Злые земли - Норман Фокс

Фрум громко крикнул:

— Эй, кто-нибудь, скажите Грейди Джоунзу, что. я его жду!

Самое смешное, что ему вовсе не нужен Джоунз. Просто он последнее время завел привычку не упускать Джоунза из виду; это был способ держать зверя в страхе, чтоб не чувствовал себя слишком вольготно.

Через некоторое время явился Джоунз. Он не закрыл за собой кухонную дверь, ухмыльнулся Фруму, а потом налил себе кофе из стоявшего на печи кофейника. Перенес чашку на стол и уселся.

Фрум сказал холодно:

— Ты не слишком торопился.

— Играли в покер в спальном бараке, — сказал Джоунз. — И ставки были предельные. Ребята из «Письменного Л» поставили весь заработок за лето.

«Неужели я так нуждаюсь в этой скотине?» — подумал Фрум, и гнев его возрос до такой степени, что он начал бояться, как бы не выдать его.

— Латчер еще не вернулся? — спросил Джоунз.

— Пока нет.

Джоунз ухмыльнулся.

— Хотите поспорить, что он и не вернется?

Что-то взорвалось внутри у Фрума. Не стоило бы этому человеку вспоминать имя Латчера в каждом разговоре.

— Черт побери, Грейди, я послал Латчера, потому что он — наша последняя надежда. Кто другой смог бы Добраться до Замковой Излучины?

— Ну, конечно, — сказал Джоунз. — Конечно. Вполне естественно, что вы выбрали Клема. Не стоит из-за этого горячиться. — Он зевнул и вытянул ноги. — В амбаре устроились на ночь люди, черт знает сколько людей, И долго вы собираетесь кормить эту армию?

— Утром позавтракаем, — сказал Фрум. — А потом выступим.

Глаза Джоунза блеснули.

— В любом случае?

Фрум заколебался. Он чувствовал, что его подталкивают — Джоунз подталкивает, да и его собственный гнев.

— Посмотрим, что скажет Латчер.

— Вы на него слишком надеетесь, — сказал Джоунз. — Я бы не стал доверять ни одному мелкому ранчеру.

— Что ты имеешь в виду?

— Встречали вы когда-нибудь мелкого ранчера, который не приворовывал бы чужих коров себе на мясо?

— Латчер — честный человек, — сказал Фрум.

— Может быть, — сказал Джоунз. — Но все равно стоит подумать. — Он отхлебнул кофе. Фрум смотрел на него. На что это он намекает?.. Но тут Джоунз наклонил голову к кухонным дверям и прислушался.

— Кто-то приехал, — сказал он. — Я услышал, как называют чье-то имя. Еще какой-то сосед?

Фрум подошел к дверям и поглядел в темноту. И в этот раз он не видел ничего, кроме темных силуэтов, но, когда он присмотрелся, ему показалось, что только один человек поставил лошадь у кораля. Потом к дому двинулась высокая фигура.

— Это Латчер, — сказал Фрум. Он испытывал в этот момент смешанные чувства: любопытство, сомнение… и острый укол разочарования.

— Ага, — сказал Грейди Джоунз. — Сейчас все узнаем.

Лаудон, сидевший на скамейке у спального барака, видел, как приехал Латчер; и когда Клем спешился, Лаудон понял, с какой тревогой он ждал его возвращения. Раньше ему казалось, что он отбросил все мысли о Клеме, не желай тревожиться без толку. Но все равно он настораживался каждый раз, когда из прерии доносился топот копыт, и напрягал глаза, чтобы разглядеть каждую группу всадников, приближающихся к ранчо.

Большую часть времени он просто сидел, здороваясь с каким-нибудь соседом, проходящим мимо, наблюдая за движением темных фигур, когда люди суетились вокруг, за тем, как некоторые отправляются в амбар спать. Из открытой двери спального барака доносились голоса игроков в покер — там шла большая игра. Он думал, собирается ли Грейди Джоунз бросить игру и пойти к Фруму. Но Джоунз вовсе не спешил и не отошел от стола до тех пор, пока Фрум не начал кричать.

До сих пор не появился Шэд Синглтон. Вроде бы он должен был послужить спусковым крючком для заряженного ружья. Но, по-видимому, он все еще набирал добровольцев, разъезжая с ранчо на ранчо и призывая парней с первым ветерком отчалить и двинуться на «Длинную Девятку». И быть готовыми убивать. Недавно приехали несколько работников с ранчо «Стропило С», но их решительного босса с ними не было. Среди этих работников оказался Чип Маквей.

Это немного удивило Лаудона. Он видел, как неуклюже Чип слезал с лошади, какой деревянной походкой шел. Видно, раненая нога причиняла Чипу изрядную боль. Он подошел, прихрамывая, к спальному бараку, и Лаудон сказал:

— Добрый вечер, Чип. Никак не ожидал, что ты сможешь поставить ногу в стремя.

— К черту! — сказал Маквей. — У меня в этой облаве свой личный интерес, если помнишь.

Лаудон не смог сдержать улыбки. Парень из книжки Неда Бантлайна — ни дать, ни взять!

— Ты уж полегче, Чип. Нога-то у тебя еще не успела зажить.

— Я не ногой стреляю, — сказал Чип и коснулся револьвера на бедре. — Можешь не тратить на меня свою заботливость, дружище. Когда время придет, рука у меня будет достаточно тверда!

Лаудон смотрел, как парень ковыляет в барак, потом оттуда донесся его голос. Ну, конечно, все тот же несокрушимый герой желтых страниц!

И наконец приехал Клем.

Направляясь к дому, Клем шел походкой смертельно уставшего человека, даже не свернул на короткую тропку от кораля до здания. Повернул он довольно далеко, так что прошел через полосу света, падающего из дверей спального барака, но Лаудона не заметил. Джесс посмотрел на него — и не стал окликать. Само по себе появление Латчера говорило, что он выбрался из бедлендов целый и невредимый, а лицо рассказало все остальное. Хороших новостей Клем не привез.

Когда Латчер прошел к дому, Джесс поднялся. Внезапно он понял: с него хватит. Он сыт по горло. Хватит с него этой скамейки, которую он грел так долго, этого двора с бесконечной суетой, этого вечера с его невысказанной угрозой. Хватит с него этих людей, набивающихся в спальный барак и амбар, взвинченных, молчаливых людей, которым не нравилось то, что ждало их впереди… но изменить предстоящее они могли не больше, чем холмы могли остановить бурю, которую он когда-то видел. Лаудон прошел в кораль, украдкой вывел оттуда своего коня и оседлал. А потом выехал со двора «Длинной Девятки» и направился к северу.

Он не имел какой-то определенной цели. Единственное, что ему было нужно — выбраться отсюда на волю, где ночь и тусклый лунный свет; и как только он оказался в полном одиночестве, ему сразу полегчало. Звезды холодно глядели на прерию; ветерок пролетал над самой землей; откуда-то издалека донесся плач койота. И тут ему пришло в голову, что можно просто уехать. Он сидел на собственной лошади, купленной на заработанные деньги. Фактически его ничего не связывало с «Длинной Девяткой»; ничто не заставляло его принимать участие в том, что надвигалось. И все же он не мог бежать от действительности. Он покачал головой и поехал дальше — без всякой цели.