобы быть уверенным в том, что этот человек еще долго будет командовать и приказывать только ночному горшку. Более того, он мог и вовсе умереть.

Тогда благорасположение принцессы Чиенны будет для Айбаса далеко не лишним. Граф раньше ввергнет страну в окончательный хаос, чем сможет захватить власть. А идея переждать этот хаос где-нибудь в другой стране вряд ли придется по душе местной знати.

Завершив визит самой замысловатой почтительной фразой, Айбас вышел на улицу. Стояла глубокая ночь.

Прежде чем его глаза снова привыкли к темноте, он дважды чуть не упал.

К счастью, кошмарный сон больше не преследовал его. Это было добрым знаком, ставшим приятной неожиданностью. Может быть, он наконец-то попал в милость к богам?

Возможно, что и так. Но Звездные Братья были куда ближе, чем боги. Убедить их - задача потруднее, чем втолковать то же самое Чиенне. Поднимаясь по деревенской улице, он начал повторять про себя обращение к колдунам.

Он так увлекся этим делом, что еще два раза чуть не расквасил себе нос. Виллу он просто не заметил, словно она вдруг стала невидимой. И даже раскат дьявольского грома не смог оторвать его от своих мыслей.

Конан превратил следующие двое суток в сплошной марш-бросок для своих стражников и для людей Райны. Он сквозь пальцы смотрел на то, что каждую ночь несколько человек исчезали под покровом темноты. Иногда это происходило и днем, когда густая чаща могла быстро и надежно скрыть дезертиров.

Райну бесило как дезертирство, так и явное равнодушие Конана.

- Если так и дальше пойдет, то дней через десять у тебя останется лишь горстка ветеранов.

- С нами останутся твои люди.

- Естественно, - выпалила Райна и прикусила губу.

Но Конан, по своему обыкновению, не обиделся на язвительное замечание в свой адрес, соответствующее истине. Еще несколько дней скитаний по горам - и предсказание Райны сбудется в полной мере.

- Нам некуда идти, пока мы не узнаем, сумел ли Декиус вывести короля из дворца, - сказал Конан. - Люди понимают это. Кроме того, они понимают, что если граф победит, то любому числившемуся в королевской страже жить останется немного, но смерть его будет долгой и мучительной. Тот, кто направился домой, чтобы собирать урожай и стать мирным крестьянином, если и не спасет себя от ищеек Сизамбри, то хотя бы поможет семье.

Киммериец не стал говорить Райне, что она должна была все это продумать сама. Кому, как не ей, дочери боссонского крестьянина, знать, что лишняя пара рук в период уборки урожая могла спасти целую семью от голодной смерти зимой.

Через несколько мгновений Райна, смутившись, в замешательстве положила ему руку на плечо:

- Прости меня, Конан. Я как-то не подумала об этом.

Вдруг она улыбнулась и подмигнула:

- Ты так застыдил меня, что я теперь и не знаю, как дальше смогу отдавать приказы людям, которых сама завела в эту дыру.

- Ну так собери их и отведи обратно, откуда вы пришли. Чего проще, а? спросил он, шлепая ее по мягкому месту. - Да они за тобой - хоть в огонь, хоть в воду. Не понимаю, и чего они в тебе только нашли?

Однако Конан не сделал вид, что не слышит, когда несколько солдат заговорили о том, что можно было бы кое-чем поживиться в деревнях и на хуторах.

- И думать не смейте об этом. По трем причинам. Первое: нам нужны хорошие отношения с селянами, если мы не хотим, чтобы они с жалобами рванулись к Сизамбри, сообщая ему, где мы находимся. Во-вторых, мы еще сможем продержаться, охотясь, ловя рыбу, собирая ягоды, - хотя бы еще немного.

- Сколько еще держаться? Пока короля не найдем, что ли? - спросил кто-то из-за спин товарищей.

- Да, короля или его могилу, - спокойно ответил Конан. - До тех пор, пока Элоикас жив, наша присяга обязывает нас служить ему. Если он мертв, та же присяга обязывает нас спасти наследника и возвести его на трон.

Гробовое молчание встретило эти слова капитана. Было так тихо, что хрустнувшая ветка показалась огромным деревом, упавшим на сухие кусты.

Конан положил ладонь на рукоять меча и продолжил:

- И наконец, третья причина, по которой вы оставите крестьян в покое. Тот, кто только попробует сделать что-либо подобное, будет иметь дело со мной и моим старым приятелем.

Одним плавным движением меч вылетел из ножен, со свистом описал дугу в воздухе, блеснув на солнце, и неслышно скользнул обратно на свое место.

Отряд отправился дальше в еще более мрачном настроении. Даже Райна казалась потрясенной жесткими словами Конана.

- Слушай, неужели ты и вправду задумал... - начала она.

- Тсс! - Он прижал палец к ее губам и замедлил шаг, отстав настолько, чтобы никто не мог слышать его.

- Да почему бы и нет, во имя Крома! Если Элоикас мертв - младенец становится королем Пограничья. Он заслуживает лучшей резиденции, чем Поуджой. Если Элоикас жив, то Сизамбри все равно имеет перед ним непреодолимое преимущество, пока его дочь и наследник находятся в лапах колдунов.

Конан не уточнил, что стал бы рисковать жизнью даже ради того, чтобы вытащить последнюю посудомойку или безродного сопляка из этой ловушки. Оказаться в руках колдунов из Поуджой - такого благородный человек не пожелал бы и злейшему врагу.

- А если Сизамбри погиб?

Конан покачал головой.

- А если жив? Разве его люди не отправятся на поиски нас по всем окрестным лесам?

- Мы даже не знаем, сколько людей он потерял, - сказал Конан. - А кроме того, хоть меня и тошнит при одном упоминании об этом сыне последнего кушанского конокрада, но я точно знаю одно: убить его ой как непросто!

Райна скорчила гримасу:

- Да ты просто от гордости ломаешься, изрекая как что-то новое само собой разумеющиеся вещи.

Дальнейшие претензии замерли на ее губах. Тихо-тихо, далеко-далеко, но... ошибки быть не могло - они ее слышали.

Флейта!

Рука Конана снова потянулась к мечу, но на этот раз клинок не покинул ножен. Вместо этого Киммериец сделал глубокий вдох и после паузы выпустил воздух с такими громовыми проклятиями, что эхо долго еще не могло успокоиться, блуждая от холма к холму.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});