Посвященный - Лошаченко Михайлович

   У турок даже кремневых ружей не наблюдалось, на весь гарнизон, две допотопные пушки - так и не успевшие выстрелить. Их разорвало вместе с янычарами-канонирами при первом же артналете.

   Полковник, бросив на стол донесение о потерях, с матерками бегал по штабу. Внезапно остановившись, он вспомнил о некоем факте, что-то царапнуло его сознание.

   Ветров, успокоившись взял в руки донесение и стал его внимательно просматривать - ага, вот оно, безвозвратных потерь нет только в одном подразделении, а именно в 3 батальоне, в 3 роте. У них всего лишь 7 раненных, и то легко. Командир полка вспомнил - там же ротным новенький, лейтенант Одоевский. - Точно, он сам его назначил, а его друг Лихачев кажется в 4 роте. Совсем молодые юноши, но фору дадут многим старым воякам.

   - Интересно, что с безвозвратными потерями у лейтенанта Лихачева, в его 4 роте? - Ага, 2 убитых и 5 раненных. - Вот тебе и пацаны, нет их нужно обоих наградить за этот бой, сейчас напишу представление.

   Через две недели Алеша и Володька при батальонном построении получили из рук полковника первые боевые награды. Одоевский - орден Св.Владимир, а Лихачев - Георгиевский крест I степени, награда боевая, штабные и штафирки креста не удостаивались по уложению

   Алеша в первый же день излечил своих гвардейцев от сабельных ран. На другой - помог воинам лейтенанта Лихачева.

   После награждения, а его удостоились многие гвардейца, проявившие себя, в батальоне обмыли ордена и медали. Офицеры искренне поздравляли Алешу с Володькой с первыми боевыми наградами - хорошо посидели, но пьяных не было.

   Армия разделилась на две колонны - одна пошла на запад разоренной Болгарии, вторая - на юго-восток в Приморье и Тырновское царство.

   Дивизии перли напролом, сметая по пути малочисленные турецкие гарнизоны. Через десять дней турки дали сражение в Македонии, близ Скопье.

   Они стянули войска не только со всей округи, но и из завоеванной части Византии, Сербии, Боснии, Анатолии и Аттики. Турки собрали в кулак 300 тысячную армию о пятидесяти чугунных и бронзовых пушках. Командовал полководец Гарун-паша, из мамелюков, которых кстати насчитывалось сто тысяч.

   Гарун-пашу назначил лично Мехмед II, сын Мурада II, за его несомненные воинские таланты. Гарун-паша возглавлял войско мамелюков и до сих пор не потерпел ни одного поражения.

   Конница турок составляла 200 тысяч всадников и 100 тысяч пехоты. Причем половина конницы сборная солянка, воины из покоренных стран.

   Турецкие пушкари с важным видом суетились на позициях, готовя свою чудо-технику к сражению - шутка ли, целых пятьдесят пушек. Турки знали цену огненному бою, артиллерию стали применять еще с 1422 года.

   Утреннее солнце осветило равнину, перемежаемую холмами - лагеря противников располагались километрах в пяти друг от друга. Впрочем некоторые воинские части на позициях находились с вечера. Военные лагеря просыпались, слышались звуки труб, свистки сержантов - бойцов поднимали на завтрак.

   Генерал-полковник, князь Ярослав Удалый, откушав солдатской каши и испив кружку квасу в штабной палатке, слушал рапорт начальника армейской разведки, полковника Барыкина. Тот прутиком указывал на карте местоположение неприятеля и его артиллерийские позиции, а также выгодные складки местности для наших частей. Рапорт весьма обстоятельный и занял не менее получаса.

   - Хорошо, Глеб Юрьевич, молодцы твои разведчики. - Объявите им благодарность.

   Полковник встал по стойке смирно, гаркнул:

   - Слушаюсь, Ваше Сиятельство.

   - Ну, совсем оглушил, ты не уходи никуда, сейчас короткий совет проведем, последние, так сказать корректировки перед боем.

   Через пять минут палатка заполнилась высшими офицерами. Собственно диспозиция и стратегия выработаны вчера, сегодня так, последние штрихи.

   Командующий не любил пустопорожней говорильни и поэтому управились быстро.

   - Сверим часы, господа офицеры.

   Сверили, кто-то шел потом ругался:

   - Забыл завести.

   - Еще раз напоминаю вам - главное берегите бойцов, бессмысленных потерь не прощу, тем более наше вооружение позволяет это сделать. - Ну все, с Богом.

   Генералы и полковники, выкатившись из палатки, садились на лошадей и отбывали в свои дивизии.

