На дальних воздушных дорогах - Эндель Пусэп

Голова немножко закружилась от такого сверхдлинного и путаного объяснения. Но мы поняли: только главный синоптик, который основательно познакомился с содержанием папки, имеет право давать консультации пилотам и штурманам.

Ясно.

Стол главного синоптика и в самом деле выглядел любопытно. На нем, под целлулоидным покрытием, лежала еще одна карта Атлантического океана. На прозрачном целлулоидном листе — условные знаки, которыми обычно пользуются предсказатели погоды. Главный синоптик был похож на шахматиста, делавшего свои ходы в соответствии с данными, только что полученными от метеорологических станций, самолетов и кораблей. Когда «начальник небесной канцелярии» делал свой ход в виде циклонов и антициклонов, то и главный синоптик перемещал целлулоидный лист с нанесенными на нем условными знаками по прикрепленной к столу карте.

Опять просто и наглядно. В работе штаба было много интересного. Но так как наше время было ограничено, мы не могли вникать во все. В момент, когда мы собрались уходить, вошли два офицера в мундирах американских летчиков. Судя по погонам, старший из них был полковник, младший — капитан.

Подполковник Балструд представил нам вошедших.

— Полковник Хиллс, — сказал старший из американцев и протянул мне руку.

Значит, это тот самый командующий американской авиацией в Англии, с которым нам советовал познакомиться полковник Стукалов во время нашего разговора в Лондоне.

Американский капитан оказался штурманом одного из самолетов, обслуживавших трансатлантическую линию.

Полковник Хиллс вскоре с нами распрощался, сказав, что всю интересующую нас информацию мы получим от капитана.

Мы перелистали всевозможные карты и таблицы, которыми была наполнена довольно объемистая папка капитана. Действительно, там было много такого, что заслуживало внимания или могло нам пригодиться. Прежде всего нас интересовали маршрутные карты полета. Они оказались не такими «простынями», какими снабдили нас англичане в Лондоне. Маршрутная карта, которую продемонстрировал нам американский летчик, была лучшей из всех, какие нам доводилось видеть до сих пор. Для имеющего такую карту пилота или штурмана отпадает необходимость наносить туда еще что-нибудь от себя или производить какие-нибудь расчеты. Радиостанции, пеленгаторы, длины их волн и позывные, аэродромы и подходящие для приземления площадки, запретные зоны, рельеф местности — все было точно отмечено. Летчику оставалось только сунуть карту в планшет и отправиться в путь. Кстати, в то время англичане совершали полеты, ориентируясь в основном по радиопеленгаторам, а американцы предпочитали радиомаяки, густая сеть которых покрывала весь континент.

Наши штурманы Штепенко и Романов воспользовались подходящим случаем. Нужные карты оказались в их планшетах.

Закончив свои дела, мы покинули штаб. Подполковник Балструд был настолько любезен, что предложил нам воспользоваться своей личной машиной:

— Пока вы здесь, вы могли бы немного развлечься и ознакомиться с окрестностями.

Предложение было, конечно, заманчивым, но, увы, на развлечения у нас не оставалось времени.

В гостинице нас ожидали прибывшие из нашего посольства инженеры Борисенко и Иванов. Товарищ Майский послал их помочь нам в подготовке самолета.

Вечером позвонил из Лондона полковник Стукалов:

— Англичане советуют для перелета через океан взять с собой их радиста и штурмана.

Этого еще не хватало!

— Товарищ Стукалов, у меня и так двойной экипаж, в том числе два штурмана и два радиста. Каждый из них мастер своего дела. Мы тут из кожи лезем, чтобы уменьшить вес самолета, а вы советуете взять с собой примерно двести килограммов балласта!

— Но что мне ответить «хозяину»? — послышался озабоченный голос полковника.

— Скажите, что в своем экипаже я так же уверен, как и в самом себе. У меня нет никаких сомнений в способностях моих штурманов или радистов. Я посоветовал бы вежливо отклонить предложение англичан… Так и доложите «хозяину».

— Хорошо, постараюсь! — И полковник повесил трубку.

Когда я сообщил только что полученную новость своим штурманам, их лица помрачнели.

— Тогда оставьте нас прямо тут на берегу, — обиженно сказал Штепенко.

— Ну-ну, не надо горячиться! Я же отказался от услуг англичан, — постарался я успокоить его.

Через пару часов меня опять позвали к телефону. Звонили из советского посольства, снова из Лондона.

— Англичане настоятельно советуют нам взять с собой для перелета через океан их авиационных специалистов. Мы знаем ваше мнение, но нам кажется, что было бы полезным все же взять с собой хотя бы опытного радиста.

Мне не оставалось ничего другого, как согласиться. Возражения были исключены.

На следующий день, когда мы после обеда сидели в холле за шахматной доской, к нам подошел капитан Хэдсон с каким-то довольно тучным мужчиной. Мое внимание привлек красноватый цвет его лица и сомнительный оттенок носа.

— Кэмпбел, — представился незнакомец, — радист. — И схватил мою руку в свою ладонь величиной с лопату.

— Это радист, который будет сопровождать вас в Вашингтон и обратно, — объяснил капитан.

Полный мужчина сказал что-то по-английски.

— Мистер Кэмпбел говорит, что он работает радистом с того самого дня, когда Маркони изобрел радио, — перевел Хэдсо'н, улыбаясь.

— Мистер Кэмпбел ошибается. Скажите ему, что пер-воизобретателем радио является не Маркони, а русский ученый Попов. Следовательно, в России могут быть радисты, рабочий стаж которых окажется больше стажа мистера Кэмпбела, — с улыбкой парировал я остроту Кэмпбела.

Жизнерадостный мистер ничуть не был смущен этим замечанием. Его лицо постоянно светилось радостью и удовлетворением.

Когда Хэдсон ушел, мы остались без переводчика. Мистер Кэмпбел беззаботно смеялся над чем-то. Я тоже постарался придать лицу веселое выражение, но думаю, что получилось это не особенно удачно. Меня тревожила мысль о том, что на нас вдруг обрушились лишние килограммы, отложившиеся в полном теле мистера Кэмпбела… Ладно, справимся. И место ему найдем. Там, где вмещаются тринадцать, можно найти место и для четырнадцатого. Ведь народная мудрость гласит: в тесноте, да не в обиде.

Первым актом деятельности нового члена нашего экипажа был безмолвный, но понятный мужчинам во всех концах света жест. Мы направились в бар. С помощью жестов и мимики мистер Кэмпбел старался нам объяснить еще что-то, но на этот раз мы не приблизились к сути дела ни на йоту. Со временем мы усвоили кое-что из тайн английского языка, в первую очередь, конечно, то, что касалось родного для нас дела — авиации, а темы из «частной жизни» оставались еще недосягаемыми сферами… Только тогда, когда у нас снова появился переводчик, мы узнали, что супруга мистера Кэмпбела, провожая его из Монреаля, сделалась якобы очень щедрой (впервые за все время их долгой совместной жизни) и дала ему на виски с содовой целых четыре доллара! «God save the king!»[4] — воскликнул мистер Кэмпбел, захлебываясь от смеха и помахивая долларами. В конце концов у каждого из нас оказался в руках стакан, наполненный виски, джином или пивом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});