Тень Уробороса (Лицедеи) - Сергей Гомонов

— Колумб — это чудо! Я всегда мечтала там побывать… Ой, мы же до сих пор незнакомы! Сэндэл Мерле — это я, к вашим услугам… м-м-м… лейтенант? Ведь лейтенант? Я не слишком хорошо разбираюсь в знаках отличия… — писательница кивнула на галунный шеврон, серебрящийся у плеча на правом рукаве лейтенантского мундира.

Мы с Валентином коротко переглянулись. У него в глазах на мгновение промелькнул огонек смеха. На диск «обзорника» тем временем подтягивались новые партии пассажиров-зевак.

— Я вас оставлю.

Во взгляде Александры мелькнуло понимание. Уж она-то знала, за кем я замужем, с Валентином они встречались не один раз и прежде. Сравнивая меня с Сэндэл, лейтенант понимала и его. Что ж, попутного вам ветра, панове!

Немного поплутав по секторам — ну не доводилось мне прежде летать на катерах! — я нашла наши с Фанни смежные каюты.

Гречанка полулежала в кресле. Несмотря на ее позу, я не поддалась обманчивому впечатлению.

Энергетические способности у нас, «аналитиков», прокачивали не так много и упорно, как у «провокаторов». И вот теперь я слегка не удержалась от желания подглядеть за Фанни. Расконцентрировав взгляд, как нас учили, я поймала в расплывшийся фокус фигуру подруги. Смутно, едва заметно, пространство над головой Паллады «поплыло». Я ухватилась за увиденное и стала погружаться, как погружаешься в изображение на абстрактной стереокартинке. И вот марево соткалось в нечто более определенное. Уходя куда-то в потолок и возвращаясь, над головой Фанни пульсировали две струйки цвета ртути.

Я продолжала присматриваться. Вместо гречанки в кресле циркулировали, перераспределяясь между какими-то светящимися теплом «узлами» бурные серебристые ручейки. Это было забавное зрелище. Смутный силуэт Фаины чуть двинулся.

— Старуха, дверь закрой![15] — она хохотнула. — Шпионим?

— Это Сашка Коваль. Шпионить направили ее. Помнишь такую?

Фанни поковырялась в памяти и пожала плечами:

— Нет. Сашка Коваль… Александра Коваль… — гречанка повторила это имя несколько раз и на всевозможные лады. — Что-то очень знакомое, но… Черт возьми, так поиздеваться над памятью! Я поражаюсь, как много умеет это тело по сравнению со скудностью воспоминаний!

Я понимала, о чем она говорит. Кроме личной, это была еще и профессиональная досада, ведь именно во время стажировки в Америке Фанни получила специализацию, а ее «крестным» был…

…Но я увлеклась. Пожалуй, пора привыкать к тому, что Фанни — это Фанни. Моя коллега, старший сержант, восстановленная в должности. И точка!

— Ты обещала показать файл-прогноз Джоконды.

— Ах, ну да! — Паллада активировала комп, встроенный в браслет, и перед нами развернулась голограмма. — В Даниилограде живет подруга покойной Ефимии Паллады, примадонна Кармен Морг. Смотри, что мы сделаем…

На проекции развернулось изображение карты материка Фракастор — в точности той же, что демонстрировала мне Лаунгвальд в своем кабинете. Быстрое, головокружительно быстрое приближение — я даже поморщилась от щекотки в глазных яблоках.

Уединенный домик в окружении леса. Не домик, а усадьба.

Стереоизображение очень полной дамы преклонных лет.

— Мы выходим на певицу, — комментировала Фанни.

Интересно наблюдать со стороны за собственной «фикшеной» — как будто бы я сама там, на голограмме. Я да не я. Хм! А Фанни выше меня почти на голову! Никогда об этом не думала.

Вот «мы» с бешеной скоростью выскакиваем из автомобиля, несемся к усадьбе, нас, торопливо размахивая руками, встречает хозяйка, мы о чем-то разговариваем.

— Разумеется, тетушка Морг соглашается сотрудничать… — самоуверенно проговорила гречанка. — Уж оставь это мне. Сэндэл ничего не пишет уже несколько лет. Это свидетельство очевидца… Но женщина она честолюбивая. Потому предложение тетушки Морг покажется ей более чем соблазнительным…

— А если не получится? — уточнила я.

Фанни заставила голограмму замереть:

— Надо, чтобы получилось. Это факультативная часть плана, однако я хочу отправить Антареса в нокдаун. За того мальчишку, за Элинора. Парень помог нам и заслужил отмщения, а сволочь-Антарес так и напрашивается на апперкот. И мы ему это обеспечим. Генерал Калиостро одобрила затею, поэтому Джоконда составила прогноз.

— Обещаю, что буду тебе помогать во всем, — я погладила подругу по плечу. — Даже самом рискованном… И если будет нужно, войти вместе с твоими «эльфами» к Лаунгвальд, разложить ее на полу и произвести обыск в ее кабинете. Сделаю. Ради Ф-ф-ф… ради тебя.

Темные брови гречанки сошлись на переносице, она отвернулась, но вскоре лицо ее вновь просветлело:

— О'кей, капитан. Мы уже отдохнули, так почему бы нам не сходить в игровой салон и не перекинуться в картишки?

8. Юпитер

Продолжение записей Полины Буш-Яновской, которым никогда не бывать в ее рапорте

Скучать на межзвездном катере «Лир» нам не приходилось. Здесь были предусмотрены всевозможные увеселительные программы, дабы скоротать вынужденный досуг пассажиров. С выходом за пределы Солнечной системы «Лир» совершит гиперпространственный скачок, и перед «тоннелем» нас погрузят в сон. Однако до этого момента пройдет еще шесть стандартных (земных) суток. Усыплять же четыреста шестьдесят пять человек на целых 216 часов — а именно столько времени занимает перелет до Колумба — транспортная компания считала нецелесообразным. Дешевле было обеспечить людям развлечения, что, разумеется, частично входило в стоимость билета. На другие планеты, тем более, курортные, бедняки не летают. Перевозчик всегда остается в выигрыше.

А еще нам обещали «показать» Юпитер, орбиту которого мы должны пересечь на третий день путешествия. Бывалые люди говорят, что зрелище это незабываемое и редкое.

Фанни безвылазно сидела в игровом зале. Александра Коваль жалась к нам, будто бездомная собака. Не знай мы истинных мотивов ее поведения, нам было бы смешно. Я избрала тактику наблюдателя.

* * *

Доклад лейтенанта Коваль подполковнику Лаунгвальд 26 июня 1001 года

Условным утром третьего дня полета Коваль вышла на связь с Лаунгвальд. Разговор происходил по приват-каналу.

— Госпожа подполковник, докладываю. Контакт с объектом установлен. При этом обе ведут себя так, словно летят на отдых. Попытки проникновения блокируются обеими, но, судя по всему, неосознанно: капитан и сержант ни о чем не подозревают.

Глухой голос Лаунгвальд, мутноватая и мигающая голограмма которой светилась в углу каюты Коваль, неохотно ответил-вопросил: