Охотники ночного города - Роман Афанасьев

Кобылин с облегчением вздохнул и сунул дробовик за пояс, уже спереди, так, чтобы его легко можно было выхватить. Пусть есть только три заряда, но это хорошие заряды. Правильные. В пустом и узком туннеле от картечи не спрячешься.

— Ты уверен? — спросил он, когда проводник двинулся в темноту. — Почему туда?

— Уверен, — отозвался проводник. — Оттуда говном пахнет.

— Что? — поразился охотник. — Каким говном?!

— Самым натуральным, — отозвался проводник. — Канализацией.

Кобылин закашлялся, и Вадим обернулся к нему.

— Запомни, охотник, — сказал он. — Запах говна — это запах разумной жизни. Ладно, не всегда разумной, скорее наоборот, но это запах жизни. А смерть пахнет холодом, понял?

— Понял, — сдавленно отозвался Кобылин, которому сразу расхотелось смеяться.

Он помнил, как пахнет смерть. И был готов признать, что лучше идти на запах канализации, чем на тонкий запах холодных, замерзших до смерти лилий.

Поправив дробовик за поясом, Кобылин сунул руку в карман и пощупал складной нож, который взял с собой на операцию, переложив из кармана собственной куртки в комбез. Большой нож раскладывался в длиннющее чудовище, чье лезвие было усеяно мелкими и острыми зубьями серейторной заточки. Алексей увидел его в одном из ножевых магазинов и сразу купил, хотя цена оказалась совершенно заоблачной. Рукоять так удобно легла в ладонь, что Кобылин не смог выпустить нож из рук. С тех пор всегда носил в кармане, держа поближе к себе — особенно тогда, когда дробовик Фродо оставался дома.

— Кобылин, — позвал проводник, успевший пройти вперед десяток шагов. — Ты идешь?

— Иду, — бросил охотник и поторопился вперед, нагоняя проводника. — Уже иду.

Нож так и остался в кармане. Но прикосновение к нему помогло Алексу понять, что именно не давало ему покоя с самого начала этой дурацкой операции.

Это не были переговоры. Это была охота. И все его дурные предчувствия были ощущениями не загонщика, а зверя, на которого объявлена охота.

* * *

Молча шли недолго. Алексею было не по себе от темноты, мягко обволакивающей его со всех сторон. Она казалась плотной и вязкой, такой, что даже яркий луч фонаря разрезал ее с трудом, неохотно, словно болотную воду. Низкий потолок, стены, сложенные из старых камней, вода, сочившаяся сверху, — все это не прибавляло Кобылину бодрости. Совсем наоборот — он чувствовал, как мышцы непроизвольно напрягаются, ожидая внезапного нападения из темноты. Ладонь, сжимавшая рукоять дробовика, вспотела, хотя под землей было холодно.

— Вадим, — тихо позвал Кобылин, и проводник, шедший впереди, замедлил шаг.

— Что? — откликнулся он, подождав, пока спутник нагонит его.

— Ты как попал в контору? — спросил Алексей, подстраиваясь под шаг проводника.

— Попал — именно то слово, — кивнул Вадим, шлепая по луже. — Именно, что попал.

— Так как?

— Увидел однажды под землей то, что не нужно было видеть. Подземников, целый отряд. Они меня не видели, так что я за ними последил немножко, разведал, где вход в их лабиринт. После такого нужно было либо в дурку, либо…

— Как увидел? Ты диггером был?

— Нет, — проводник грустно рассмеялся. — Я обходчиком был. Проверял пути в туннелях метро. Мне под землей нравилось, много тут интересного. Вот я иногда и совал свой длинный нос в разные заброшенные места.

— А к охотникам как попал? Их тоже выследил?

— Нет, куда там. В общем, сболтнул я по пьяной лавочке корешам по работе кое-что. Дескать, померещилось в туннелях невесть что. Засмеяли, конечно. Но не все. Тут, знаешь, чего только не увидишь. Петрович, дедок наш, не смеялся. Глянул только косо, но ничего не сказал. А через недельку ко мне на улице подошел один мужик. Предложил поработать… Слово за слово… В общем, и оглянуться не успел, как завербовали.

— Сам Вещий?

— Да ну, ты что, — проводник махнул рукой. — Это Джеймс был.

— Какой Джеймс? — поразился Алекс.

— Да Женя, координатор наземных операций. У них как раз была похожая заварушка с пропавшими. Думаю, это Петрович их на меня навел. Я как уволился из метростроя, так больше его не видел. Может, и к лучшему это.

— А что та заварушка? — спросил Кобылин. — Как в тот раз то дело обернулось?

— Тогда все гладко прошло, не то что сейчас, — задумчиво отозвался Вадим. — Пришел я к воротам, в ту комнату, знал уже, куда идти. Позвал. Ответили. Поболтали немножко. Они мне подсказку подкинули, я пошел по лабиринту и нашел того идиота. Заблудился он, видите ли. Ну и вывел его, сказал, что я диггер, наткнулся на него случайно. Он не видел ничего лишнего, так что никаких проблем.

