Дети Железного царства - Ирина Валерьевна Ясемчик

короткой шерстью губы.

Зрачки лайки вдруг сузились, увлекая за собой резко потемневшую радужку, шерсть словно втянулась в кожу, и вот перед Зоряной стоит уже не пёс, а молодец лет двадцати пяти. Черноволосый, кареглазый, немного сутулый, видно много времени провёл, согнувшись над книгой. Парень удивлённо посмотрел на свои руки, сжал-разжал пальцы, провёл ладонью по волосам, лицу, пощупал рукав дорогой красной рубахи.

— Невероятно. Я снова стал человеком! Вот уж не думал, что это так получится!

— Любовь самое сильное колдовство, — улыбнулась Зоряна, — это я тебе как ведьма говорю. Если ты, конечно, не передумал ещё любить колдунью. Не боишься?

— Я бы сказал, вопрос стоит несколько иначе. Согласится ли чародейка выйти замуж за обыкновенного учёного, не наделённого волшебной силой, если вышеупомянутый учёный предложит ей руку и сердце? Зоряна, я хочу, чтобы ты стала моей женой.

— О… — щёки кощеевой дочери заалели, — я согласна.

Истислав привлёк её к себе.

— Знаешь, раньше я просто радовался, что могу быть рядом с тобой. А теперь — счастлив, — прошептал он, целуя девушку в губы.

Никто из них не смог бы точно сказать, миг или вечность длился этот поцелуй. Учёному хотелось, чтобы время остановилось, и никогда бы не пришлось размыкать объятия, но Зоряна вдруг вздрогнула, в глазах мелькнул испуг.

— А где мой брат? Он… он жив?

— Полагаю да. Он уехал сразу после того, как ты… упала.

— Значит, отец отпустил его?

— Да. Он сказал, что вина за смерть сестры будет для Ярослава самым тяжким наказанием, более тяжким, чем смертная казнь.

Девушка поёжилась как от холода, теснее прижалась к Истиславу.

— Да, это отец правду сказал. И Ярослав был прав, когда говорил, что мы для Кощея не дети, а хорошее оружие. Я всегда надеялась, что батюшка меня хоть немного любит. Ошиблась. Месть для него дороже меня оказалась.

— Зато для меня ты дороже всего! — горячо воскликнул учёный.

— Знаю. И верю. Но где теперь Ярослав? Ой, какая я глупая, у меня же зеркальце волшебное с собой!

Бережно извлекла из поясного мешочка зеркальце, которое, к счастью, не разбилось. Коснулась рукой стекла.

— Покажи мне Ярослава, — они вместе с Истиславом наклонились над зеркалом.

Сперва было видно только отражение темнеющего неба, потом в самой глубине показался алый огонёк костра. Пламя блеснуло на клинке кинжала, который поворачивал то так, то эдак Ярослав. Добромир помешивал в котле, и, судя по движению губ, мурлыкал себе под нос песенку. Зоряна внимательно пригляделась к кинжалу в руке брата. Вроде раньше у него такого не было. Да, не было. Странно выглядит это оружие. Словно едва различимая чёрная дымка окутывает блестящее лезвие. Ровная, не колеблющаяся на ветру, как дым костра.

— Кощеева смерть! — догадалась девушка, — они добыли её!

Ярослав повернулся, теперь он смотрел, казалось, прямо на сестру.

— Я знала, братик, что ты справишься, — шепнула она, — удачи тебе и дальше.

Истислав передёрнул плечами.

— Становится холодновато. Шерсть греет куда лучше одежды. Не развести ли нам костёр?

— Разведём пожалуй. Огниво и кремень у меня есть.

— Разве ты не можешь зажечь огонь иначе? Колдовством.

— Могу, но сейчас у меня вряд ли хватит сил даже на такое простое колдовство. Кроме того, отец чувствует волшебство, связанное с огнём. Мне вовсе не улыбается сейчас встретиться с ним. Если мы окажемся в плену, Ярослав станет для отца лёгкой добычей. И уж тогда всему конец.

— Ты хочешь присоединиться к брату?

— Конечно хочу!

— Но без коней мы не сможем их догнать.

— Не беда, я могу позвать лошадь колдовским свистом. Простая вещь, совсем незаметная. А тебе в любом случае лучше остаться здесь, уж не обижайся.

— И не думаю обижаться. Я прекрасно знаю, что как воин никуда не гожусь. Но так ли нужен воин в подобной битве? Ведь к нужной цели приведёт только один-единственный удар, одним-единственным оружием.

Зоряна задумалась. Они в молчании собрали хворост, в молчании развели костёр, сели рядышком у огня.

— Я боюсь, что отец пошлёт дружинников, чтобы отнять у Ярослава кинжал. Вдвоём им не справиться.

— C целым войском и троим не справиться, — возразил Истислав, — но думаю, ты напрасно боишься. Царь Кощей вряд ли доверит кому-то забрать у Ярослава свою смерть. Какой-нибудь ловкач запросто припрячет её, и придётся начинать всё сначала. А то и хуже получится: мало того, что кинжал себе заберёт, так ещё других на свою сторону переманит. Уж лучше с хорошо известным противником дело иметь.

— Ты прав. Отец сам нас обучал, если дело дойдёт до поединка, легко поймёт, какой будет удар и как его отбить. Я должна помочь брату!

— В поединке один на один ты ничем помочь не сможешь. Давай не будем спешить. Кощеев замок не так далеко отсюда, вряд ли мы разминёмся с Ярославом и Добромиром, если останется на месте.

— Карр! — подал голос Уголёк, всё ещё сидевший возле отца на ветке дерева, — хочешь, царевна, я слетаю к твоему брату, обрадую его?

— Нет, — мотнула головой Зоряна, — он тебе не поверит. Решит, что ловушка. Попробуй лучше просто его найти. Как окажутся они с богатырём поблизости — дай мне знать.

— Слушаюсь, — воронёнок поклонился, несколько неуклюже, но с достоинством.

Истислав обнял девушку за плечи.

— Не тревожься. Теперь уж всё будет хорошо.

— А я не тревожусь, — Зоряна снова прильнула к юноше, — ведь мы вдвоём.

Глава семнадцатая. Поединок

Горлица сидела у окошка, вышивала. В первый же день она попросила чернавку принести ткань, иголку с нитками и пяльцы. Надо же чем-то занять голову и руки, иначе совсем тоска одолеет. Сердце рвётся на волю, а разумом понимает девушка, что не будет ей спасения. Змея, что мост стережёт, наверное, даже Добромиру не под силу одолеть. При мысли о богатыре заныло в груди. Глянула на полотно. Пройдёт время, и украсит его вышивка — конный витязь, сражающийся со змеем. Чёрный змей уже был вышит, и конь почти готов, остался только витязь. А конь почему-то буланым получается, как тот, на котором её Зоряна увезла. На глаза навернулись слёзы, царевна крепко сжала веки. «Это не от грусти, не от страха, — решительно сказала она себе, — просто глаза устали. Отдохнуть немножко надо».

Она отложила пяльцы, встала. Тихонько спустилась по винтовой лестнице к двери. Из-за неё слышались голоса — стражники переговаривались между собой. Горлица прислушалась.

— Слыхал новость, Кречет? Железный Волк пропал.

— Как пропал? Ты не шутишь ли, брат Ястреб?

— И не думаю. Бес его знает, как, а только пропал. Ушёл по приказу царя Кощея нарушителя границы искать,