Позор семьи - Татьяна Королева

Я добросовестно отмеряла коричневый порошок меркой, обнаруженной в початом пакете, заливала воду и слушала историю впечатляющего успеха, который настиг Вика заслуженно и исключительно своевременно.

Отец произвел на Вика огромное позитивное впечатление.

Когда мой папаша объявился дома и обнаружил гостя, то закономерно осведомился, кто Вик такой и по какому счастливому случаю стоит посреди гостиной. Вик вынужден был объяснить, что он мой университетский преподаватель, приехал по моей просьбе, постоянно проживает в Британии с такого-то года…

…Это только такая балбеска, как я, могла умудриться начисто забыть об обещании поискать кадры, достойные высокой должности, в Британии! Напрасно я так часто ворчу по поводу отца. Папка у меня отличный — он даже слишком хорошего мнения о своей безалаберной доченьке и все помнит! Поэтому прозорливо заподозрил в Вике достойного соискателя высокой должности, истребовал резюме и пригласил в кабинет.

— Вик, у тебя было с собой резюме?

— Фокси, у меня всегда с собой резюме — на флешке, — наставительно объяснил Вик; я кивнула, устыдившись собственной недальновидности, задумалась, в какой части готового платья Вик хранит драгоценную флешку, если в карманах ее не было, но подтрунивать над милым поостереглась. Главное — отец с Виком нашли общий язык! Я тоже стала искать — сахар — и один за другим открывала кухонные шкафчики. Все они зияли пустотой, только из самого последнего к моим ногам высыпалось впечатляющее количество презервативов.

Бинго!

Я скоренько запихала обратно эту джентльменскую заначку и захлопнула дверку, схватилась за щеку: не горячая, значит, я покраснела не слишком заметно. Мне очень неловко — я просто хотела помочь Вику сэкономить на гостинице, а выглядит все так, как будто я заманила его сюда, чтобы переспать. То есть я не против, только он…

Он, наверное, тоже по мне соскучился, раз приехал!

— Ника, уже так поздно! Георгий Алексеевич, вероятно, волнуется о тебе!

— Вик, он знает, что я поехала по… по делам!

— Ты еще планируешь сегодня работать? — удивился Вик.

— Нет, ну что ты, уже так поздно, — я сладко потянулась, — пора отдыхать…

— Значит, ты сможешь мне оставить ноутбук, — эживился Вик, — мой что-то не запускается. Боюсь, три перелете возникло какое-то механическое повреждение… Я хочу основательно подготовиться к встрече с Георгием Алексеевичем, он меня пригласил на завтра…

— Здорово! Папа пригласил тебя завтра к нам?

— Ну… Скорее, к себе. К себе в офис!

Вику повезло больше, чем мне.

Папин офис — это святое. Я в нем никогда не была, только изредка глазею на циклопическую перевернутую сосульку бизнес-центра, когда машина застрянет в пробках по дороге с работы, и пытаюсь представить аквариум с яркими рыбками в морской воде и живыми кораллами, за неопрятность которого отец частенько ругает безответственный персонал по телефону. Или прикидываю, насколько подрос за пять прошедших лет бонсай, который я подарила папе на сорокалетие. Надо будет попросить Вика посмотреть. Или лучше не позориться — Вик сразу догадается, что родитель меня в дела не особенно посвящает. Принять окончательное решение мне воспрепятствовал противный визг телефон — забыла сменить рингтон! Я поморщилась и ответила:

— Да!

— Что же вы, Вероника Георгиевна, сразу соглашаетесь? Вы ведь даже не знаете, что я вам предложу!

Я вышла на кухню, плотно прикрыла двери.

— Что молчите? Не узнаете!?

Узнаю, но не рада! Со мной говорил капитан Костенко. Причем резко и нагло.

— Шеремет, ты уснула? Или диктофон включать разучилась?

Мяч уродский, угрожает мне! Надо и правда диктофон включить.

— Так вот — если записываешь, послушай потом внимательно еще раз и сотри! Думаешь, если обкуренный папочка не угробил тебя в раннем детстве, ты можешь свободно разгуливать по чужим головам, и он тебя всегда отмажет? Так вот, папина девочка, знай, что отец — твое самое уязвимое место. И не я с тобой буду договариваться, а ты со мной, поняла?

Я поскребла по сусекам девической душеньки остатки смелости и постаралась как можно спокойнее объяснить своему оппоненту текущее состояние дел:

— Нам не о чем договариваться — проверка уже закончилась, нарушений не выявили, утром подписали итоговый акт! Почему вы не в курсе? Или вас уже от работы отстранили?

