Война миров - Герберт Уэллс

Я посмотрел на него с удивлением, пораженный его решительностью.

— Да! — воскликнул я, — Вы настоящий человек. — И я стал жать его руку.

— Не правда ли? — сказал он, и его глаза заблестели. — Хорошо я все обдумал?

— Продолжайте, — сказал я.

— Но те, кто хочет избежать их, должны быть готовы. Я готов. Ведь не все люди, пожалуй, способны преобразиться в диких зверей? А нужно именно превратиться в диких зверей. Я потому и остерегался вас. Я сомневался в вас. Вы худой и тонкий; я ведь не знал, что это вы; не знал, что вы были заживо похоронены. Все люди, жившие в этих домах, все эти проклятые канцелярские крысы ни на что не годны. У них нет мужества, силы, гордости. А без этого человек труслив. Они вечно торопятся на работу, я видел тысячи их. С завтраком в руке они бегут как сумасшедшие, думая только о том, как бы попасть на поезд, на который у них есть сезонный билет, боясь, что их уволят, если они опоздают. Работают они, не вникая в дело; потом торопятся назад, боясь опоздать к обеду; сидят вечером дома, опасаясь проходить по глухим улицам; спят с женами, на которых женились не по любви, а потому, что у них есть деньги. Жизнь их застрахована и обеспечена от несчастных случаев. По воскресеньям они думают о Страшном суде. Как будто ад создан для кроликов! Для таких людей марсиане прямо благодетели: чистые, просторные клетки, отборная пища, порядок, полное спокойствие. Пробегав на пустой желудок с недельку по полям и лугам, они сами придут и станут ручными. Даже еще будут рады. Они будут удивляться, как это они раньше жили без марсиан. Представляю себе всех этих завсегдатаев баров, сутенеров и святош, — мрачно усмехнулся он. — Среди них появятся разные секты. Многое я видел раньше, но ясно понял только теперь. Найдется множество откормленных глупцов, которые примирятся с новым положением; другие же будут мучиться тем, что это несправедливо и что они должны сделать что-нибудь. При таком положении, когда нужно на что-нибудь решиться, слабые и те, которые сами делают себя слабыми бесполезными рассуждениями, подпадут под влияние религии, бездеятельной и проповедующей смирение перед волей Божией. Вам, наверное, приходилось это видеть — это тоже следствие трусости. В этих клетках будут громко распеваться псалмы, гимны и молитвы. А другие, не такие простаки, займутся — как это называется? — эротикой. — Он замолчал. — Может быть, эти марсиане сделают из некоторых своих любимчиков, обучат их разным фокусам; кто знает, может быть, вдруг им жалко станет какого-нибудь мальчика, который вырос и которого надо зарезать?.. Некоторых они, может быть, обучат охотиться за нами…

— Нет, — воскликнул я, — это невозможно! Ни один человек…

— Зачем обольщаться? — перебил артиллерист. — Найдутся люди, которые с радостью будут делать это. Глупо думать, что не найдется таких.

Я невольно согласился с ним.

— Попробовали бы они за мной охотиться, — продолжал он, — попробовали бы только, — повторил он и замолк в мрачном раздумье.

Я сидел, обдумывая его слова. Я не находил ни одного возражения против рассуждений этого человека. До вторжения марсиан никто не вздумал бы оспаривать моего интеллектуального превосходства над ним: я — известный писатель по философским вопросам, он — простой солдат; теперь же он раньше меня понял положение, неясное для меня.

— Что же вы намерены делать? — спросил я наконец. — Какие у вас планы?

Он не сразу ответил.

— Очень приблизительные, — сказал он. — Что нам остается делать? Нужно придумать такой род жизни, чтобы люди могли жить, размножаться и в относительной безопасности воспитывать детей. Да погодите немного, я скажу яснее, что, по-моему, нужно делать. Те, кого приручат, станут похожи на обыкновенных домашних животных; через несколько поколений это будут большие, красивые, откормленные, глупые животные. Мы же, решившие остаться дикими, рискуем совсем одичать, превратиться в больших диких крыс… Вы понимаете, я имею в виду жизнь под землей. Я много думал относительно канализации. Понятно, тем, кто незнаком с ней, она кажется ужасной. Под одним Лондоном канализационные трубы тянутся на сотни миль; несколько дождливых дней — и при отсутствии в домах жителей трубы станут удобными и чистыми. Главные трубы достаточно просторны, воздуха в них тоже достаточно. Потом есть еще погреба, склады, подвалы, откуда можно провести к трубам потайные ходы. А подземные железнодорожные тоннели и метрополитен? Ну что? Вы понимаете? Мы составим целую шайку из ловких, сообразительных людей. Мы не будем подбирать всякую дрянь, какая только попадется. Слабых будем выбрасывать.

— И меня тоже выбросите?

— Ну вот, разве я стал бы разговаривать с вами тогда?

— Не станем спорить об этом, продолжайте.

— Те, кто останется, должны повиноваться. Нам понадобятся также здоровые, мужественные женщины — матери и воспитательницы. Только не сентиментальные дамы, строящие глазки. Мы не можем принимать слабых и глупых. Жизнь снова становится первобытной, и те, кто только в тягость, кто бесполезен, должны вымирать. Они должны вымирать. Они должны сами желать смерти. Преступление жить и портить расу. Они не могут быть счастливы. Кроме того, смерть не так уж страшна; трусость делает ее страшной. Мы будем собираться вместе. Нашим округом будет Лондон. Мы даже можем выставлять сторожевые посты и выходить на открытый воздух, когда марсиане удалятся. Даже поиграть в крикет! Вот как мы сохраним нашу расу. Ну что? Возможно это или нет? Но обеспечить продолжение человеческой расы — этого еще мало. Для этого нужно стать просто крысами. Но мы должны спасти накопленные знания и еще увеличить их. Здесь выступают на сцену люди, подобные вам. Существуют книги, существуют модели. Мы должны устроить глубоко под землей безопасные места и собрать туда все книги, какие только достанем. Не романы и не стишки, конечно, а дельные, научные книги. Тут-то вот и понадобятся люди вроде вас. Нам нужно будет пробраться в Британский музей и захватить все необходимые книги. Мы не должны забывать нашей науки; мы должны учиться как можно больше. Мы должны наблюдать за марсианами; некоторые из нас должны сделаться шпионами. Когда все будет налажено, я сам, может быть, пойду в шпионы. Дам себя словить, я хочу сказать. И, самое главное, мы должны оставить марсиан в покое. Мы не должны ничего красть у них. Если мы попадемся им на дороге, мы должны уступить им место. Мы должны показать им, что не замышляем ничего дурного. Да, я знаю, ведь они разумные существа и не будут истреблять нас, если у них будет все, что им надо, и если они будут думать, что мы просто безвредные черви.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});