Долина папоротников (СИ) - Бергер Евгения Александровна

Что ж, Лиззи поворотила к замку; погода решительно портилась: свинцовые, грозовые тучи затянули небо до самого горизонта, начал накрапывать дождь. Старик Нолан встретил ее у калитки, помог запереть ее на засов.

— Спасибо, — откликнулась Лиззи, смутившись при виде его согбенной фигуры. Она полагала, никто не знает о ее тайных прогулках в бухту этим путем… Ан-нет, это давно не тайна.

— Ну наконец-то. — Альвина протянула ей теплую кружку. — Выпейте вот, согрейтесь. Весь день непонятно где бродите… Хозяина избегаете, — заключила с многозначительной интонацией.

Элизабет возмутилась:

— И вовсе не избегаю. С чего ты взяла?

— С того, что дуреха Джейн, наслушавшись басен, к ребенку малому подойти страшится, и вы, как я погляжу, тому же недугу подвержены. Весь день хозяина сторонитесь, из дома бежите… Слова доброго ему не сказали. Да и малышку забросили…

Лиззи вспыхнула от этих укоров, поняла, насколько неверно себя вела, пусть даже движимая иными мотивами. Она и думать не думала про возможное обращение…

— Дело вовсе не в страхе, — сказала она. — Я даже не думала…

И старуха вдруг хмыкнула, резко переменившись:

— А стоило бы подумать: не вам ли в ночь Святой Агнессы оборотень явился? Прямо на кладбище, первым из встреченных…

— Что ты хочешь сказать?

Альвина подошла совсем близко, в глаза ей заглянула.

И зашептала своим зловещим каркающим голосом:

— А то, что вам на роду написано за оборотня замуж пойти. — И заметив, как Лиззи переменилась в лице: — Как знать, вдруг ваш супруг в чудище обратится!

Никогда бы вне стен древнего Раглана подобные разговоры не напугали Лиззи сильнее, чем в этот момент. Сама атмосфера этого замка, легенды, с ним связанные, и собственные переживания Лиззи сплелись единым узлом, петлей обхватили ей сердце. Заставили отпрянуть от старой весталки с безумной усмешкой…

— Неправа все это. Зачем ты меня пугаешь? — воскликнула она.

Старуха захохотала. Так громко, что впору было оглохнуть… И Лиззи попятилась к двери. Схватилась за деревянный косяк, боясь повернуться к ведьме спиной.

А та, замолчав так же внезапно, как начала, зашептала:

— Обращенного завсегда отличить несложно: раны на нем в миг заживают, да и выглядит он словно иначе. Коли мужа своего хорошо знаете, разобраться сумеете…

Дверь как раз распахнулась — вошел Томас, отфыркиваясь дождевой водой, — и Лиззи, воспользовавшись моментом, выскочила за дверь и понеслась вверх по лестнице, не разбирая дороги.

«… вам на роду написано за оборотня замуж пойти»…

«Как знать, вдруг ваш супруг в чудовище обратится»…

Элизабет заскочила без стука, застала Джейн с повязкой в руках у постели супруга. Замерла на мгновение, глядя на него, как бы примеряясь к внешнему виду: все ли в нем также, как прежде, нет ли тревожных признаков перемен. Даже пальцы вдруг задрожали от нервного напряжения…

Наверное, дрогнуло и лицо.

Аддингтон сел на постели, кинул небрежно:

— Джейн, можете быть свободны.

Лиззи едва ли заметила ее уход: просто смотрела на мужа и сердце ее клокотало в груди.

— Лиззи… Элиза, подите сюда, — поманил ее Аддингтон. — Сядьте и расскажите, в чем дело. Весь день вас не видел… Где ты пропадала?

Элизабет двинулась с места, робко, неторопливо, ноги вовсе не слушались, словно чужие. Наконец она подошла… Аддингтон взял ее за руки, чуть потянул на постель рядом с собой.

— Как твое самочувствие?

— Где ты пропадала весь день?

Оба вопроса, произнесенные в унисон, слились воедино, заставили улыбнуться обоих.

Обоих же разом ответить:

— Так хорошо, как это только возможно.

— Я не решалась снова тебя увидеть.

Они сидели бок о бок, смущенные и молчаливые. Не больше минуты-другой…

Пока Аддингтон не спросил:

— Мое признание напугало тебя? Ты потому избегала меня?

— Я просто не знала… не знаю, что можно ответить. Твое признание… удивило меня…

— По-твоему, я не способен любить?

