Война 2033. Пепел обетованный. - Чекмаев Сергей Владимирович Lightday

Увидев перекрестье в зрачках, она все поняла раньше меня, не зря я, видно, столько рассказывал ей про имплантат. Она даже попыталась меня удержать. По-моему, я с силой вывернулся из ее рук и даже оттолкнул. Кира схватила меня за локоть.

— Я прошу тебя!

Тщетно. Роботы зудели электронным кодом, и этот зуд отдавался в мозгу нестерпимым грохотом. Словно у меня под черепом внезапно заработал кузнечный пресс.

Не возьмусь утверждать, что в какой-то момент в башке щелкнуло. Может, и так, но за нарастающим ритмом гулких ударов, я ничего не услышал.

Кто-то просто сказал мне: «Иди!» — и я пошел.

Стряхнул с себя песок, передернул затвор СВД и выскочил из укрытия.

Пустыня в окрестностях кольцевого заслона.

Локальные координаты неизвестны

Первый уровень концентрического заслона у начала дороги на Новую Москву.

Локальные координаты неизвестны

Механоидов не упрекнешь в нерасторопности — они заметили меня сразу. Ближайший Р2-Д2 сразу же развернул в мою сторону лазерную турель. Тройная точка целеуказателя запрыгала по одежде.

Не знаю, почему они не стреляли. Обычно роботы бьют не раздумывая по всему, что движется. И в то, что уже не движется, иногда тоже. Наверное, непонятная железка в моей голове сбила их с толку. Может, сигналы какие передавала. Не знаю.

Я вообще про нее почти ничего не знаю. Много позже, обдумывая случившееся, я так и не решил, что же меня спасло. И заодно уж — что толкнуло на безумную до идиотизма атаку. В очередной раз имплантат преподнес мне сюрприз.

Клянусь, я отдал бы все, лишь бы кто-нибудь выдрал дерьмовую штуковину у меня из черепа. И стич с ней, с меткостью. Раньше как-то и без чипа в башке неплохо справлялся. Вреда от него не меньше, чем пользы,　— на кой тогда он такой сдался?

Но это все было потом. А в тот момент я стоял в двадцати метрах от грозно развернувшихся в мою сторону механоидов и сжимал в руках СВД. Прикладом вверх, как топор, словно я хотел раздолбать металлических уродов в рукопашной.

Внутренний голос кричал: «Стой, дурак! Что ты делаешь!» — но я его почти не слышал. Так, нудело что-то в самом дальнем уголке сознания. Большую же его часть занимала ненависть. Я ненавидел механоидов до судорог, до потемнения в глазах. По— моему, даже рычал на них и выкрикивал бессвязные угрозы. А когда из-за нарастающей активности их переговоров — наверное, обсуждали, не пора ли уже меня наконец пристрелить,　— гул в голове усиливался, я, задыхаясь от бешенства, шагал вперед. Раз, другой, пока меня снова не останавливали лазерные точки.

Не знаю, чем бы все закончилось. Для меня — точно плачевно. Но тут, совершенно неожиданно, ожило радио:

— Андрей! Вернись! Пожалуйста, вернись… Я тебя очень прошу.

Кира повторяла одни и те же слова раз за разом. Сквозь слезы, которые душили ее, сквозь рвущиеся наружу рыдания.

— Вернись, Андрей… я не хочу, чтобы ты уходил. Не бросай меня!

Чип в башке толкал меня вперед, а знакомый, но какой-то далекий голос в наушниках тянул назад. Несколько минут я стоял на месте, раскачиваясь, словно выпивоха-старатель на выходе из бара. Ноги почему-то перестали слушаться, подкосились, и я упал на колени.

Наверное, это меня и спасло.

Над головой разом простригли воздух три или четыре лазерных луча.

Радио взорвалось.

— Ан-дре-е-е-е-ей!!!

Я ткнулся головой в песок, стараясь заглушить буйство голосов в мозгу. Тот, непонятный и неслышный, что так убедительно сказал мне «иди», все еще пытался что-то нашептывать, а второй кричал, надрываясь:

— Что случилось?! Ты живой? Андрей, отвечай!! Ответь… пожалуйста… ответь мне!

И вдруг появился третий. Грубый мужской голос, почти без интонаций сказал:

— Отлично, парень. Ты их отвлек. Лежи на месте и не двигайся.

Кира замолчала. Потом, запинаясь и путая слова, спросила:

— Что… Кто здесь? Кто говорит? Андрей, ты слышишь?!

— Тише, девушка. Не отвлекай. И друга своего не дергай — он тебе жизнь спас, дурочка. Дай теперь и ему шанс выжить.