— Солнце, ты меня раззадорила — я тоже умею быть злым и нехорошим дядей! У нас все за деньги — можно и судимости снять, и в депутаты себя избрать, и любой скандал замять. Это здесь твой папа ходил как народный герой, когда мента закопал в землю! А на Западе — там пресса еще свободная, там — конкуренция. Ты, говорят, в Англии училась, про репутационные риски слышала? «Дикие нравы русских бизнесменов подрывают британский деловой мир». Хорошо звучит? Есть люди, желающие такую статью издать — с красивыми фотографиями из уголовного дела. И читатели найдутся, и правоохранительные органы там работают, дадут твоему папе по рукам — и на десять лет вперед в визе откажут! Тогда он тебя сам прибьет!

От громкого резкого голоса у меня голову словно обручем стиснуло, с осмыслением информации стало совсем туго.

Я устало спросила:

— Что вы от меня хотите?

— Хочу тебя ознакомить с одним уголовным делом твоего легендарного папочки! Покупатели у меня уже есть, я тебе звоню из человеколюбия. Иначе ты будешь продолжать в том же духе и тоже в тюрьму сядешь. Жалко мне тебя! Подумай, Шеремет: что у тебя есть мне предложить, кроме денег? Додумаешься — позвонишь.

— Деловой звонок? — улыбнулся Вик, когда я вернулась в комнату, сжимая телефон.

От этой последней капли невидимый обруч на голове разорвался — звуки, слова, слезы и вздохи стали разлетаться из меня, как конфетти из выстрелившей хлопушки, я швырнула телефон на кровать, рухнула, причитая и разбрызгивая слезы:

— Вик, я не хочу здесь жить… Здесь ужасно! У меня никаких сил нет, я хочу обратно в Англию! Увези меня отсюда… Я хочу домой — в свою квартиру! Я так устала от всех этих людей! Я не хочу, не могу работать… Я свою работу просто не-на-ви-жу!!!

Опешивший Вик побежал на кухню, бросился рыскать по холодильнику и шкафчикам в поисках стакана воды, налетел на презервативы, перепуганно запихал их внутрь, быстро вымыл кофейную чашку и принес мне, наполненную тепловатым кипятком из электрочайника. Погладил по подрагивающей макушке:

— Фокси, ты просто не привыкла работать, ты втянешься… Что у тебя за прическа, Ника? Ты как девочка с обложки журнала для тинейджеров…

— Правда? — Я посмотрела на Вика, но слезы превратили его в размазанный контур; шутит он или говорит всерьез — не понять! Ну и пусть глумится — я буду плакать дальше…

— Ника, не расстраивайся — волосы у тебя отрастут, а в работу ты втянешься!

— Я не хочу, не хочу втягиваться!

— Ника, тебе надо поехать домой, умыться, выспаться…

— Нельзя выспаться за пять часов!

— Ой! Ты действительно засиделась! Как здесь вызвать такси?

— Не надо, я вызову своего водителя!

Минута без времени

00:00

В лифте я пыталась носовым платком оттереть с физиономии размазанную тушь, но веер разводов от профессионального средства основательно въелся в кожу. Ответственный Лешка посмотрел на меня и серьезно спросил:

— Ника Георгиевна, у вас все в порядке?

Мне хотелось заорать: «НЕТ!» — и с причитаниями «Все плохо!» уткнуться в Лехино мускулистое плечо. Но, во-первых, я не знаю, где границы его фанатизма, а во-вторых, не хочу прослыть нимфоманкой еще и в окрестных «Барсах», СОБРах и прочих спецназах.

— Все в порядке, отвези меня домой… — и, плюнув на красоту, приплюснула нос и лоб к холодному боковому стеклу.

Пятница. 00:35

За родным порогом я стащила ботинки, не зажигая света, на цыпочках прокралась по сонному сумраку в отцовский кабинет — только бы комп отца включался и без пароля! — я не могу уснуть в неведении! У меня, как и у Вика, тоже есть своя секретная флешка. Только секреты мы прячем разные. Я включила компьютер, отыскала порт, пристроила флешку и защелкала мышкой в поисках магического письма. Вот оно.

Строчки, набранные непривычным шрифтом, казались мне сухими и банальными — навряд ли от тетушки из брачного агентства, владеющей английским на уровне старшеклассницы очень средней школы, можно ждать потока сознания в стилистике Джойса!

Я хочу поблагодарить тебя за твои теплые письма и все те приятные минуты, которое подарило мне наше общение. Я буду рада продолжать его дальше, сделать более близким, потому что осенняя погода с частым дождем заставляет меня чувствовать себя одинокой. Я часто сожалею, что мой день рождения приходится на этот унылый сезон года.