Ее темные рыцари - Лана Ежова

– Ладно, хватит строить теории без веских доказательств. Пора спать.

И блондин, закрыв ноутбук, демонстративно выключил свет.

– Сладких снов, Герда, – пожелал Руслан, переворачиваясь на спину.

Это что? Час откровенности закончился? Впрочем, часа и в помине не было! Так, моментик. А я ведь спросила не все, что хотела. Неужели решили, что с меня достаточно этих крупиц информации? Мол, меньше знаешь, лучше спишь? Но я ведь не лошадь, которой нужны шоры, чтобы не пугалась. Думают, я буду молчать? Ага, сейчас!

– Нет, ребят, я не усну и вам не позволю…

– Герда… как же долго я ждал этих слов!

Не обращая внимания на нарочито радостное восклицание Булатова, закончила:

– Никто не будет спать, пока я не узнаю, что не так с моим несчастным диваном.

– Да все с ним так, – вздохнул вампир.

– Кстати, чуть не забыл, – оборотень замялся, и его тон утратил шутливые интонации, – Герда, я хочу исправить причиненный вред, поэтому завтра, в два часа дня, придет обивщик. Выберешь образец ткани – и к вечеру диван будет как новенький.

Признаюсь, меня тронул его поступок. Я решила, что он забыл об акте вандализма над моей мебелью.

– Хорошо, я только «за». Надеюсь, завтра никому не потребуются услуги Гласа. И мы останемся дома. Итак, что там с переводом?

Оборотень завозился и сел – похоже, говорить лежа на серьезные темы не получалось. Его фигура на фоне незашторенного окна темнела массивной громадой. Тело чинно растянувшегося на кровати вампира укрывала темнота, и раньше я не смогла бы его увидеть так четко, как сейчас.

– На доски нанесены стандартные защитные заклинания сидхе для колыбели. Они настолько мощны, что существо, замыслившее дурное, не сможет ни увидеть, ни услышать, ни унюхать лежащего в ней ребенка. Попытка прикоснуться к кроватке карается долго не заживающим ожогом.

– Обалдеть! – Я была впечатлена. – Но диван ведь не колыбель? Как заклинания попали туда? Вы же говорили, что сидхе не любят контактировать с людьми?

– Значит, твой отец был сидхе. И ты – сидхе-полукровка, а диван – подарок для дочурки.

На несколько секунд я онемела, а потом обижено произнесла:

– Тьфу на тебя! Мой папа – обычный человек, пусть и с абсолютной честностью. И все его родственники тоже люди. Если не веришь, можем съездить в город, где я родилась, убедишься в этом сам. Да только тетки просто так нас не отпустят, а заставят жениться – они обе работают в загсе и страдают синдромом свахи.

Возмущенная неприятным предположением, я не говорила – о нет! – тараторила. И слова с моего языка, как выразился однажды Тимур, слетали в темпе стрельбы автомата Калашникова, то есть шестьсот выстрелов в минуту.

– А вдруг человек, чью фамилию ты носишь, тебе не родной? – не унимался Булатов. – Мама у тебя наверняка красивая.

Нет, ну надо же! Сказать такое! Оскорбленная за родителей, я задохнулась от гнева, а потом нервно рассмеялась.

– Довел девочку бредовыми предположениями? – возмутился Лазарус.

– Герда, ты чего? – насторожился Руслан.

– Ничего. Просто фильм вспомнила. – И по памяти процитировала кусок диалога из «Властелина Колец» в пародийном переводе Гоблина: «Если у новорожденного ушки окажутся мохнатыми, запиши его эльфом, а если обычными – русским». – «С чего это русским?!» – «Можно и гондурасским, мы, чукотские, без предрассудков…»

А в ответ – тишина. Вот Тим бы смеялся… В нормальном переводе киноэпопею мы пытались посмотреть раза три, но так и не смогли, постоянно засыпая. Тогда как смешной перевод – вещь веселая.

– Герда, не в обиду твоей маме будет сказано, – медленно, словно тщательно подбирая слова, заговорил вампир, – мужчины фейри обаятельны, когда требуется, хитры и беспринципны, когда влюблены.

– Ты хочешь сказать, что маму соблазнили? Или даже изнасиловали? – В таких вопросах сразу нужно расставлять точки над Ё. – Говори прямо, не стесняйся.

– Ты все сказала сама.

– Чтобы в дальнейшем никаких сомнений не возникало, заявляю: я очень похожа на отца – Александра Яворского. Кончиком носа, например. А главное доказательство – мне досталось передающееся из поколения в поколение родимое пятно, которое находится… в общем, находится там, где ему полагается быть.

Казалось, парни испытывают неловкость и не знают, что сказать. Хорошо, что вынужденная пауза продлилась недолго.

– Что ж, второй вариант – диван в вашу семью попал случайно. Третий – профессор, опасаясь недоброжелателей, выпросил заколдованные доски у своих покровителей из Контроля и сделал из них мебель. И последнее, мне думается, вероятней всего.

Что-что? Я не ослышалась?

– Лазарус, ты сказал что-то о Контроле и моем деде в одном предложении?

Лазарус вздохнул так тяжко, что мое воображение вдобавок приписало ему интернетовский жест разочарования «рукалицо». Мол, как надоело объяснять очевидное той, что не устает тупить.

– Профессор Лукин знал о Полуночи, Герда. Многие его книги касались напрямую нашего мира. Более того, кое-какие исследования он делал для Всемирной организации Контроля. Неужели ты не знаешь про его монографии, далекие от обычных исторических тем? Он писал о некромантских родах, стихийных магах, о реанимации культов, про которые среднестатистический человек даже никогда не слышал.

М-да, вот так новость. Из всего написанного дедом я прочитала пару тонких монографий. Жила в одном доме с известным ученым, а никогда не интересовалась его работами. Впрочем, слышала, что труды деятелей культуры и науки их родные воспринимают как нечто достойное внимания и восхищения, увы, нечасто.

Признаваться, что не читала работы Лукина, или не стоит? Лучше промолчу, а то и так разочаровала своих витязей ограниченностью и психической неуравновешенностью.

– Наверное, специфические книги стоят не на виду. Сейчас пойду пороюсь в шкафу в его кабинете.

Подняться с дивана не позволила тяжелая рука, опустившаяся поверх моего живота и придавившая к постели.

– Лучше спи, Герда, уже глубокая ночь.

Я притихла. И вскоре вампир убрал свою бесцеремонную конечность.

Я неподвижно лежала на шелке банального цвета и считала овечек. С двух сторон слышалось размеренное спокойное дыхание. И лишь ко мне сон не торопился. Добравшись до второй сотни, почувствовала, как тяжелеют веки, и тут…

– Мяу-у-у-у!

Внизу, под раскрытым из-за жары окном, заныла кошка. Именно заныла, не замяукала.

Я перевернулась на бок, лицом к вампиру, и натянула простыню на голову. Не помогло. Протяжное «мяу» пробиралось и туда. Повертевшись, накрыла лицо подушкой. Дышалось тяжело, а слышалось отлично.