Ребус Галла - Вадим Панов

«Влезть в междоусобицу или остаться в стороне?»

— Принимаю.

— Вот и хорошо.

— Что нужно для работы? — осведомился повеселевший Ратомир.

— Тело Берислава осмотреть не получится?

— Вас к нему не подпустят, а красть его мы не будем.

— В таком случае для начала нужна одежда, в которой обнаружили барона.

— Вы получите ее завтра.

— И давайте поговорим о гонораре…

Чуть позже, провожая взглядом удаляющиеся огоньки «Ауди», Мечеслав негромко заметил:

— Мне не понравился ее вывод.

— Насчет Великого Дома?

— Да.

Ратомир сделал глоток коньяка, передал фляжку другу и пожал плечами.

— Чувствуешь вину перед королевой?

— Чувствую, что наши старые противоречия вновь обостряются.

— Не мы в этом виноваты, друг.

— Хотелось бы верить, — задумчиво протянул Мечеслав, поглаживая старый шрам.

Ратомир хмыкнул:

— Твое назначение на должность министра по делам Красных Шапок…

— Оно давно отменено!

— Оно было!

Повелитель Сокольников не выдержал взгляд друга — отвернулся.

— Оно было, — с нажимом повторил Ратомир. — И оно взбудоражило баронов. А смерть Берислава пришлась…

— Совсем некстати.

— Согласен, — сбавил тон Ратомир. — Но не случись той истории с Красными Шапками, баронам было бы проще поверить в версию автокатастрофы.

Теперь же они слишком возбуждены… Мечеслав сделал большой глоток из фляжки, вытер губы тыльной стороной ладони и угрюмо заметил:

— Исследование одежды вряд ли выведет Яну на след. В лучшем случае она определит, что Берислава убили с помощью магии, имя преступника Яна не укажет.

— Нам достаточно, — усмехнулся Ратомир. — Имея на руках такое заключение, мы соберем Большой совет и выразим недоверие Милане.

— Всеслава думает, что Милану могли ввести в заблуждение, — обронил Мечеслав.

— Мы ткнем их носом в правду, а дальше пусть разбираются сами, — махнул рукой Ратомир.

— Можно и так, — после короткого раздумья согласился повелитель Сокольников.

* * * Москва, Проектируемый проезд, 3 ноября, пятница, 23.24

Они встретились в одной из промышленных зон Москвы, в безлюдном переплетении заборов, складов, припаркованных на ночь фур и негорящих фонарей. В закоулке, где их никто не мог увидеть.

Милана прибыла одна, порталом. Фердинанд прибыл один, на автомобиле. Оба были абсолютно спокойны, потому что понимали: несмотря на испытываемую друг к другу ненависть, лить кровь сегодня не станут. Время меча еще не настало.

Воевода упругим шагом подошла к облокотившемуся на дверцу «Паджеро» Павлу и, посмотрев на него сверху вниз — Милана на голову возвышалась над чудом, — произнесла:

— Твое поведение заслуживает уважения, Фердинанд. Ты меня боишься, но все равно пришел.

— Я не боюсь.

— Неужели?

— Ты наверняка почитала исторические материалы и знаешь, что я могу убить тебя так же легко, как и ты меня.

— Верится с трудом.

— Хочешь попробовать? — поинтересовался чуд.

— Я хочу поговорить.

— О чем?

Воевода выразительно посмотрела на рыцаря, после чего осведомилась:

— Ты имеешь право принимать решения, Фердинанд?

— Любое, если оно не навредит моим единоверцам.

— Какой бред, — не сдержалась Милана. — Единоверцы! Можно подумать, мы говорим о челах.

Воевода хотела построить разговор иначе, хотела побыстрее изложить свой приказ и расстаться с адептом Скверны. Но неожиданно для себя поняла, что ее задевает сама идея культа. Ей претила мысль, что можно изменить древним традициям.

— Перед Галла все равны, — спокойно отозвался Павел. — Даже челы.

— И тебя это не смущает? Кровь не бунтует?

— Повинуясь голосу крови, мы проливали ее слишком часто. Галла остановит это безумие.

— Такую судьбу ты уготовил своему народу, Фердинанд? Хочешь растворить рыцарей в челах?

У Павла заходили желваки, но следующую фразу он произнес по-прежнему мирно:

— Чего ты хочешь, воевода?

«Ты ничего ему не докажешь! Из документов следует, что принявшие Скверну не отрекались от нее даже под пытками. Именно поэтому чуды уничтожали всех…»

— Если я правильно поняла предсмертные визги Берислава, Скверна пустила корни в обоих Великих Домах. Так?

— И среди чудов, и среди людов есть те, кого коснулась Истина.

