Спасая Амели - Кэти Гольке

– Я понимаю.

Женщина смягчилась, вздохнула.

– Проходите, садитесь рядом с ней, пока я накрою на стол. Поешьте. Это единственное, что вы можете сделать вместе.

Джейсон не стал спорить, но обрадовался, что заранее позаботился о подарке для ребенка. Когда хозяйка вышла из комнаты, журналист достал из внутреннего кармана куртки маленькую книжку с самыми яркими картинками, какие ему удалось найти.

Амели распахнула глазки, и впервые в них вспыхнула жизнь. Джейсон тоже ощутил радость. Он сказал языком жестов: «Меня зовут Джейсон», потом сделал возле уха знак, обозначающий букву «Д», – причудливый жест, выбранный им для обозначения своего имени. Ничто в Германии не могло сравниться с робкой улыбкой, которую подарила ему малышка, когда в ответ сделала знак «А» у ямочки на щеке.

Джейсон засмеялся, а Амели прижала ручку к его груди.

– Ты чувствуешь? – Он вновь засмеялся.

Девочка робко улыбнулась ему, но он практически ничего не видел – у него перед глазами была пелена. Джейсон закашлялся, указал на книгу, что лежала на столе перед ними, и сделал знак, которому его научил Элдридж: прижал ладони друг к другу, потом открыл их, как обложку книги. Это означало: книга – подарок для тебя.

Амели наклонила голову набок и жестом показала: «спасибо», но при этом выглядела сбитой с толку. Джейсон вновь сказал языком жестов «книга» и стал ждать.

Девочка прищурилась и тоже ждала.

Джейсон улыбнулся, распахнул объятия.

Амели вскарабкалась ему на колени, пытаясь заглянуть в глаза. Явно удовлетворенная увиденным, она уселась и открыла книгу. Девочка стала шевелить губами, и Джейсон понял: она мимикой показывает: «читать», – явно вспомнив о том, как ей вслух читала мама. Амели повернулась, обхватила его лицо маленькими ладошками, обвела пальчиком рот и показала на книжку.

– Хочешь, чтобы я тебе почитал? – Джейсон погладил ее по голове. – Но ты же не слышишь этих слов, разве нет, малышка? Ты не знаешь, что они означают.

Однако Амели опять показала пальчиком на книжку и прижалась к нему. Джейсон одной рукой обнял ее и вновь раскрыл ладони. Амели раскрыла свои.

В комнату вошла невысокая плотная хозяйка и, покачав головой, вытерла руки фартуком.

– Она как обезьяна: копирует все, что видит. – Женщина поставила перед Джейсоном чашку горячего, но сильно разбавленного напитка из цикория, а перед Амели – кружку молока. – Жаль, но на большее она не способна. – Хозяйка вернулась к мытью посуды.

«Обезьяна? – Джейсон стиснул зубы, чтобы не выругаться вслух. – Амели умная. Смышленая. Она нас обоих за пояс заткнет».

Девочка потянула его за рукав и опять показала на книгу, а сама тем временем уложила головку ему на грудь.

– Ты чувствуешь вибрации, когда я говорю – вот оно что! – Джейсон улыбнулся. – По-моему, я могу читать что угодно, говорить что угодно, и все будет хорошо до тех пор, пока буду показывать на картинки.

Амели заерзала у него на коленях, и Джейсон понял, что малышка довольна.

Казалось, книга открыла для нее целый мир воспоминаний. Как только он закончил читать, девочка подняла четыре пальца и гордо указала на себя.

Джейсон поднял все пальцы, стянул туфли и носки, указал на пальцы ног, потом на уши, глаза, нос, рот и на локоть. Затем ткнул пальцем себя в грудь, выражая восхищение. Хозяйка дома невольно рассмеялась, и Амели тоже залилась радостным хохотом. У нее был красивый смех, только немного неестественный.

Не прошло и часа, как Джейсон встал и потянулся. Амели внимательно следила за ним. В ее глазах журналист заметил страх того, что он сейчас уйдет.

– Ни в коем случае, малышка! – прошептал Джейсон с улыбкой. – Мне просто было необходимо, чтобы ты поняла: мне можно доверять.

Хозяйка снова вышла из комнаты и вскоре вернулась с полной корзиной белья – она только что сняла его с веревки.

– Хорошо, что вы уже уходите. Скоро из города вернутся мои соседи. Они не должны видеть ваш автомобиль, иначе возникнет слишком много вопросов.

– Я увожу девочку с собой. Спасибо, что прятали ее все это время. Знаю, для вас и для вашей семьи это был огромный риск. Если бы вы помогли собрать ее вещи…

– Увозите ее? Но куда? Человек, который привез девочку, ничего не говорил о том, что ее заберут. И он еще не расплатился со мной за эту неделю. Обещал отдать деньги через две недели.

– Планы изменились.

«Мне следовало бы догадаться, что срочное письмо – всего лишь уловка посредника, чтобы запросить больше денег», – подумал Джейсон.

– Нельзя увозить девочку… пока я с ним не поговорю. Пока не получу свои деньги.

