Нелюбимая для босса - Ирина Романовская

Титов?

Лицо босса моментально становится бледным. В глазах отчетливо отражается паника и еще что-то. Из-за собственной эмоциональной нестабильности я не могу разобрать вторую эмоцию на мужском лице. Это страх? Шок? Или быть может… Надежда?

Не уже ли Денис ждал этот звонок?

Я с жадностью всматриваюсь в напряженные плечи мужчины. Они немного опущены, спина горбилась. Отмечаю, как его пальцы, крепко сжимающие сотовый, слегка подрагивают.

Последний оплот веры в нас внутри меня еще ждет, что Денис вот-вот начнет передо мною оправдываться.

Но это все — девичьи розовые мечты про любовь с первого взгляда. Они никак не стыкуются со взрослым мужчиной, который сосредоточен только на своем чертовом телефоне.

Титов открывает тот самый последний входящий, смотрит пару секунд на фотографию рыжей девушки и жмет кнопку вызова.

Денис перезванивает своей «жене» вместо того, чтобы успокоить меня.

Я больше не верю, что все происходящее — чертова неразбериха. Разноцветные единороги, скачущие по розовым облакам, тают как лед на полуденном солнце.

— Сашка? — громкий окрик Дениса бьет в виски, — Ты слышишь меня, Сашка? Алло?

Его «Сашка» резонирует в ушах. Девушку зовут «Сашка». То отчаяние, беспокойство, нежность, которые я слышу в голосе Дениса, для меня подобно цунами. Ужасающая, огромная волна смертоносным потоком окатывает меня с ног до головы. Я слышу её голос. Мне чудится, что она зовет к себе Дениса. Моего Дениса.

Холодные слезы беззвучно катятся по щекам. Ревность бьет по ребрам неоспоримым фактом: именно эта девушка — важная часть его жизни, не я.

Звонок завершается резко. Титов оседает на уже остывшую постель, быстро пишет кому-то короткое сообщение.

Я горько усмехаюсь. Кажется, прошлая незабываемая ночь была в какой-то параллельной вселенной.

Денис устало трет ладонями лицо, ерошит свои короткие волосы.

— Кто она? — жалобно шепчу я.

Он молчит. Стягиваю посильнее белую простыню на груди. Ежусь от внезапного холода, который заполонил всю спальню.

— Кто она, Денис? Ответь мне. Твоя жена?

— Нет.

— В каком это смысле «нет»? Тогда объясни мне, пожалуйста, кто эта девушка? Она бывшая? Вы в разводе? Почему она так подписана до сих пор? Чего ей надо? — вопросы сыпятся из моего рта, как дождь с пасмурного неба.

— Я не буду с тобой говорить на эту тему. Это касается только меня и ее.

— Но я ведь… Я же делилась с тобой всем: про свои домашние проблемы, про маму. Говорила тебе о своих чувствах. Ты можешь мне доверять.

— Я не заставлял тебя это делать.

— Денис, ты издеваешься? Ты сейчас специально сводишь к тому, что я сама все придумала про нас. Специально выворачиваешь все так будто я сама решила, что особенная для тебя. А я верила, что нравлюсь тебе. — мой голос пропитан отчаянием и болью. — Считала, что у нас серьёзные отношения. Ты хочешь сказать, что не было никаких чувств с твоей стороны?

Титов массажирует виски, закрыв глаза.

— Влада, давай потом поговорим.

Он все ещё поглядывает на этот чертов телефон.

— Не о чем нам потом разговаривать, Титов. Мне нужны ответы сейчас. Понимаешь? Я хочу немедленно услышать кто она.

Телефон Дениса вновь оживает. Теперь уже громкой мелодией. Мужчина не колеблясь ни секунды принимает звонок. Несмотря на мои слова.

Титов выбрал другую сторону. Выбрал проблемы другой женщины.

Я хватаю с пола свою одежду и несусь с ванную комнату. Умываюсь холодной водой, смываю горькие слезы. Натягиваю свитер и джинсы, завязываю волосы в пучок.

Пусть Денис подавится своими тайнами. Гад! Подлец! Ненавижу! Я не стану дожидаться, пока он переделает все свои дела. Не стану просиживать штаны, пока он созреет со мной поделиться частью жизни. Не стану! Ни за что! Пусть едет к своей Сашке, или как там ее, и с ней болтает.

Подонок! Ненавижу!

Хлопаю входной дверью и несусь по лестнице вниз. Пальто застегиваю на ходу. Шнурки на ботинках так и остаются болтаться не завязанными. Сумку нервно перебрасываю с одного плеча на другое пока скачу через ступеньки.

Физическая активность не помогает сбросить кипящий гнев. Бурлящая внутри меня магма просится на выход. Ревность и боль рвут меня на части.

На первом этаже я едва не сбиваю с ног консьержку. Настолько сильно погрязла в собственных мыслях. До автобусной остановки иду по наитию. Понятия не имею где она, и какой именно номер транспорта мне нужен.

Я хочу рвать и метать. Хочу крушить все вокруг, да только родительское воспитание не позволяет мне даже уличную урну пнуть ногою. Сажусь в первый попавшийся троллейбус и занимаю одиночное место у окна.

Яркое осеннее солнце будто нарочно меня дразнит своим теплом. Не могу под его лучами согреться. В душе растет лед несмотря на горящее пламя. Все плохо. Нет ничего прекрасного. Цветной мир стал вдруг серым и грязным.

Припадаю виском к дребезжащему окну и смотрю в никуда. Прокручиваю вновь и вновь все, что между нами с Титовым было. Не могу нажать на «стоп». С каким-то нездоровым рвением гоняю воспоминания по кругу. С каждым повтором боль в сердце становится все больше, а отвращение к себе все глубже.

Как я могла быть такой слепой? Как? Как я могла в него влюбиться? Почему я ему доверилась? Почему я такая наивная и глупая? Мам, почему?

— Девушка, с вами все в порядке? — кондуктор трогает меня за плечо.

— А? — от неожиданности я дергаюсь и бьюсь лбом о толстое стекло. — Ауч! — Тру пальцами проступающую шишку и оглядываюсь на нарушителя моего самобичевания. — Да, да. Со мной все хорошо.

Рукавом вытираю мокрые щеки. Из последних сил выдавливаю печальную улыбку:

— Все нормально. Утро просто не задалось.

Прищурившись, женщина оглядывает меня с головы до ног. Видимо не найдя в моем внешнем виде ничего тревожного, равнодушным голосом добавляет:

— Тогда поживее оплачиваем проезд, девушка.