— Я вовсе не это имела в виду.

Обилие мыслей распирало ей голову, обилие чувств — громко стучащее сердце. Она не знала, чему отдать предпочтение: разуму или чувствам — и то, и другое казалось одинаково важным.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И тогда он коснулся ее спины… Провел от лопаток по позвонку, слегка задержался на пояснице.

— Ты не должна ничего отвечать, — сказал совсем тихо и отнял горячую руку. — Я только желал быть честным с тобой. Желал, чтобы ты знала, что значишь для меня…

Элиза вздохнула, порывисто дернулась… Все это не облегчало задачи.

— Ты просто не понимаешь… — она поглядела ему в глаза. Запнулась о их голубую бездонность и тихую нежность, которой прежде не замечала…

Как чувства могли так внезапно перемениться?

— Так объясни, — попросил мужчина.

Что, если ты обратишься в чудовище?

— Что, если я осмотрю твои раны?

Аддингтон чуть улыбнулся:

— Тебе не стоит тревожиться обо мне: Альвина творит чудеса своими настойками и целебными мазями.

— И все же…

Поднявшись с постели, он чуть оттянул верх белой сорочки: алеющий след, не столь глубокий как на боку, тянулся от уха по самой ключице, пересекая грудь, исчезал под бинтами. Лиззи поднялась и встала вплотную: не глядя Аддингтону в лицо, дабы не утратить решимости, коснулась пальцами раны и провела по ней до самой груди. Она казалась поджившей, зарубцевавшейся…

Как это возможно?

Она присмотрелась поближе, едва ли не носом к ране прижалась — света камина было решительно мало для подобного эксперимента — и Аддингтон замер, втянув воздух сквозь стиснутые зубы.

— Что ты творишь? — осведомился глухим, незнакомым ей голосом.

И Лиззи отозвалась:

— Пытаюсь понять, насколько тебе хорошо? — А сама, не сдержавшись, коснулась его предплечья.

— Уверена, что хочешь это узнать? — осведомился супруг, прикасаясь к ее лицу.

И Лиззи дрогнувшим голосом отозвалась:

— Мне это жизненно необходимо.

Через секунду ей запечатали рот поцелуем, еще пьянящее, головокружительнее первых двух, и Лиззи, утратив представление о реальности, на собственном опыте убедилась, насколько чудесны и воистину благотворны настойки старой колдуньи Раглана.

29 глава

Ему снова снились тревожные сны… Не те, что обычно донимали его, однако не менее страшные. Если не больше…

Снова и снова что-то хватало его крепкими лапами, удерживало со спины и приманивало волчицу вцепиться в его оголенную шею. Разодрать ее острыми клыками… Оросить землю потоками крови.

И он ничего не мог с этим поделать. Был полностью беззащитен, беспомощен…

Аддингтон распахнул глаза и прислушался к ощущениям: комната, полумрак, все та же снедающая боль, и Лиззи, спящая под боком. Такая тихая… мягкая и… его.

И ничего, вызывающего страх, кроме страха ее потери…

А он только-только впервые по-настоящему счастлив.

И как потерять все это своими признаниями?

Боль, как и прежде, усиленная внутренними терзаниями, дала о себе знать с удвоенной силой… Он застонал, стиснув голову руками, откинул край одеяла и запалил огарок свечи.

Заметил кровь, проступившую сквозь бинты, — должно быть, случившееся ночью, растревожило раны — и улыбнулся воспоминанию.

А еще испугался: вдруг и это ему только привиделось. Вот только добрые сны редко посещали его… Ни одного припомнить не выходило. А значит, все было… с ним и Лиззи… с ними обоими.

Он обернулся, поглядев на нее долгим влюбленным взглядом, а после вышел из комнаты и пошел привычной дорогой: в сторону комнат для слуг.

Идти было тяжело… ныло все тело… в глазах странно двоилось…

Впрочем, не впервой.

Он постучал и буквально ввалился в отпертую дверь…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Джейн, помоги! Сделай хоть что-то, — взмолился из последних сил.

— Идите на постель, — велела она.

И Аддингтон кулем упал на матрац, прикрыл измученные глаза.

И то ли он сам провалился в тишину, то ли в нее погрузилась комната целиком: только затихли все звуки, даже Джейн перестала суетиться, выбирая необходимое в шкафу. Он испугался, что с ним что-то не то и заставил себя приоткрыть глаза…