Пока хозяйка говорила, Джейсон осмотрел комнату. Он не увидел ни телефона, ни телефонных проводов, которые вели бы к дому, но журналист не собирался попадать в расставленные силки, не хотел, чтобы эта женщина вызвала подкрепление.

– Несите вещи девочки. Я заплачý.

– Ну… не знаю… – Женщина колебалась.

Джейсон пожал плечами.

– Как знаете. Мы уезжаем. – И подхватил Амели на руки.

– Подождите! Подождите! Сейчас я поищу то, с чем она приехала… хотя вещей у нее почти не было.

– Поскорее.

Джейсон достал бумажник. Он не мог рисковать и оставлять что-то из принадлежащих Амели вещей для последующего шантажа.

У женщины загорелись глаза. Она кивнула и поспешно скрылась на втором этаже.

Не прошло и минуты, как она вернулась с платьем и туфельками Амели, с лентами, чтобы вплетать в волосы, и бельем.

– Где украшения ее матери?

– Украшения? Для ребенка? Ничего не было.

Джейсон знал, что женщина лжет. Он сам видел, как мать вешала что-то на шею Амели, прежде чем они вошли в клинику. Еще он знал, что Кристина оставила дочери что-то из своих личных вещей. Украшение стало бы опознавательным знаком – медальон, кольцо на цепочке. Что-то маленькое, что всегда можно носить при себе. Джейсон спрятал портмоне в карман.

– Вы уже взяли за услуги. Попытаетесь продать украшение на черном рынке – и я позабочусь о том, чтобы ваше имя и фотография как похитительницы детей появились во всех газетах Германии.

– Nein! Постойте! Подождите! – воскликнула женщина.

– Вы испытываете мое терпение, фрау.

– Дайте-ка я еще разок проверю. Возможно, что-то и было. Одну секунду! – И женщина опять помчалась наверх.

Джейсон услышал, как выдвигается ящик, как в нем шарят.

Хозяйка вернулась на кухню уже не торопясь, без прежней наглости.

– Покажите деньги! – потребовала она, сжимая ладонь.

Джейсон вновь вытащил портмоне.

– Покажите украшение!

Женщина раскрыла ладонь. Там лежал небольшой серебряный медальон – филигранное сердечко.

– Откройте.

Внутри была фотография Кристины.

* * *

Джейсон сожалел, что сам не может отвезти Амели в Обераммергау. Он чувствовал, что должен ее защитить. Никто прежде не смотрел на него с таким доверием, с такой надеждой.

Самому себе он признался, что еще ему бы очень хотелось увидеть Рейчел, узнать, что она в безопасности, разглядеть в ее голубых глазах хоть что-то похожее на беспокойство, которое испытывал он сам. Но иностранный журналист, американец, путешествующий с маленькой немецкой девочкой – неважно, мужчина или женщина, – обязательно вызовет подозрения. Он мог бы всех выдать.

Джейсон знал, что Амели в надежных руках фрау Бергстром, и понимал, что связи этой женщины в Германии и ее возможности доставить малышку в целости и сохранности в Обераммергау намного превосходят его собственные. И тем не менее журналисту претила мысль о том, чтобы оставить Амели незнакомым людям, в особенности на попечение служанки, которая открыла ему заднюю дверь в доме Бергстромов.

Но на этот раз коренастая служанка положила ему на плечо руку в знак утешения.

– Мы о ней позаботимся. Фрау Бергстром можно доверять. Забирайте платье, ленты и туфли – все сожгите. Их не должны найти – по этим вещам слишком легко опознать малышку. А медальон мы для нее сохраним. – Служанка уже закрывала дверь. – Ой! Чуть не забыла! Фрау Бергстром просила вам передать. – Она сунула ему в руки какие-то бумаги и вытолкала за дверь. – Теперь ступайте.

Джейсон обреченно кивнул, закрывая за собой дверь. От надрывных рыданий Амели у него разрывалось сердце.

Тем же вечером, оставшись в одиночестве в гостиничном номере, он прочел полученные бумаги. Адрес, инициалы «Д. Б.».

– Дитрих Бонхёффер, – прошептал журналист. – Этого человека я должен знать.

Джейсон закончил читать цитаты, которые выделила для него в Святом Писании фрау Бергстром, а потом сосредоточился на абзацах, которые он отметил в книге Бонхёффера. В конце концов журналист закрыл обе книги и погасил свет. В темноте легче в чем-либо признаваться – например, в собственном желании сыграть перед Рейчел и Амели роль героя и в том, что он до сих пор точно не знал, что им двигало. Джейсон очень привязался к малышке – к ребенку, который только начинал жить во враждебно настроенном к нему мире. Янг знал об этом не понаслышке, он на собственной шкуре прочувствовал это в те времена, когда жил в деревне и его отец-алкоголик до смерти избивал маму. Отца арестовали, но потом выпустили на поруки семьи. Джейсону тогда было всего шесть лет, и единственное, что он мог делать, – заталкивать младшую сестричку под кровать, подальше от отцовских сапог. Началось все с того, что, помогая Амели, Джейсон надеялся произвести впечатление на Рейчел – сначала в поисках сенсации, а потом – без ума влюбившись в старшую из этих двух блондинок.