— А бывали и проблемы?

— Бывали, — веско уронил проводник. — Тут кого только не встретишь. И до стрельбы доходило. Молодняк раньше забивался в туннели нюхать клей — было модно одно время. Потом наркоманы притоны стали устраивать. И развешивают, и употребляют — все на месте. Никто за ними сюда не сунется, многие со стволами ходят, палят во все тени. А потом бомжи… Они тут зимуют целыми кланами. Оглянуться не успеешь, уже завалился в какую-то щель да прямо под ноги подземникам. А уж нынче… Сатанисты повадились.

— Да ну? — удивился Алекс. — Настоящие?

— А пес их разберет, — отмахнулся Вадим. — Соберутся, напялят балахоны черные и ну какую-нибудь кошку резать. Хотя… Я один раз стоянку нашел, жгли там костры. Так там человеческий череп был в костре. То ли медики студенты притащили, то ли бомж помер.

— И что?

— Да ничего. Посидел там в засаде дня два, никого не встретил и дальше — работать.

— Так что у тебя за работа? — серьезно спросил Кобылин. — Ты же не всегда к подземникам ходишь?

— Дурацкая у меня работа, — расстроенно отозвался Вадим. — Ходить и смотреть. Вынюхивать. И главное — следить, чтобы люди не натыкались на подземников. Чтобы мы не причиняли им вреда. Тогда они не причиняют его нам. Сечешь?

— Секу, — отозвался Кобылин, всматриваясь в темноту узкого туннеля. — Полезная работа. Дипломатия.

— А ты как? — спросил Вадим. — Как попал?

— Очень просто, — отозвался Алексей. — Пара охотников использовали меня как приманку для оборотней. Да немного не рассчитали. Сами полегли, а я выбрался. Потом мне позвонили… Вот, теперь хожу, стреляю во все, что движется.

— Зачетно, — отозвался Вадим. — Вот это реально полезно. Увидел нечисть — БАМ, и нет ее. А у меня руки связаны, все разговоры, уговоры, переговоры.

— Лучше так, — серьезно сказал Кобылин. — Стрелять дело нехитрое. Я бы даже сказал глупое. Вот, смотри, сегодня чуть до стрельбы не дошло. И может, еще дойдет. Кому это, на фиг, надо? Лучше бы ты с подземниками говорил, а не этот дятел.

— Да, — отозвался Вадим. — Зря они Петра прислали. Он, конечно, опытный мужик, но не в таких делах. Надо было Женю попросить. Он со мной ходил несколько раз, знает что к чему.

— А ты сам-то что, не справился бы?

— Я бы справился. Да не положено. В таких сложных случаях должен быть кто-то из координаторов. Чтобы на месте принимать решения, касающиеся тактики всего отдела. А я что, сошка мелкая, куда мне решать, я и половины того не знаю, что наверху творится.

— Дебильная система, — в сердцах бросил Алекс. — Бюрократия какая-то.

— А у вас на дежурстве не так?

— У нас двое обычно, — отозвался Кобылин. — И если до стрельбы дошло, тут уж принимай решения какие хочешь, только жив останься. Хотя… Может, и я не все знаю. Но не нравится мне такая ситуация. Команда должна работать как команда, а не как бухгалтерская контора. Когда на весах жизнь и смерть, тут не до бумажек.

— Ты смотри это наверху не ляпни, — хмуро посоветовал проводник. — А то отдадут под команду Пете, чтоб научился дисциплине, вот повеселишься тогда.

— Плевать, — серьезно отозвался охотник. — Выбраться бы сейчас живыми, разобраться с делом, а там хоть к Пете, хоть к Васе — главное, чтобы трупов не было.

— И то верно, — согласился проводник.

Некоторое время они шли молча, плечом к плечу, шлепая по лужам и задевая плечами стены узкого туннеля, чья каменная кладка просела и сочилась влагой.

— Знаешь, — тихо сказал Вадим, — говорят, раньше не так было.

— Что не так? — шепотом переспросил Кобылин.

— Ну, все это. Раньше не было никакой конторы. Были просто охотники. Каждый сам за себя.

— Это ты откуда знаешь?

— Мне один подземник как-то намекнул. Ну, обмолвился. Что как мы стали собираться в стаю — это они так нашу команду называют, — так все кувырком и пошло.

— Кувырком?

— Сказал, что нарушилось равновесие. Нарушился баланс. И что теперь все будет хуже. Потому что нечисть будет брать с нас пример.

— Куда уж хуже, — поежился Кобылин, вспоминая подвалы, битком набитые оборотнями, — они и сейчас, знаешь ли, поодиночке редко ходят.