За каменной стеной (СИ) - Мила Дрим

тотчас становится холодно.

— Утром вы увидитесь, — Руслан бережно укладывает сына обратно в люльку-коляску. Поправляет одеялко, гладит по ножкам, а потом снова смотрит на меня.

— Голодная, моя маленькая?

И так он спрашивает это — ласково, с любовью, что это становится последней каплей.

Горячие слезы вытекают из глаз и скатываются по моему лицу.

Руслан протягивает руку. Его шершавая, такая желанная, ладонь нежно гладит мои щеки.

— Все теперь якши (татар. — хорошо), Диляра.

— Да, — прикрываю глаза и прижимаюсь губами к горячей ладони Садыкова. Рука его замирает. А потом я ощущаю, как Руслан одаривает меня поцелуем. Легким и нежным, словно крылья бабочки.

— Нам нужно идти, потерпи немного, родная. Скоро мы увидимся. Потерпишь?

— Потерплю, — улыбаюсь и скромно целую его в ответ.

А хотелось бы ощутить его вкус у себя на языке. Но не сейчас и не здесь. Я понимаю.

Руслан вместе с сыном уходят. На душе сразу становится тоскливо. Пытаюсь отогнать от себя эти чувства. Еще немного, еще чуть-чуть.

В палату заходит медсестра. Улыбается:

— Давайте, Диляра Рашидовна, сделаем вам укольчик.

С трудом ложусь (ибо место шва начинает уже напоминать о себе, догадываюсь, что может быть еще больнее).

Укол получается болезненный. Нет, дело в непрофессионализме медсестры (я уверена в её мастерстве), а в самом лекарстве, от которого начинает ломить ягодицу, после того как инъекция уже сделана.

Кусаю губу, мычу от боли в подушку.

Что-то теплое и ласковое касается моего плеча.

Приподнимаю голову и встречаюсь взглядом с Русланом.

— Сын под присмотром неонатолога, а я пришел тебя успокоить.

Не успеваю что-то ответить, как мой любимый садится рядом и нежно обнимает мои плечи. Голова моя ложится на его грудь. Вздыхаю. Руслан пахнет по-другому. Лекарствами и чем-то нежно-сладким. Быстро вспоминаю, кому принадлежит этот волшебный аромат.

Сыну.

Прерывисто вздыхаю.

Руслан запускает пальцы в мои волосы и шепчет:

— Говори, Диляра, говори. Я здесь, чтобы выслушать. Чтобы прогнать твои страхи.

— Я так испугалась, — глухо говорю. По телу бежит дрожь. — Я думала, это конец.

Пальцы сильнее сжимают мои волосы. Под своим ухом слышу, как учащенно бьется сердце Руслана.

— Я думала, что потеряла и ребенка, и тебя…

Слезы заливают мое лицо и футболку мужа. Комкаю мокрую ткань дрожащими пальцами. Трясусь и все никак не могу успокоиться.

— Мы живы, любимая. Мы живы, и, даст Всевышний, будем жить долго и счастливо. Я прошу об этом у Него, и Он каждый раз отвечает мне. Я молился о тебе, Диляра, и ты стала моей женой. Я просил о том, чтобы мы понимали друг друга, и это есть. Я просил о том, чтобы я хотя бы нравился тебе, но ты полюбила меня. И там, в реанимации, я просил, что с тобой и ребенком было все хорошо. Так и случилось. А теперь я прошу — о том, что мы прожили долгую и счастливую жизнь. Верю — так и будет.

— О, Руслан, — целую его в колючий подбородок. — Ты — моя опора, мои силы. Я так люблю тебя.

ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ

Первые шаги даются мне с огромным трудом.

Боль обжигает мои внутренности, ноги какие-то непослушные. Противная слабость вынуждает меня взять паузу. Приваливаюсь плечом к гладкой стене.

Громкая пульсация в ушах накрывает меня, словно колпаком.

Не слышу ничего, кроме этого звука.

Бум-бум.

Какой же это противный звук! Он оглушает, вызывает в теле дрожь и неприятные мушки перед глазами.

В ушах стоит гул.

Во рту все пересыхает. Хотя я пила минуту назад.

Сглатываю — еще и еще. Дышу, стараясь хоть как-то помочь себе.

Сейчас я так нуждаюсь в поддержке любимого! В его добром взгляде и ласковом слове…

И одновременно, я рада, что сейчас его здесь нет.

Не хочу, чтобы он видел, как мне плохо сейчас, как слаба я.

Он и так насмотрелся.

Слава Всевышнему, заложенность в ушах, а заодно и с ней слабость, медленно сползают с меня и оставляют на коже холодные мурашки.

Шепчу молитву и, прижимаясь к стене, делаю еще шаг.

Чувствую, как из меня выливается кровь — как при обильной менструации. Помню, так и должно быть в первые дни после родов.

Снова иду. Чуть увереннее, но все равно, ноги еще дрожат. Хочется снова лечь на кровать и просто лежать.

Но ходить надо. Я знаю точно.

— Диляра Рашидовна, доброе утро! — в палату заглядывает медсестра. Широко улыбается мне. — Ой, вы уже ходите, какая умница! А я — за вами. Переводим вас в палату.

Медсестра открывает дверь пошире и кивает на кресло:

— Садитесь, прокачу с ветерком!

— А может, я лучше — ногами? — беспокоясь о том, как буду выглядеть в глазах Руслана, спрашиваю.

— Пока голова может закружиться. Не дай Бог упадете, садитесь.

Послушно подчиняюсь просьбе.

Медсестра везет меня аккуратно, ни о каком «с ветерком», не идет и речи.

Верчу головой, с интересом разглядывая стены, медсестер. Уже у дверей попадается еще одна мамочка с операции. Ободряюще улыбаюсь ей и посылаю взглядом обещание — «всё будет хорошо».

Лифт — как космическая капсула. Стеклянная стена отражает мое бледное лицо, растрепанные волосы и удивительно блестящие глаза.

В зеркале — я и одновременно не я.

Через секунды двери лифта открываются, и я оказываюсь в послеродовом отделении.

Наконец-то!

У меня сводит пальцы от нетерпения, в груди ноет — так я хочу увидеть своих сына и мужа, дотронуться до них, хорошенько разглядеть любимые лица, вдохнуть желанный аромат.

Проезжаем до конца коридора, заворачиваем за угол, а потом — в палату.

Вау.

Как тут красиво!

Молочно-белые стены, достаточно широкая кровать. На стене — дисплей, в углу — холодильник, чуть подальше — два стула и стол, на котором красуются бледно-розовые розы.

Но самая приятная картина тут далеко не цветы, а мужчина, удобно устроившийся в кресле.

Мой муж.

На Руслане — расстегнутая рубашка. Рукава закатаны, и я вижу его сильные, мускулистые руки.

Эти руки невероятно бережно прижимают к обнаженному телу сына.

Сердце тонет от любви к Руслану. Помню, незадолго до родов, мы с ним вместе смотрели видео про адаптацию новорожденных, и одним из важнейших пунктов был контакт «кожа к коже». Там молодой папа точно так же занимался близнецами, пока их мама лежала в реанимации.

Но одно дело — смотреть это на видео, и совсем другое — лицезреть вживую.

— Гляди-ка, мамочка приехала, — Руслан, лаская меня взглядом, улыбается и нежно гладит сына по спине. Тот начинает кряхтеть.

Муж встает с ребенком на руках и поворачивает его ко мне так, что бы мы увидели