Пропавшая экспедиция - Авенир Зак

— И не пойдет! — оборвал его Митька.

Он взглянул на крутую осыпь, по которой скатывались мелкие камешки.

— Зря ты здесь повел. Дорога тут никудышная.

На выступе скалы стоял горный козел. Куманин залюбовался неподвижным, будто высеченным из камня, животным и вдруг вскинул винтовку, выстрелил в воздух. Козел вздрогнул и, перемахнув через расселину, скрылся.

— Нельзя здесь стрелять! — крикнул Митька, и тут же, разбуженные выстрелом, на дорогу посыпались камни.

Передняя лошадь испуганно шарахнулась в сторону и, сорвавшись с тропы, потянула за собой всю связку.

— Чомбур! Чомбур режь! — крикнул Силантий.

Смелков и Арсен бросились удерживать соскальзывающих с тропы лошадей, но лошади сползали все ближе и ближе к краю обрыва. Силантий вытащил нож и резким движением перерезал веревку, связывавшую упавшую лошадь с остальными. Связка была спасена. Только передняя лошадь покатилась вниз. Митька бросился за ней. Зацепившись вьюками за кустарник, лошадь лежала у самого края каменной стены.

Когда лошадь, дрожащую, с поцарапанными боками, втащили на тропу, Митька зло поглядел на Силантия.

— Говорил я тебе?! Нельзя было этой дорогой, опасно, — сказал он.

— Зато ближе, — заметил Силантий и набросился на Куманина. — А ты чего без толку палишь? Не видишь, что ли, осыпи?!

— Обратно идти надо, — сказал Митька. — Мимо нашего дома.

— По маменьке соскучился, — бросил Силантий насмешливо.

— Я верную дорогу указываю, — обиделся Митька.

— Думаю, товарищ Ольшевец прав, — сказал Арсен. — Лучше потерять два дня, но сохранить лошадей, да и людей… — Он обернулся к Куманину и спокойно добавил: — А вам, товарищ Куманин, когда мы вернемся в Питер, придется отсидеть еще десять суток за… — Арсен подумал и заключил: — За необдуманное расходование боеприпасов.

К Митькиному дому экспедиция добралась еще засветло.

— Я лошадьми займусь, а вы устраивайтесь, — сказал Силантий и вместе с Куманиным стал освобождать лошадей от вьюков.

Митька, Смелков и Тася направились к дому. Низенькая дверь скрипнула и отворилась. Митька увидел мать.

— Явился наконец… — не то сердито, не то ласково проворчала Дуня. — Где тебя черт носит, партизана?!

— Я, маманя, людей привел… переночевать.

Дуня с интересом взглянула на Смелкова и Арсена, улыбнулась Тасе.

— Ну что же, заходите. Добро пожаловать!

Первым, нагнувшись, в избу вошел Смелков. На широкой лавке возле печи сидел, укрывшись изодранной в клочья офицерской шинелью, уже знакомый нам светловолосый, недавний спутник Силантия. При виде Смелкова он слегка приподнялся.

— Смелков, — представился Аркадий Николаевич. — А это моя дочь Анастасия.

Светловолосый ответил не сразу.

— Зимин, Кирилл Петрович, — назвался он и, увидев вошедшего вслед за Смелковым Митьку, улыбнулся. — Домой вернулся?

— Не. Я по службе…

Зимин посмотрел в окно.

— Кто это там… с лошадьми? — спросил он тихо и, прежде чем Митька ответил, Зимин бросился к ружью, стоявшему у стены, и выбежал из избушки.

— Силантий! — крикнул он. — Стой!

Увидев Зимина, Силантий замер, затем, прикрываясь вьючным ящиком, отступил, спрятавшись за лошадь.

— Выходи, Силантий! — приказал Зимин, поднимая ружье.

— Что вы делаете? — крикнул Смелков. — Это наш рабочий.

Силантий бросил ящик и, метнувшись в сторону, вскочил на неоседланного Агата.

Зимин выстрелил.

Агат рванулся, и Силантий скрылся за деревьями.

Зимин выстрелил еще и еще раз, потом бросил ружье и, пошатнувшись, прислонился к стене. Митька удивленно посмотрел на мать.

— Силантий… отца твоего сгубил, — сказала Дуня. — И Петровича стрелял…

— А сказывал, будто… похоронил?

— Похоронил, — кивнула Дуня. — Сам загубил, сам и похоронил.

Все молча смотрели в лесную чащобу, туда, где скрылся Силантий.

А Митька вспомнил тот уже далекий день, когда перекрестились пути его отца, Федора Ольшевца и Зимина, когда завязался тот узел, который развязался с гибелью отца.

Митька впервые попал в губернский город. Все здесь было для него удивительно — и дома каменные, стоявшие тесно прижавшись друг к другу, и пролетки на дутых шипах с закрывающимся верхом, и квадратные плиты тротуаров рядом с булыжной мостовой.

Огромный — косая сажень в плечах — швейцар с галунами широко распахивал стеклянную дверь перед богато одетыми посетителями ресторана «Корсо». Одна за другой подлетали пролетки. Элегантные мужчины картинно протягивали руки нарядным дамам, помогая им сойти на тротуар, и исчезали за сверкающими стеклами дверей.

Заметив Федора и Митьку, швейцар легонько подтолкнул Федора.

— Нечего тут глаза пялить… Ходи, ходи отсюда.

— Ты рукам воли не давай, — рассердился Федор. — Мне господина Ружанского повидать надо.

— Я Ружанский, — услышал Митька за спиной и увидел человека, соскочившего с пролетки. — Эти господа со мной, — небрежно сказал он швейцару.

Швейцар недовольно открыл дверь.

— Господа… — проворчал он вслед.

В отдельном кабинете было сказочно прекрасно. Зеркальные стены, большой медведь, стоявший в углу, держал в передних лапах медный поднос, с потолка свисала хрустальная люстра, отсвечивающая всеми цветами радуги. Стол был заставлен разнообразным угощением, таким, какого Митька и в жизни не видывал.

— Так вот, Ольшевец, поведешь меня на Ардыбаш, — говорил Ружанский. — Если мои сведения подтвердятся, на следующий год соберем артель. Станешь богатым человеком, Ольшевец, я тебе обещаю. — Ружанский обернулся к Митьке и подвинул к нему блюдо с ананасом. — Угощайся.

— На Ардыбаш я вас поведу, чего ж не повести. Бывали мы там с сыном, — Федор похлопал Митьку по плечу. — Однако золотишком там не пахнет. Сказки это все про Дарьино золото. Однако путь дальний. Третьего прихватить надо бы.

— Есть кто надежный?

— Как не быть… Дружок мой, Силантием звать. Человек верный.

Дверь кабинета распахнулась, на пороге появились жандармы.

— Ваши документы! — обратился один из них к Ружанскому.

— Что это значит, господа? — брезгливо сказал Ружанский. — Какое вы имеете право? Впрочем, вот мой паспорт.

Жандарм взял паспорт и раскрыл его.

— Паспорт не ваш. Вы бежали с каторги. Ваша настоящая фамилия Зимин. Вы бывший артиллерийский офицер, приговоренный к десяти годам каторги за покушение на своего командира. Вы арестованы! Извольте следовать за мной!

Ружанский улыбнулся.