Павел не среагировал на уничижительное упоминание единоверца.

— Ты понимаешь, что секта в моей власти?

— Я бы сказал, что у нас небольшое затруднение.

— Я знаю, где Ребус, а значит — Галла.

— Вы находили много Ребусов.

— Но этот — последний. — Милана усмехнулась. — Вам некуда деться, вы не сможете его перенести.

— Можно попытаться.

— Не успеете.

— Не следует недооценивать Галла.

— Хочешь попробовать?

Снова вызывающий вопрос, и снова готовность к компромиссу.

— Вопрос не в том, чего хочу я, а в том, что нужно тебе. Воевода, я спрашиваю в третий и последний раз: в чем смысл нашей встречи? Выслушивать пустые оскорбления и тупые рассуждения мне неинтересно.

— Я уничтожу Скверну в своем Великом Доме, — жестко произнесла Милана. — Это вопрос решенный. Поговорив с бароном, я узнала все нужные имена. Предателям не жить.

— Перебьешь своих?

— Они уже не люды.

Воевода блефовала — перед смертью Берислав успел сказать очень мало, но сыграла Милана отлично. Окажись на месте рыцаря кто угодно, хоть сам Сантьяга, он не заподозрил бы воеводу во лжи.

— Моя жизнь посвящена служению Великому Дому, и я буду служить. Все принявшие Скверну Галла умрут.

На лице Фердинанда не дрогнул ни один мускул.

— Рассматривай это как жертву.

— Я тебя не понимаю.

— Все очень просто, Павел, — с дружелюбной жестокостью объяснила Милана. — Меня вполне устраивает, что в Ордене завелась Скверна. Она ослабляет Чудь, поэтому против тебя и твоих сородичей я ничего не имею.

— Ты знаешь о присутствии в Тайном Городе Галла и будешь молчать?

— Ключевое слово: знаю. Я позабочусь о том, чтобы люды не подвергались ее воздействию.

Сказано уверенно, но…

— Это выше тебя, воевода, — покачал головой Павел. — Ты не понимаешь величия Галла. Одно его имя заставляет трепетать сердца.

— Я постараюсь, рыцарь, — твердо ответила Милана. — А когда я стараюсь, у меня все получается.

Предложение прозвучало. Пожертвуй частью ради спасения основного. Интересно, гамбиты в традициях Галла?

— Как ты хочешь… уладить свою проблему? — угрюмо спросил Фердинанд.

— Собери всех подверженных Скверне людов в Ребусе. Тебя они послушают. Скажешь, что нужно выбрать нового вожака.

— Встреча уже назначена.

— Вот и хорошо. Когда?

— Завтра.

— Отлично! Будут все?

— Да. Нам действительно нужно выбрать нового Толкователя.

— А разве он не снисходит божественным образом?

Фердинанд тяжело вздохнул:

— Тебе не удастся оскорбить меня, воевода. Нападками на Галла ты демонстрируешь свою слабость.

— Завтра я продемонстрирую свою силу, — пообещала Милана.

— В храме не действует магия, — напомнил рыцарь. — Галла ее не терпит.

— Я знаю. Спасибо, как говорится, за заботу, но меня это обстоятельство не смущает.

Павел потер руки, словно пытаясь избавиться от прилипшей к ним грязи, явно хотел что-то сказать, но предпочел смолчать.

— Ты спасаешь Скверну, Фердинанд, — хмыкнула воевода. — Она ведь важнее нескольких людов?

Павел отвел взгляд.

— И не появляйся завтра в Ребусе. Мы убьем всех, кто там окажется.

* * * Окраина Балашихи, ближнее Подмосковье, 4 ноября, суббота, 00.08

Холодный дождь, состоящий то ли из мелких капелек, то ли из небольших льдинок, начался минут пять назад, но уже успел порядком надоесть.

Избор поправил воротник куртки, посмотрел на часы — назначивший встречу опаздывал уже на десять минут — и еще раз огляделся. Забор, пустырь, лес, небольшой овраг. Фонарей нет. До ближайшей дороги несколько минут ходу. Укромный угол. Здесь и днем-то нечасто встретишь прохожих, а уж дождливой ноябрьской ночью разговору точно никто не помешает.

Избор насторожился — острый слух дружинника уловил едва слышные шаги, — повернулся, прищурился, вглядываясь в ночную тьму, а различив неясное движение, громко поинтересовался:

— Это вы?

Мужчина помахал правой рукой, давая знак, что кричать не следует, и подошел, оказавшись в паре футов от Избора.

— Ты ждал кого-то еще?

— Нет.

— Тогда обойдемся без глупых вопросов.

— Слушаюсь!

— Расслабься.

Молодой дружинник встал «вольно» и заговорщицки осведомился: