Владыка Ивери - Вадим Еловенко

– Вас же оправдали? – вспомнил парень, наверное, виденную передачу, что снял про меня безумный журналист, не дававший мне даже в камере на Земле спокойно отоспаться.

– Ну и что? Для наемника со СВИ, которому заплатили, нет понятия судебного решения. А то, что я не выберусь с Земли… я тогда слишком хорошо понял. Потому и дерзил на суде, и откровенно хамил королевскому прокурору. То, что я сбежал, это заслуга моей сестры и Орпенна, который ожидал меня в Солнечной системе, а его десантник – на самой Земле.

– М-да… – только и сказал молодой человек.

– Но мы отвлеклись… – сказал я, сворачивая и убирая карту. Я не торопясь застегнулся и сказал: – Так что клеймо предателя родины мне не грозит. Точнее, на мне его уже ставить некуда. А вам какие статьи светят?

Паренек протянул руки над столом и стал перечислять, загибая пальцы:

– Недонесение, сокрытие важных улик, сокрытие информации об особо опасном преступнике. Пассивная помощь в мятеже. Сопротивление при задержании. Там еще много чего можно написать. Думаю, умирать я буду часов четыреста. – Подумав и спрятав руки под столом, он сказал: – Моих родственников – не уверен, что поразят в правах: мой отец и брат преданно служат Его Величеству. Но в личные дела им сделают соответствующие записи.

Говорил он очень спокойно. Немного резковато, но я понял, что это просто особенность речи. Отчего-то у меня возникла уверенность, что он и раньше понимал, что ему грозит. Что он не просто увлекшийся революционеркой дурачок. Или чересчур сильно увлекшийся не дурачок. Просто он сделал свой выбор, как когда-то его сделал я. Правда, в моей истории не была замешана женщина.

– Я боюсь вас оскорбить, граф, – сказал молодой человек. – Но, может, для вас будет безопаснее немедленно вернуть меня на базу ВКС? Вам, поверьте, будет благодарна герцогиня Орни.

– Не волнуйтесь ни за меня, ни за мой душевный покой, – сказал я достаточно жестко, чтобы он понимал: перед ним власть. – Если для Ивери, для меня, для Короны будет нужно, чтобы вы пошли в газовую камеру, я вас немедленно отправлю в руки очаровательной адмиральши. Но если кроме перечисленного вами вы не совершили ничего предосудительного, я постараюсь вас вытащить из этой неприятной и глупой ситуации. Я имею в виду, если на ваших руках нет крови.

Он улыбнулся и сказал:

– За это как раз не волнуйтесь. – Опомнившись, он поправился: – Извините, я понимаю, что волноваться должен именно я… Если не считать перестрелки в лесу, я в жизни никого не убил и даже с флота ушел, чтобы не быть причастным к убийствам. Но всего остального, поверьте, не мало. Думаю, даже вам, граф, не спасти мою шкурку.

Я налил ему чуть-чуть местной водки и сказал:

– Выпейте и рассказывайте.

Он выпил и, закусив вяленым мясом, сказал с усмешкой:

– Обо мне так тут заботятся… словно я большая шишка.

Я, наливая себе и еще раз ему, сказал:

– Герцога можно понять. Гости у него часто. А беглецов, которых прячут боги, вообще никогда не было. Да и я послал указания, чтобы вас привели в порядок. Но смотрю, у них это не сильно получается.

– Я тут всего два дня. И, честно говоря, желудок только сегодня в себя пришел. До этого все отторгал. И кстати, попросите его, граф, чтобы он мне служанок с невинным поводом согреть постель не подсовывал.

Я рассмеялся и сказал ему:

– Это не повод. Это действительно так. Вы же заметили, как тут холодно. Если не согревать постели и не топить, не жалея дров, комнаты, то ревматизм и куча других неприятностей гарантированы. Так что не обижайте герцога. Он просто заботится о вас, как и обо всех своих гостях. Пейте и ешьте. И рассказывайте.

Он выпил и, закусив, сказал:

– Граф, вы мне представлялись другим. Вас все без исключения рисуют варваром, дикарем, тираном планеты, предателем родины…

Я улыбнулся и пояснил:

– Так надо. Не мне, конечно. Короне. Но как верноподданный я обязан терпеть.

– А в чем смысл? – удивился он.

– Да все просто, – ответил я, выпил и поставил стакан на стол. – Когда они смогут от меня избавиться и присоединить Иверь к королевским землям, они на весь мир раструбят, что наконец-то Иверь спасена от тирана и недоумка. Я ведь сильно осложняю им жизнь. И не понимаю, почему до сих пор меня не осудили по выдуманной статье и не казнили. Я хоть напрямую и не сопротивляюсь разработке недр Ивери, но все же ограничиваю такие выгребания. Здесь есть хозяева планеты, которые имеют на эти богатства все права. Вот потому я и спихиваю Эскадре и ее добытчикам удаленные архипелаги, северный и южный полюса и так далее… В общем, самые труднодоступные места, куда аборигены нескоро доберутся.

