Таинственная четверка - Полякова Татьяна Васильевна

– Не трудитесь, – перебил Максимильян. – Наш клиент – Ключников. Дело касается его дочери.

– Дочери? А что с ней? – вроде бы не поверил Сергей Евгеньевич.

– С ней, слава богу, все в порядке, а вот на ее подругу напали, ударили камнем по голове. У Ключникова есть повод думать, что девочку перепутали с дочерью.

– Слышал я об этой истории… девчонок якобы перепутали. Вы мне голову морочите?

– У меня на это времени нет.

– Мужик совсем спятил, – покачал головой Сергей Евгеньевич. – Выкинуть такие бабки…

– Если бы вы серьезно отнеслись к своей работе, деньги бы он, безусловно, сберег.

– При чем здесь я? Родители девочки написали заявление, нападавшего ищут…

– Не утомились еще?

– Хорошо, работать мы не умеем, к счастью, есть вы, – разозлился Сергей Евгеньевич. – Почему вас вдруг заинтересовал Светлов?

– А вы сами ответить на этот вопрос не в состоянии? Потому что с Настей Ключниковой их связывала дружба, так же как и с утонувшей Ирой Краско.

– По-вашему, Краско не случайно утонула?

– На этот вопрос я пока ответить не могу.

Охота язвить у Сергея Евгеньевича мгновенно пропала.

– Что вам удалось узнать? – спросил он.

– К сожалению, мы недалеко продвинулись.

– Искренне надеюсь, что вы говорите правду. Хочу напомнить…

– Свои права я помню не хуже, чем вы мои обязанности. Всего доброго.

Сергею Евгеньевичу ничего не оставалось, как нас покинуть, Бергман закрыл калитку, и мы сели в машину.

– Я думала, мы на одной стороне, – заметила я.

– Мы – да, – усмехнулся Бергман. – Каждый на своей собственной.

Если честно, другого ответа я не ждала. Хотя почему бы нам не объединить усилия? Впрочем, глупости, Сергей Евгеньевич сведениями с нами делиться не станет, а Максимильян с ним тем более, раз уж мы на этом неплохо зарабатываем.

До Черкасова ехали молча, но молчание не тяготило, просто каждый думал о своем. Когда впереди показалась церковь, я попросила:

– Давай заедем на кладбище. – И поспешно добавила: – Хочу убедиться, что это действительно могила родителей Нины.

Оставив машину возле церковной ограды, мы по тропе поднялись к кладбищу. Могилу я отыскала быстро. Так и есть: судя по именам и датам, это те самые Матвеевы.

– Тебе нужно больше доверять себе, – без всякого интереса взглянув на памятник, произнес Бергман.

– А ты никогда не сомневаешься? – сказала я и тут же пожалела об этом: прозвучало как упрек.

Он вроде бы не обратил внимания на мои слова, и я уже не знала толком: задело меня это или, напротив, успокоило.

– Почему их похоронили здесь? – вслух подумала я. – Они ведь жили в городе.

– Наверное, бабушка Нины решила, что тут ей будет проще ухаживать за могилой. Многие предпочитают сельские кладбища. Тихо, спокойно, – добавил Максимильян, оглядываясь. – Церковь рядом. Кстати, за нами наблюдают.

– Кто?

– Вероятно, тот самый сельский священник.

– Отец Владимир?

Повернув голову, я успела заметить, как тот поспешил укрыться за большим кленом, который рос возле церкви, но, видимо поняв, что я его заметила, громко поздоровался.

Крикнув в ответ «добрый день», мы направились в его сторону.

– Вы здесь частые гости, – сказал отец Владимир, узнав меня.

– Нас заинтересовала одна могила. Мужчина и женщина погибли в один день. Это ведь родители Нины Краско?

Мой вопрос, точнее обширные познания, его удивили.

– Да. Вы с ней знакомы?

– Довелось встречаться. Это ее дочь недавно утонула?

– Ужасное несчастье, – кивнул отец Владимир.

– Муж Нины из этих мест?

– Кажется, он родился где-то в Сибири. Я мало знаком с их семьей.

– А Гошу Светлова хорошо знали? – вмешался Бергман.

– Это тот парень, которого обнаружили повешенным? Я его совсем не знал, даже никогда о нем не слышал… до вчерашнего дня. Теперь весь поселок только о нем и говорит. Ужасно, когда гибнут молодые, совсем еще дети…

Он сокрушенно покивал, сам священник был еще слишком молод, может, оттого его слова звучали расхожим клише. Но вовсе не это меня заинтересовало, а тот факт, что батюшка, отрицая знакомство с Гошей, вне всякого сомнения, лгал. Он вздохнул и отвернулся, а Бергман заявил:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Пытаюсь понять, что заставляет вас говорить неправду.

Тут вся кровь бросилась в лицо отцу Владимиру, в первое мгновение я решила: он кинется бежать, должно быть, подобное искушение имело место, однако никуда он не побежал, а заговорил с вызовом:

– Не знаю, что за сплетни дошли до вас…

– Давайте поговорим об этом, – предложил Бергман.

– О чем? – ошарашенно спросил он.

– Обо всем. Уверен, вам уже давно пора сделать это.

Священник с полминуты таращился на Максимильяна, а потом вдруг кивнул:

– Хорошо. Идемте в дом.

Он шел впереди, сутулясь и глядя себе под ноги. Готовился к неприятному разговору? Я ожидала, что в любой момент он передумает и отправит нас восвояси, но отец Владимир поднялся на крыльцо, открыл дверь, и мы вслед за ним прошли в небольшую уютную кухню. На одном из стульев лежал плюшевый медвежонок, он взял его и посадил на подоконник.

– Жену с дочкой я отправил в город, – сказал он. – Жена не могла спать по ночам и за дочку боялась.

– Чего боялась ваша жена? – уточнил Максимильян, предложив мне стул, сам остался стоять.

– Было чего, – усмехнулся отец Владимир. – Нам устроили настоящую травлю. По ночам в окна стучали, жуткий вой на кладбище, какие-то огни. Мы люди верующие, но всему есть предел, особенно когда в доме ребенок. Жена боялась, дочка, чего доброго, заикаться начнет.

– Прихожане были недовольны вашим назначением? – спросила я.

– Прихожане? Они же не сумасшедшие, чтобы так себя вести. Дело не в прихожанах, хотя теперь и в них тоже. Даже не знаю, чем все закончится. Молю Бога, чтоб он меня не оставил и помог вернуть доброе имя. Вы про парня этого спросили. Конечно, я слышал о нем раньше, но мы действительно никогда не общались, хотя, возможно, своими несчастьями я и ему обязан.

– Вы хотите сказать, травлю устроил Гоша? – сказала я.

– Я не раз видел их вместе, – пожал он плечами.

– Кого их? – начала я терять терпение.

– Все началось через несколько месяцев после моего переезда сюда. Сначала все складывалось совсем неплохо. Понятно, что прихожанам нужно было время принять меня, привыкнуть, что ли. И я старался, знакомился с людьми, вникал в их проблемы… Я очень хотел быть добрым пастырем. – Тут он вновь усмехнулся. – Такая наивность извинительна, жизнь моя была вполне благополучной до тех пор, и какими злыми могут быть люди, я слышал, конечно, но верил, что доброе слово, участие, любовь помогут заблудшим душам… Простите, получается, я вам проповедь читаю. В общем, как-то я отправился на рыбалку, люблю посидеть с удочкой, обычно утром ходил, а тут время выкроил после обеда. Место у меня свое на реке было, туда и отправился. А там девчонки купаются нагишом. – Отец Владимир покраснел, а я мысленно вздохнула, уже догадываясь, что услышу. – Лет им тринадцать-четырнадцать, дети, и все же уже достаточно взрослые. Я смутился, спешу уйти, а они вместо того, чтобы тоже смутиться, принялись меня задирать: сначала водой брызгались, а когда я решил бежать подобру-поздорову, и вовсе из речки выскочили и за мной. Представьте мое положение. Может, я и сказал тогда лишнее, вышел из себя из-за их совершенно неприличного поведения, но я никак их не оскорблял, я священник, а передо мной были дети… Они оставили меня в покое, с визгом опять полезли в воду, а буквально через несколько дней все и началось. Стук в окно, звонки среди ночи. Дальше – больше. Я думал, если не обращать внимания, им все это быстро надоест. Но не тут-то было. Шутки становились все более скверными. Однажды утром я нашел на крыльце нашу кошку. Убитой. И понял: надо что-то делать.

– И что вы сделали?

– Решил поговорить с отцом Изольды. Мне показалось, она у них заводила. К тому же его проще застать здесь, в поселке…