Я отстраненно слушал их диалог — без удивления или облегчения, словно я только того и ждал. В мозгу перегорел блок эмоций. Я не чувствовал совершенно ничего.

Легкий ветерок доносил до меня запахи машинного масла и нагретого солнцем металла. Изредка шелестели гусеницы, когда механоиды меняли позиции.

И они больше не стреляли.

Позже Кира рассказала, что роботы, почуяв новую цель, начали перестраиваться, разворачивая боевой порядок фронтом на восток, боком ко мне. Я ничего не видел.

Но услышал.

Грохот тяжелого баррета не спутаешь ни с чем, даже во сне или в отключке.

Бронебойная пуля ударила в защищенный композитной броней корпус ракетного М4. Кира видела, как он остановился на секунду, будто налетел на каменную стену. Задрал к небу турели, пошевелил ими, как богомол усиками. Замер.

Вторая пуля вдребезги разнесла роботу блок наводки — во все стороны полетели куски металла и пластика. Турели слепо обвисли, но приготовленная к выстрелу ракета успела сойти с направляющих. Взревел ускоритель, и, распустив огненный хвост, она ушла свечой круто вверх и унеслась в пески.

Роботы интенсивно обменивались сигналами — координатор выстраивал подопечных навстречу угрозе. Гул под черепом снова усилился, набатные волны опять накатывались друг на друга. Я выпустил из рук винтовку, обхватил руками голову и перекатился на спину.

— Андрей! Что с тобой?

Я не ответил. Прямо передо мной возвышался один из лазерных Р2-Д2. Механоид проскрежетал траками в считаных сантиметрах от моей ноги. Поднятая роботом пылевая взвесь едва не похоронила меня с головой. Песчинки попали в глаза, и на несколько секунд я ослеп. Лишь слышал, как грохотали рядом гусеницы и тонко подвывали моторчики сервоприводов.

На глаза навернулись слезы. Несколько мгновений — и я снова мог видеть, разве что моргать приходилось чаще.

Механоиды перестроились. Роботы с лазерными турелями прикрыли подбитого ракетчика, ремонтный Р2-Р3, неуверенно цепляя грунт поврежденными гусеницами, поспешил убраться из сектора обстрела. А может, наоборот, торопился к М4, чинить пострадавшего собрата.

— Куда ты?　— спокойно и даже весело спросил по рации незнакомый голос.　— Не уходи.

Я хотел ответить, что никуда, в общем, не собираюсь, но сдвоенный залп баррета быстро разъяснил мне, что к чему.

Он обращался не ко мне.

Очень отчетливо, словно сквозь оптику увеличителя, я увидел, как брызнула металлом расстрелянная гусеница ремонтника. Бронебойные пули вышибли крепления звеньев, металлическая лента поползла вперед, как внезапно ослепшая змея. Слетела с ведущего фрикциона, дернулась вперед, как живая, и с лязгом растянулась на песке.

Переговоры механоидов снова заставили меня ткнуться лбом в землю. Опять что-то кричала Кира, но знакомый набатный звон забивал все внешние звуки. Я даже роботов перестал слышать: они танцевали недалеко от меня совершенно беззвучно. Все четверо Р2-Д2 сдвоенным залпом обеих турелей ударили из лазеров. Далеко в песках блеснули вспышки попаданий, плавя кремнезем в стеклянные капли. Они тут же засверкали на солнце, слепя и оптику, и инфракрасные датчики роботов.

Наш друг с барретом прекрасно знал, как драться с механоидами. И пока он ни разу не ошибся.

Координатор быстро учился. Поняв, что лазеры на таком расстоянии вряд ли поразят цель, он попытался достать врага тяжелым оружием. С разбитым блоком наведения ракетчик мог попасть разве что в небо, но «сто четвертый» поднапряг свои электронные мозги, просчитал расстояние до цели и угол наведения сам. Я видел, как открылся глазок лазерного дальномера на макушке координатора. Спустя мгновение он, видимо, передал данные М4 — правая турель у того поползла вверх, повернулась, дважды дернулась, корректируя наводку.

Баррет успел раньше. За несколько мгновений до ракетного залпа обездвиженный ремонтник получил пулю в подвеску опорных катков. Все это время они бессмысленно крутились, а сам Р2-Р3 дергался из стороны в сторону, отчего все сильнее садился в песок неповрежденной левой гусеницей. Бронебойная снесла два передних катка. Робот покачнулся вправо, просел, оставшиеся катки тоже уперлись в грунт, взметнув вверх небольшой песчаный вихрь. Зато высвободилась левая гусеница, бешено вращаясь, чиркнула по песку. Механоид заплясал на одном месте и внезапно полетел вперед, словно спущенный с цепи крашер.