Ты будешь моей! - Анна Север

мне не надо разворачиваться, чтобы знать, кому он принадлежит.

Лера.

Что ты здесь забыла?

Глава 37. Я могу помочь

Валерия Звягина:

Отличное утро. За окнами моросит легкий дождь. На душе скребут кошки. А в отражении зеркала на меня смотрит мое бледное отражение, которое я тщательно стараюсь привести в порядок.

Перебрала уже два образа, но того, в котором хотелось бы сегодня явиться в офис, так и не нашлось. Самый удачный я примеряла в первый же день. Денег на обновки нет. Ничего, что-нибудь придумаю. Замикусую.

Варин клетчатый жакет, например, с этой белой футболкой. И черные брюки. Вроде, выглядит стильно.

Причесалась, теперь бы еще заставить глаза гореть и скрыть синяки под глазами. Не люблю тоналку, но сейчас она необходима. Немного румян, самую малость, и теперь я похожа на ухоженного человека. Теперь можно в офис.

Вышла вовремя, а поезд, как назло решил остановиться в туннеле. Осеннее обострение началось, люди разгулялись по рельсам. Слава богу, что никто не пострадал, но на работу я теперь могу опоздать.

Вот так вот. Привела себя в порядок, а потом беги в поте лица. Звоню Анне Михайловне, чтобы предупредить, но все равно чудом успеваю в последний момент. Это потому что “пробки” у лифтов было не много.

И вот я здесь. Снова в этом офисе. Снова перед Кириллом, которого не должна была больше увидеть. Ну или пару раз. Может быть, как раз на собственной свадьбе.

— Простите! Я на месте! Еле успела! — выдаю я с порога.

Кирилл оборачивается.

Он, явно, не ожидал меня здесь увидеть. Но кроме легкого удивления, в нем есть что-то еще. Хмурится. Не хотел меня видеть?

Я не по своей воле здесь, если что…. Но ему этого не скажешь.

— Доброе утро, — выдавливаю из себя предельно вежливо.

У меня было время все обдумать и выбрать линию поведения, которая поможет мне выжить. И пока что я справляюсь.

— Лера? — хмурится Кирилл.

— Да, Кирилл Александрович.

Хмурится еще пуще. Наверное в лёгком негодовании от того, как вежливо я с ним говорю. Без скрытой злости, а ровно так, как должен говорить подчиненный с начальником.

Кирилл хочет что-то спросить, но вспоминает, что мы не одни.

— Зайди в мой кабинет, — говорит он, и первым входит внутрь. Я за ним.

Предельно тихо и осторожно.

Кирилл доходит до стола, но располагаться за ним не спешит. Примащивает упругую пятую точку на него, и внимательно с прищуром смотрит мне в глаза.

Пульт брать не спешит, оставляя стеклянную перегородку прозрачной. Значит, разговор будет нормальным?

— Почему ты здесь? — резонно звучит его вопрос.

Голос низкий, но не злой.

Мы оба как будто в один момент из неподконтрольных пожаров превратились в тлеющие безобидные головешки.

— Вы сами мне сказали, что я могу уйти, если захочу. А если я хочу тут работать, то ведь могу остаться? — спрашиваю я.

Кирилл замечает это “вы” в официальном обращении, хоть я и не делаю акцент. Говорю обычным мягким тоном.

— Можешь, — кивает он. А взгляд такой же подозрительный. — Но это не ответ на вопрос “почему”.

— Не хочу испортить трудовую.

— В ней еще не делали записей.

Гляньте, не сдается.

— Здесь хорошая зарплата и возможности. Почему я должна отказываться? Раз вы решили, что вражда между нами окончена, то каждый может быть занят своим. — говорю я.

— Разве я так выразился? — поднимается бровь Кирилла.

Я помню, как он выразился. Ни на секунду не забыла. Он сказал, что пока мы рядом, то безумие, что твориться между нами, не закончится.

И он прав. Еще пару минут назад, я настроила себя так, что могла бы босиком пройти по гвоздям и не дрогнуть. Но его взгляд вновь начинает выворачивать душу.

У него надо мной будто какая-то власть.

И потому я должна держаться подальше, но не могу.

Кирилл хочет знать почему. Я бы ответила. С удовольствием бы рассказала, что его милый братец подослал меня сюда, как шпиона и не позволяет уйти.

— Кирилл меня уволил, Антон.

Так я сказала сумасбродному блондинчику. И знаете, что этот псих ответил?

— В смысле уволил? За что?!

Хороший вопрос. За что взял, за то и уволил. По личным причинам. Но об этом не скажешь. Тем более Антону.

— Уснула в архиве случайно, — говорю ему.

Знаю, что сейчас начнет орать, но другой причины придумать не удается.

— Лер, ты совсем дура? Я тебя туда зачем послал? Чтобы ты следила за ним! Ты хоть что-то нарыла?

— А что я могла нарыть? Думаешь, меня к документам важным подпускают? А даже если подпустит, я все равно в них ничего не пойму.

— Значит, будешь все фоткать.

— Антон, ты не слышишь. Он меня уволил!

— Это ты меня не слышишь, Лера. Ты туда пойдешь в понедельник, сядешь на свое место и будешь следить. Фоткать мне всех, кто приходить. Докладывать все, что слышишь. Надеюсь, мне не нужно напоминать тебе, что стоит на кону.

— Не нужно, — шепчу я. — А если он прогонит.

— Значит, Лера, тебе будет плохо. Сейчас Варю обследую верно? Вне очереди, благодаря моим деньгам. Я хочу знать, что переплачиваю не просто так.

— Ты за свадьбу это обещал!

— Кстати, на счет этого. Скоро я сообщу тебе дату. Не забудь купить себе платье и все, что нужно, — выдает он. — Нет. Лучше мама тебе все купит. Она позвонит, и ты сделаешь все, как она скажет. Усекла?

— Усекла, — выдыхаю я, и кладу трубку. Как же бесит это гад.

Смаргиваю, возвращаясь из воспоминания, и смотрю на Кирилла. На душе все еще гадко.

Одна часть меня очень хочет, чтобы он сейчас меня прогнал. А другая…. Другая этого боится. Мне нужно немного потерпеть, Варе сделают операцию, а потом. Потом я начну кусаться, огрызаться и биться насмерть за себя, если потребуется. Но После операции. А сейчас терпи и молчи.

— Могу я вернуться к работе? — спрашиваю у начальника.

— В архив? — с каким-то недоверием спрашивает он.

— Да, — киваю я. — Мне ведь эту задачу поставили.

— Маску и перчатки возьми. Там пыльно, — нарекает мне он, а затем, как ни в чем не бывало садится за стол и включает компьютер. — Можешь идти.

Киваю и тихо открываю дверь.

Даже не верится, что мы так просто поговорили, не поубивав друг друга словами или взглядами. Еще и про маску мне сказал.

— Все в порядке? — уточняет Анна Михайловна.

Наверное, я выгляжу растерянной или подавленной.

— Да, — киваю, а затем говорю что мне пора в архив.

Эх, выряжалась пол