– Понятно, – сказал он. – Как обычно, все упирается в деньги.

Я кивнул. Подумав, добавил:

– Деньги и власть.

– И за все надо платить… кровью, – ни с того ни с чего сказал молодой человек.

Я скептически скривил губы и спросил:

– Это что еще за чушь?

– Это мне сказала Катя. Что нет ничего такого во Вселенной, за что нельзя было бы заплатить кровью.

Я понял его мысль и сказал, отодвигая бокал:

– Ну, она и права и не права в то же время. Высший пилотаж политики и власти – игра на паритетах. Меня нельзя убить, не понимая, как к этому отнесутся Орпенны. А еще один налет на Землю – и она не очухается. Начнутся выступления недовольных и, как итог, разлад в Совете правления Земли и гражданские войны. Меня нельзя лишить прав на Иверь, так как банальное лишение собственности вызовет недовольство у окружения Его Величества. Если можно отобрать целую планету, значит, можно по-хамски отобрать и все ими нажитое. Ведь я был признан королевским судьей вправе распоряжаться планетой, в которую столько вложил сил и которая пятнадцать лет де-факто являлась моей собственностью. Так что ее без суда не отторгнуть. Но тут прикрытие, что я тиран и мучитель, не пройдет. За тиранию нет статьи.

Я замолк на мгновение, вспомнив, что такая статья есть и называется она «ненадлежащее исполнение обязанностей, связанных с движимым и недвижимым имуществом». Но, не говоря об этом, я продолжил:

– А что касается вашей Кати… Мятежники всегда и во все времена оправдывали пролитую кровь. Как не бывает войны без невинных жертв, так и революций не бывает без крови. Пусть капельки, но невинной крови. Я не люблю революционеров. У меня давно выработался определенный стереотип. Я их считаю религиозными фанатиками. Только их бог – хаос. Только в хаосе они чувствуют себя хорошо. Хаос – их родная стихия.

Молодой человек согласно со мной кивнул и сказал:

– Так получилось, что я не нашел в себе сил предать свою… девушку. Хотя она такая же поклонница хаоса, как вы говорите. И методы ее ужасны, если так можно сказать. Она пошла на такое, чтобы добиться цели…

– Вы имеете в виду то, чем она занималась по контракту с Эскадрой? Не обращайте внимания, если для вас такое возможно. Будете смеяться, но для них… для настоящих революционеров так мало значат такие мелочи. Я думаю, что она даже ничего предосудительного в этом не находила. Это был, по ее мнению, изящный ход, дающий проникнуть на базу. Она им воспользовалась. Да и вы… Алекс… были для нее не больше чем средством. Она вас очаровала. Околдовала, если хотите. Женщины такое умеют. Настоящие женщины, имеется в виду. Чуть-чуть слабости здесь, чуть-чуть молящего взгляда там, восхищение вами в третьем месте, откровенное поклонение вашему делу в четвертом. И конечно, красота. И вот вам новый готовенький околдованный дурачок. Не обижайтесь и не вздумайте меня вызвать. Я вас банально убью. Вы слабы.

Я улыбался и видел, что Алекс тоже улыбается, хоть и грустно. Ну и ладушки – хорошо, что не обижается. Значит, можно и более откровенно говорить:

– Да, я считаю вас глупцом в этом плане. Однако я также считаю вас достойным жить, а не быть умерщвленным в газовой камере за то, что вы были просто охмурены. Именно поэтому я и спрашивал вас о крови. Если ее нет на ваших руках, то ничего не потеряно. А вот если бы вы почувствовали кровь… Я бы первый вас сдал. Поймите, в этом случае вам не место в обществе, против которого вы воевали вольно или невольно. А высшая мера защиты общества от индивидуума – это казнь. Я могу быть не прав, но эти мои мысли совпадают с мнением Короны и моими убеждениями. Я был готов воевать против Земли здесь, но я понимал и цену, которую буду вынужден заплатить. И хвала господу, что до этого не дошло.

Еще по чуть-чуть разлив в бокалы, я сказал искренне:

– Так что я рекомендую выбросить вашу Катю из головы. Кстати, она нам представилась Аленой. И кто знает, как ее на самом деле зовут.

Мы выпили, и он сознался:

– Не могу. У меня было много времени, чтобы это понять. Год. Да, считайте, год. Восемь месяцев полета и тут еще…

– Запущено как все, – сокрушался я, вполне веря парню. – Тут борделем не вылечить.

Мы рассмеялись, и он наконец приступил к рассказу.