Вдоводел - Майк Резник

Она повернулась к Найтхауку.

— Вы бывали в системе Денеба?

— Нет, мэм. Я прилетел с…

— Я не хочу знать, откуда вы прилетели, — прервала его женщина. — Если вы пользуетесь своим настоящим именем, я тоже не хочу его знать. — Она помолчала. — Знаете, Денеб вам совсем ни к чему. Вы достаточно молоды, чтобы отправиться на практику прямиком с Аристотеля.

— Аристотеля, мэм? — переспросил Найтхаук.

— Университетская планета. Как я понимаю, вы хотите проникнуть к руководителю Службы безопасности одной из планет Пограничья?

— Да. Он…

— Не хочу знать, кто он и откуда. Мне достаточно его должности. — Она задумалась. — Безопасность вы изучать не можете. Такой специальности у них нет. Пожалуй, мы сделаем вас специалистом по шифрам. Это напрямую связано с безопасностью и объясняет ваше желание встретиться с будущей жертвой.

— Моя голограмма понадобится, мэм?

— Ее сделали, пока вы стояли за дверью. Ваш паспорт уже изготавливается.

— Отлично.

— К сожалению, придется немного подождать.

И она оставила мужчин одних.

— У нее есть имя? — спросил Найтхаук. — Неудобно звать ее мэм.

— Я уверен, что есть, — ответил Рождественский Пастырь. — Но она не удосужилась сообщить его мне.

— Не понимаю. Если вас поймают, и полиция захочет узнать, где вы взяли документы, вы все равно назовете и адрес, и имя.

— Ты, наверное, не заметил, что у домов на этой улице нет номеров. А это здание ничем не отличается от трех или четырех, стоящих рядом. Не имея имени, полиция не будет знать, кого спрашивать, поэтому дама заприметит их за полчаса до того, как они доберутся сюда, и успеет спрятать все компрометирующие материалы.

— Даже за час, — поправила Рождественского Пастыря вновь появившаяся в гостиной женщина. Она подошла к Найтхауку, протянула конверт. — Все здесь. Вы — Винсент Лэндис, студент с Аристотеля, готовите дипломную работу по шифрам в институте связи. Вам двадцать один год, родом вы с Серебряной Сини, что во Внешнем Пограничье. Ваши родители — фермеры.

— Я все понял. — Найтхаук повернулся к своему спутнику. — Мы закончили?

Рождественский Пастырь рассмеялся.

— Еще нет. — Он повернулся к женщине. — Ты достала то, о чем мы говорили вчера?

— Пистолет? Да. Но, как я и предупреждала, он стоит дорого.

— Это не важно. Со своим арсеналом мой юный друг не пройдет ни таможенный контроль, ни посты охраны.

— О чем вы толкуете? — вмешался Найтхаук. — Мое оружие меня вполне устраивает.

— Разумеется, устраивает, — кивнул Рождественский Пастырь. — Но придется его оставить.

Найтхаук погрустнел.

— Но оно пристрелено под меня, — запротестовал он жалобно.

— Сын мой, если ты попытаешься подойти со своими игрушками к полковнику, — фамилию Эрнандес он благоразумно опустил, — сигнал тревоги услышат на Делуросе.

— И какое же оружие вы мне приготовили? — спросил Найтхаук полным печали голосом.

— Можем мы взглянуть на него? — полюбопытствовал Рождественский Пастырь.

Из другого ящика бюро женщина достала кожаный футляр, протянула Рождественскому Пастырю.

Тот поднял крышку.

— Изумительно, — вырвалось у него при взгляде на маленькую изящную игрушку. — Просто изумительно!

— Похож на один из моих пистолетов, — заметил Найтхаук. — Что в нем такого особенного?

— Он изготовлен из особого керамического материала, — объяснила женщина. — Можете мне поверить: ни одно из охранных устройств не способно его засечь.

— В таком-то виде? — саркастически улыбнулся Найтхаук.

— Разумеется, нет. — Она ловко разобрала пистолет на четыре части. — Эта, со спусковым крючком, сойдет за пряжку ремня. Эти две — за ортопедические вкладыши сапог. А в последней молекулярная структура изменена так, что при нагревании деталь эта превращается в ленту, которой можно украсить шляпу. Материал запоминает первоначальную форму и мгновенно возвращается к ней, если положить его на холодный металл.

— Я не вижу патронов.

Женщина улыбнулась.

— В этом вся прелесть. Даже если на таможне заподозрят, что это оружие, даже если конфискуют его, патронов они не найдут, и им придется все отдать и пропустить вас.

— Так где же патроны?

— В вашем кармане.

— Моем кармане? — повторил Найтхаук.

— Пистолет стреляет монетами. Этот я откалибровала под золотые талеры Марии-Терезии.

— Будь я проклят! — воскликнул Найтхаук.

— Хорошая идея, — покивал Рождественский Пастырь. — Но в случае войны довольно-таки разорительная.

