В гости по утрам - Людмила Ситникова

– Валентина Олеговна, вы должны во всем признаться. Вы вершили самосуд, а это неправильно. Вы… вы убийца.

– И мое место за решеткой. Ты это хотела сказать?

– Именно. Никто не имеет права лишать человека жизни.

– Она заслужила смерть.

– А Павел? Он в чем виноват?

– А молоденькая няня Марина? А кухарка Тоня? А садовник? А шофер? Они в чем были виноваты? Эта мразь пришла в дом и лишила их жизни. Она и детей убила бы, да только, к великому их счастью, они играли в прятки.

Валентина Олеговна встала.

– Ты спросила, что я собираюсь делать с письмом Нижегородской? Так вот, я отдаю его тебе.

– Мне?!

– Поступай, как сочтешь нужным. – Огнева направилась к выходу.

– Валентина Олеговна, куда вы идете?

– К сестре.

– К какой сестре? Остановитесь!

– Она меня ждет, а я уже давно решила, что, как только Нижегородская сдохнет, мы с сестрой непременно встретимся. Считай мою исповедь предсмертной. Прощай, Катарина!

Огнева выбежала из кабинета и, минуя стеллажи, опрометью бросилась к входной двери.

Пробежав пару сотен метров, Валентина Олеговна остановилась у моста.

Люди с неподдельным интересом наблюдали за явно ненормальной дамочкой, которая несется по улице в двадцатиградусный мороз в одном брючном костюме.

Катарина, как, впрочем, и десятки случайных прохожих, издала громкое «ах», когда Огнева, перегнувшись через перила, бросилась вниз.

Послышались крики, кто-то взвизгнул, кому-то сделалось дурно. Катарина Копейкина отвернулась и зажмурилась.

Минутой позже, потрясенная всем происходящим, Катка, сжимая в руке письмо Варвары Тарасовны, села в «Фиат».

Дома, чиркнув спичкой, она поднесла пламя к кончику бумаги. Листок вспыхнул.

Теперь чистосердечное признание Нижегородской ничего не изменит. Люди, чьи руки запачканы кровью, мертвы. Их нет. Следовательно, и судить больше некого.

А суду, который в обязательном порядке состоится на небесах, не нужны ни улики, ни доказательства, ни свидетели.

Бог судит справедливо.

В небесном суде не бывает ошибок.

Эпилог

Судьбы других персонажей, тем или иным образом связанных с описанными событиями, складывались по-разному.

Ирина дождалась своего избранного – третьего – мужа и в скором времени собирается официально стать его законной супругой. Сбудутся ли пророчества тетки Лизаветы касательно счастливого третьего брака или нет, покажет только время. Но хочется надеяться, что все у пары будет хорошо.

Инна с Дмитрием наконец выкурили трубку мира, чему оба несказанно рады.

Кристина с матерью продолжают воспитывать Сашу, а Терентьев, в свою очередь, ежемесячно спонсирует их деньгами. Теперь уже с согласия Инны.

Елена и Всеволод перебрались в особняк Варвары Тарасовны. Анюта с Иваном остались работать на прежнем месте.

* * *

Стоит рассказать еще об одном эпизоде, случившемся в начале марта.

Катарина подходила к «Фиату», когда сзади послышался мужской голос:

– Девушка, вы меня не подвезете?

Наученная горьким опытом общения с Акимом и Клавдией, Копейкина резко обернулась и завопила:

– Нет! Нам не по пути! И вообще не приближайтесь ко мне.

Мужик, облаченный в дубленку и вязаную шапку, нахмурился.

– Катарина, что с вами, почему вы такая нервная?

– Откуда вам известно мое имя? Кто вы?

– Разве я так сильно изменился с лета?

– С лета?

Мужчина снял шапку и расплылся в улыбке.

– Ну, а теперь узнаете?

Катка разинула рот.

– Сергей?!

– Он самый. Вот так встреча!

– Как вы здесь оказались?

– Приехал в гости к брату, и должен заметить, с самого первого дня пытался дозвониться до Розалии. – Сергей развел руками. – Но, к сожалению, выяснилось, что номер, который она мне написала, принадлежит совсем другим людям. Я раз двадцать им названивал, и мне постоянно твердили, что ни о какой Розалии они слыхом не слыхивали. Потом, пригрозив заявить в милицию, потребовали, чтобы я прекратил терроризировать их звонками.

Копейкина закусила губу. Свекрища была в своем репертуаре, посему продиктовала Сергею чужой – первый пришедший на ум – номерок телефона. Как она уже заявила ранее – курортные романы не должны обязывать ни мужчин, ни женщин ни к чему серьезному. Но, судя по всему, Сергей придерживался другого мнения и воспринял слова Розалии – сказанные сквозь слезы на перроне – буквально. И теперь он стоит на расстоянии вытянутой руки от Катки, а она, в свою очередь, понятия не имеет, как, собственно, вести себя в создавшейся ситуации. Несомненно, Сергей просто так ее не отпустит, он в обязательном порядке захочет встретиться с Розалией. Вот только возникает справедливый вопрос: а захочет ли сама Розалия вновь столкнуться с мужчиной, с которым оттягивалась на полную катушку летом на море? Да, вопрос непростой, и ситуация, надо заметить, наиглупейшая.

– Катарина, немедленно едем к Розалии. Я должен ее увидеть. Она обрадуется! Очень обрадуется!

«Ну, это вряд ли», – подумала Копейкина, медленно кивая.

– Только прошу вас, подождите меня пару минут.

– Вы куда?

– За цветами. Куплю Розе самый шикарный букет. Господи, какая удача, что я встретил вас. Это судьба! Ждите меня, не уезжайте.

Катка выудила мобильник. Тыкая пальцами по клавишам, она нервно озиралась по сторонам.

– Да, – рявкнула свекровь, пребывая явно не в духе.

– Розалия Станиславовна…

– Ката, как ты смеешь звонить в самый неподходящий момент?

– А чем вы занимаетесь?

– Я крашу ногти.

– У меня новость…

– Ты знаешь, что я не терплю разговаривать по телефону, если лак на ногтях не высох.

– Да, но я хотела предупредить…

– Тебе должно быть стыдно, детка. Я отсоединяюсь.

– Не вешайте трубку…

Быстрые гудки и радостный возглас Сергея раздались почти одновременно.

– Как вы думаете, Розалии понравятся лилии?

Копейкина равнодушно осмотрела цветы.

– Она будет в восторге.

– Тогда едем, – суетился Сергей. – Нельзя терять ни минуты.

Включив зажигание, Катка мысленно приготовилась к чему-то очень и очень неприятному.

Интересно, как поступит свекровь, увидев на пороге Сергея? Она сразу его пошлет или все-таки позволит вручить ей букетик?

– О чем вы задумались, Катарина? – спросил мужчина, проведя рукой по подбородку.

– Да так… о пустяках.

В подъезде Катарина затряслась.

– Сергей, я должна вас предупредить, что Розалия… как бы это сказать. Она женщина непредсказуемая, у нее часто меняется настроение. Порой даже я побаиваюсь с ней заговаривать, никогда не знаешь, что услышишь в ответ.

– К чему это предисловие?

– Понимаете, она может оказать вам не совсем радушный прием, по-моему, у нее сейчас небольшие проблемы.

– Ерунда. Когда она увидит меня, ее проблемы испарятся в ту же секунду.

Катка вызвала лифт.

Пока подъемник возносил их на восьмой этаж, она судорожно подбирала нужные слова утешения, которыми уже очень скоро станет успокаивать Сергея.

У двери мужчина попросил:

– Давайте сделаем Розалии сюрприз. Вы зайдите и сообщите о приятной новости, а я останусь за дверью. А потом я ворвусь в квартиру, упаду на правое колено и преподнесу ей цветы. По-моему, это будет супер!

Находясь на грани обморока, Катка кивнула.

В прихожей она прислонилась к стене и, не торопясь расстегивать шубку, крикнула:

– Розалия Станиславовна, можно вас на минутку.

Свекровь нарисовалась спустя мгновенье.

– Почему ты не раздеваешься? Мне не нравится твой взгляд. На тебя напали? Ограбили? Избили? Изнасиловали?

– Н-нет.

– Снимай шубу.

– У меня для вас сюрприз, – выдавила Ката.

– Давай его сюда. Надеюсь, это драгоценность?

– Не совсем.

– Фу! Тогда он мне сто лет не нужен.

– Помните нашу поездку к морю?

– Припоминаю.

– А Сергея помните?

– Какого Сергея?

– Того самого, ради которого вы хотели свернуть горы.

– А-а-а, – протянула Станиславовна. – Неваляшку? Помню смутно. С чего вдруг ты про него вспомнила?

– Он здесь.

Свекровь побледнела.

– Кто?!

– Неваляшка… э… Сергей.

– Шутить вздумала?

Развернувшись, Катарина распахнула дверь и пролепетала:

– Сюрприз.

Как и обещал, Сергей ворвался в прихожую, упал на колено – правда, не на одно, а сразу на два – и, протянув обалдевшей Розалии цветы, изрек:

– Примчался к тебе на крыльях любви, моя божья коровка.

Из кухни притопала Натка с кастрюлей.

– Где божья коровка? Залетела в квартиру? Ни в коем случае нельзя ее прогонять. Я читала, что они приманивают в семью деньги. Надо их осторожно…

– Сгинь в сортир и спрячься в унитазе! – гаркнула свекровь.

Натусика как ветром сдуло.

Взяв букет лилий, Розалия Станиславовна, вспомнив, что она все-таки гениальная актриса по жизни, изобразила на изумленном лице подобие улыбки:

– Котик, какое счастье вновь тебя видеть.