Код: «Ares-2» - Алексей Трофимов

вашей эффективности, но и о влиянии на нее сторонних факторов вроде телепатических способностей существа. Итак, каждый из вас уже ощутил имитацию привычной для него брони лишённой сервоприводов. Все сделано с учётом закреплённых за вами должностей и роли в подразделении. Вы так же как и пару дней назад окажитесь в схожих условиях окружающей среды включая погоду и время суток. Вашей целью будет противостояние обитателям пустошей. Мои люди будут исполнять функцию мелких тварей, а я контролирующей их альфа-особи.

К этому моменту мир уже полностью преобразился и каждый элемент локации стал на свои места. Так же как и тогда тепловизор был чуть ли не единственным способом разглядеть во тьме хоть что-то. Люди разбрелись по округе занимая позиции. Они считали, что в этот раз они точно будут готовы и смогут без всяческих проблем дать отпор. Послышались первые выстрелы, а следом за ними появились они — уродливые твари, что даже в спектрах теплых тонов выглядели ни чуть не лучше, чем в первозданном виде. И все шло вполне сносно — тяжёлая пехота заливала площадными атаками все движимое и не движимое, иногда испаряя того или иного зазевавшегося противника, все остальные, особенно снайперы точечными уколами добивали раненых. Ничего не предвещало беды пока игра не пошла по другому сценарию. Вначале хаотичные, одиночные нападения превратились в централизованное наступление по всем фронтам. Твари работали двойками, тройками, иногда четверками поражая нас мелкими укусами с переменным успехом. Наши же ответы умерили былую эффективность, но пока все это было не критично и не о каких повреждениях говорить не приходилось, а потом в голове начал нарастать гул… Он постоянно менял частоту от низких до высоких параметров, мешая сосредоточиться на выполнении задания. И вот тут уже начали появляться первые оплошности и как следствие раненые. Да, все это было не по настоящему и уж тем более не смертельно, но судя по крикам моих товарищей ощущения тонкая электроника костюма передавала на ура, заставляя здоровенных парней падать на землю, схватившись за поврежденную часть тела, но это было только начало…

С каждой минутой боя гул только нарастал становясь все более невыносимым. Порой мне даже казалось, что звук в моей голове начинал резонировать с черепной коробкой в попытке расколоть крепкие кости. Не о каком сопротивлении уже помышлять не приходилось. Все чем были заняты мысли это зубодробящая головная боль, которая приходила накатами, ослабляя, а затем снова усиливая страдания людей. К тому моменту, когда я от боли рухнул на колени посреди зала с криками прекратить это безумие вокруг уже не оставалось никого. Все лежали ровно так же, как и пару дней назад, не подавая признаков жизни и только стихающий ветер в ушах и постепенно рассыпающаяся ужасная картина говорила о том, что все было не по-настоящему. Со всех сторон начали доноситься жалобные стоны…

— На сегодня достаточно, — раздался голос майора. — Ваши показатели считаю вполне приемлемыми. Вы стойко и успешно сопротивлялись нападкам изворотливого и быстрого врага, но так же как и подразделения лейтенанта Палмера и майора Баркова были не готовы к воздействию на сознание. Мое почтение рядовому Гаррисону, он единственный, кто боролся до последнего и не вырубился, впрочем как и два дня назад. Твоей стойкости можно только позавидовать. Жаль ты не подходишь нам по классу эффективности, из тебя вышел бы неплохой Цербер…

В чувство всех приводили долго, с многими работали медики, кому-то кололи обезболивающие, кого-то и вовсе отправляли в медкапсулы, кого минут на сорок, а кого и на пару часов, чтобы стабилизировать общее состояние организма. Всё-таки такая реалистичность происходящего это тот ещё стресс. Меня же просто начали спазмолитиками и успокоительными, этого вполне хватило для возврата организма из нервного в нормальное состояние. Напрягал разве что не стихающий шум в голове, но закончился он даже раньше, чем я успел к нему привыкнуть.

После восстанавливающих процедур нас наконец-то нормально и вкусно покормили. Жареное мясо, рыба, все это под пряным соусом, несколько вариантов первых блюд, простенькие салаты из свежих овощей, а в довершение ещё и яблочный сок, а не тот дешёвый концентрат из нашей столовой. В общем праздник живота удался и мы с чистой совестью после очередного построения и пересчёта личного состава отправились в казармы.

Внутри было тихо и спокойно. Редкие люди, что по причине частичной небоеспособности не удостоились чести выехать с нами шатались из угла в угол тратя непривычно большое количество свободного времени в пустую. Большая часть находилась в комнате отдыха, некоторых же настигла участь уборщиков и они глядя на всех отдыхающих скрипя зубами что-то бубнили под нос, поглядывая в сторону покоев лейтенанта. Он как раз в этот момент давал какие-то распоряжения Ларсону, после чего покинул помещение. Да и Ларссон в казарме задержался не на долго и со словами: «Не дай бог я в камеры замечу после отбоя движения, то вместо выходных вас ждёт полигон и плац!» — вышел на улицу. Видимо, и у него на пятницу какие-то планы.

До отбоя оставалось не более получаса и народ осознав, что остался без присмотра стал осторожно пробираться к кроватям. Раздеваться и расправлять все же опасались, а вот плюхнуться прямо в одежде осмелилось большинство, чтобы продолжить отдыхать в более комфортном положении, ну а после отбоя все расслабились окончательно. Я же опустившись на подушку и прикрыв глаза увидел всего один образ. Расплывчатый и туманный он что-то нежно и невнятно шептал мне, постепенно лишая жизненных сил, сознание медленно, медленно таяло…

Глава 15

Мое пробуждение было вполне привычным для этого места за исключением состояния полной разбитости. Всю ночь снилась какая-то галюциногенная муть из смеси недавних приключений в пустошах и ещё чего-то непонятного, загадочного и очень интересного. Интересного настолько, что и вспомнить ничего толком не смог, одни ощущения. Ну а дальше все по стандарту: подъем, одежда, бег вместе с сержантом… Кстати, последний сегодня был не в ударе и темп держал слишком щадящий, да и выглядел он сегодня не очень: под глазами отеки, бледный, нервный и помятый,