Женщина предпочла пропустить шутку Рождественского Пастыря мимо ушей.

— Думаю, вам надо попрактиковаться, прежде чем пускать пистолет в дело. Стреляет он немного не так, как обычный. На расстоянии, превышающем тридцать ярдов, монета-пуля уходит вниз, примерно на дюйм после каждого ярда.

— Так далеко мне стрелять не придется.

— Это хорошо. Тогда все. — Женщина прошла с ними в холл. — Ваше лицо мне знакомо, — она пристально всмотрелась в стоящего у двери Найтхаука, — но я точно знаю, что раньше мы никогда не виделись.

— Хотите, чтобы я сейчас рассказал вам, в чем причина?

— Не хочу.

— Тогда расскажу при нашей следующей встрече. После успешного завершения операции.

— Не стоит специально приезжать ради этого, — покачала головой женщина. — Вы напомните многих моих клиентов, кому не сопутствовал успех.

— Откуда вам известно, что таких много? — спросил Найтхаук.

— Документы приходится менять. За новыми возвращаются лишь единицы.

Дверь открылась.

— Идите. — Женщина улыбнулась Найтхауку. — И удачи вам.

— А как насчет меня? — спросил Рождественский Пастырь.

— Удача и так с тобой. До нашего юного друга тебе ой как далеко, но ты из породы везунчиков. Я знаю, что увижу тебя вновь.

Они спустились по лестнице и зашагали к звездолету. Рождественский Пастырь радовался тому, что его назвали везунчиком, а Найтхаук уже думал о том, как ему действовать на Солио, ругая себя за то, что не занялся этим раньше.

Глава 25

Через два часа после взлета с Пурпурного Облака их нашел адвокат с Делуроса VIII. — Говорит Марк Диннисен из юридической конторы «Хаббс, Уилкинсон, Рейт и Химинес». Вызываю на связь Джефферсона Найтхаука. Найтхаук вызов проигнорировал.

— Пожалуйста, ответьте.

— Рано или поздно тебе придется поговорить с ним, — заметил Рождественский Пастырь.

— Черт побери, я знаю, что ты на этом корабле, Джефферсон! — сердито бросил Диннисен. — Пожалуйста, ответь мне. Я не разорву контакт, пока ты не ответишь.

— Ладно, — выдавил из себя Найтхаук после долгой паузы. — Как вы меня нашли и чего вам надо?

— Нашли без труда, — ответил Диннисен. — Ты же обратился за вознаграждением в сорок пять тысяч кредиток.

— Слишком уж быстро вы об этом узнали.

— Наша фирма очень влиятельная. У нас повсюду связи.

— Итак, вы узнали, что я пристрелил пару преступников. Что с того?

— Что с того? — удивился Диннисен. — Каким ветром тебя занесло на Пурпурное Облако?

— Убиваю плохишей, как вы с Киношитой учили меня.

— Черт побери, Джефферсон, тебя послали на Солио II для выполнения специального задания. Если оно не выполнено, немедленно отправляйся туда. Если выполнено, мы хотим, чтобы ты вернулся на Делурос VIII.

— Мне без разницы, что вы там хотите.

— Как это без разницы? — вскричал Диннисен.

— Вы все прекрасно слышали. У меня есть дела поважнее. Так что отстаньте.

— У тебя только одно дело — работать на команду, которая тебя создала!

— У вас есть право и на такие мысли.

— Послушай, — Диннисен заговорил на два тона пониже, — давай остановимся, прежде чем обольем друг друга помоями, о чем потом нам обоим придется жалеть. Почему бы тебе не вернуться на Делурос, где мы все и обсудим?

— Ни за что.

— Я думаю, это наилучший выход, Джефферсон, — гнул свое Диннисен.

— Да? Я не рвусь в самоубийцы.

— О чем ты?

— Как только вы доберетесь до меня, сразу засунете в чан с протоплазмой.

— Не болтай ерунды, Джефферсон, — Диннисен едва сдерживался. — У нас нет никаких чанов с протоплазмой, и ты это знаешь. Мы просто хотим поговорить.

— Если у вас есть что сказать, выкладывайте прямо сейчас.

— Мы тебе не враги, Джефферсон, — проворковал Диннисен. — Мы создали тебя. Ты — член семьи.

— Забавно, А я вас в родственниках не числю.

— Какой-то ты не такой, Джефферсон. Сильно изменился с нашей последней встречи. Что с тобой произошло, сынок?

— Я нам не сынок, и ничего со мной не произошло. Просто повидал мир. И не собираюсь возвращаться.

— Никто и не хочет держать тебя на Делуросе. Буду с тобой предельно откровенен: на тебя затрачено слишком много сил и средств. Раз ты жив, значит, можешь существовать в той криминальной среде, что характерна для Пограничья. Не просто существовать, но и брать верх над всей этой мразью. У нас для тебя еще много заданий.