   Огромная русская армия, раскинувшаяся от горизонта и до горизонта, занявшая всю бескрайнюю равнину, пришла в движение. Войска колоннами отправлялись на позицию, пехотные полки обгоняли конные ординарцы, несущиеся полным галопом по мокрой от росы траве. Гвардейские конные дивизии на рысях шли отдельными колоннами, некоторые из них уходили на фланги. Четверки и восьмерки лошадей тянули орудия на позиции.

   На турок надвигался столь мощный огневой и стальной кулак, что Алеша неприятеля мимолетно пожалел.

   Его рота в составе 2-го полка 1-й гвардейской дивизии шла на правый фланг. За себя Одоевский переживал не особо, почему-то уверен, что останется жив. Он болел за своих бойцов и жалел об одном - слишком мало времени отпущено на их учебу и тренировки. Вот и вздыхал по этому поводу.

   Снежка оставил под присмотром денщика Афоньки, хотя тот рвался в бой, пришлось пригрозить плетью и уставом. А за невыполнение приказа командира в военное время наказание одно - расстрел.

   Алеша ехал во главе роты, внимательно поглядывая на своих подчиненных - следов страха или растерянности не увидел ни на одном лице.

   - Повезло мне с воинами - подумал он.

   До него по молодости и неопытности не доходила простая вещь - каков командир, таковы и его бойцы. Сумеешь их научить воинскому искусству и воспитать, как положено, завоевать у них доверие и уважение - значит они тебя не подведут. Выполнят любую задачу.

   А рота приняла лейтенанта Одоевского, бойцы за короткое время определили - их командир Человек, причем с большой буквы. За такого в огонь и в виду. Несмотря на юный возраст, гвардейцы его за глаза уважительно называют - наш Ляксей Иванович. Страшно им гордятся, такого командира нет во всей дивизии - и неважно Посвященный он или нет. Любовь и уважение бойцов Алеша заслужил за свои человеческие качества, за короткий срок службы помог с их проблемами и неурядицами. Самое смешное, Одоевский не прилагал ни малейших усилий для завоевания авторитета среди подчиненных, считая сложившуюся обстановку в роте за естественный ход вещей и несказанно удивился, что в других подразделениях батальона и полка дело обстоит мягко говоря не так.

   Известно - самая тяжелая работа - это работа с людьми. Не у всех есть такие способности и когда офицер берет людей на глотку, да к тому же не обладает положительными личными качествами, тогда у бойцов не служба, а каторга. Эти прописные истины придут Алеше чуть позже, со временем.

   Левый фланг русской армии упирался в реку Вардар, правый - у гряды холмов с одинокими скалами. Две гвардейские дивизии на правом фланге укрылись в засаде, маскируясь среди неровностей рельефа.

   Канониры по команде офицеров шустро обустраивали позиции, отогнав упряжки лошадей за ближайший лесок. На скалы полезли корректировщики огня с биноклями. На позициях находилось 240 орудий из них 80 ед. - калибра 100 мм.

   - Все, хана нехристям - прокомментировал, глядя на пушки, зам Одоевского, лейтенант Береза.

   - Да здесь будут похлеще, чем в Агреше - согласился Алеша.

  ....

   К восьми часам утра солнце окончательно взошло, разогнав остатки тумана, стелящегося над равниной. Во всей красе открылся вид на турецкую армию - она выглядела очень мощно и живописно.

   Гарун-паша со свитой - небольшой группой, взобравшись на холм, в подзорные трубы обозревали расположение русский армии. Гарун-паша, вскочив на седло ногами и, встав в полный рост, внимательно вглядывался в незнакомого противника. Боевой конь стоял не шелохнувшись.

   Увиденная картина говорила об одном - при таком численном перевесе, победа османской армии столь очевидна, тут даже говорить не о чем. О чем он и сообщил своему окружению - те дружно загалдели, выражая свое согласие и восхваляя полководческий талант Гарун-паши.

   К большому сожалению, высокопоставленные турки во главе с таким замечательным командиром, в свои архаичные подзорные трубы с подслеповатыми линзами, увидели до обидного столь мало, потому и выводы сделали абсолютно неверные.

   Да и как они могли видеть реальную картину - русские войска в сплошном камуфляже, орудия на позициях и крупнокалиберные пулеметы накрыты маскировочными сетями. Половина армии на флангах и в тылу у турок.

   Подзорная труба, не армейский бинокль, нет, ну ей еще можно орехи колоть, если найдет такая блажь.

   Русские дивизии настолько сливались с местностью, что у турок, естественно, возникал вопрос, а с кем собственно воевать-то?