Чистильщик - Ксения Чепкасова

в его крови. На этот раз она все-таки его потеряла.

— Мэри… — с трудом выдавил я, — Мне так жаль!

— Не подходи! — срывающимся голосом вскричала она, — Убийца!

— Нет-нет, я не делал этого! Я хотел помешать, я…

— Убийца!

Бесполезно. Она никогда не поверит мне. Ведь она даже не видела Мико, вошедшую в кабинет следом за мной. Мэри думает, будто я был один. Конечно, в доме наверняка полно камер наблюдения. Но я уверен, что Мико заранее позаботилась об этом, и все записи давно стерты. Ведь она снова завладела не только своим наушником, но и всей технологией Григорьева. Оставалось только молиться, чтобы она не смогла расшифровать этот ключ, украденный из мозга бизнесмена. Но, сдается мне, это всего лишь вопрос времени. Скоро она и даймё разгадают ключ, и тогда их власть станет действительно безграничной. Миром правят технологии, а они будут править этими самыми технологиями.

Уже через минуту в кабинет ворвались полицейские. Я не сопротивлялся и позволил надеть на себя специальные наручники. Я сам работал в полиции и знал, что, если попытаться сбежать, они бахнут током.

Я даже не удивился, когда полицейские назвали мое настоящее имя:

— Рэйдэн Саито, вы арестованы по обвинению в убийстве, а также в подделке документов и незаконной миграции. В Японии против вас также возбуждено дело в связи с терактом — подрывом бомбы в бизнес-центре. И ряде других уголовных преступлений. Вы имеете право хранить…

Дальше я уже не слушал.

Ну конечно, Драконы уже обо всем позаботились. Дали полиции наводки. Раз даймё спокойно отмазывал меня от японской полиции все эти годы, ему, конечно, не стоило труда наоборот — поднять все старые данные. Ну что же, я готов ответить за все, кроме убийства, которого не совершал.

И при этом я безумно хочу отомстить! Не только за себя, но и за бедную Мэри, которая сейчас проливает слезы над убитым отцом. Я больше не пожалею никого из них. Эти твари не заслуживают жить! Я лично уничтожу каждого, кто носит клановую татуировку. И сделаю все, чтобы не дать им воспользоваться украденным ключом.

Только как это сделать, если я арестован? И сам должен быть наказан за свои прошлые грехи. Пусть и совершенные по незнанию.

Когда меня тащили к двери, я обернулся через плечо и успел прокричать:

— Мэри! Клянусь, я не делал этого! Я отомщу за вашего отца!

Я не знаю — услышала она меня или была слишком поглощена своим горем. Мэри загородили от меня несколько полицейских. Надеюсь, что услышала. Но даже если нет, я все равно сдержу обещание и отомщу за ее страдания.

Сам не знаю, почему для меня так важно, чтобы эта девушка знала правду. Что я действительно спас жизнь ее отцу (только жаль, что я не смог это сделать во второй раз). Что я не сделал ей ничего плохого. Мне почему стало важно заслужить ее уважение. Ведь сейчас она считает меня авантюристом и преступником. И эта мысль жрет меня изнутри! Хотелось закричать на все здание: “Я не такой! Я не один из них!” Были бы свободны руки, я бы прямо сейчас ножом вырезал проклятую татушку с руки вместе с кожей.

Через полчаса меня грубо бросили в камеру. Решетка с лязгом закрылась за мной. Ну вот и все, я арестованный преступник. И мне светит если не пожизненное, то минимум лет двадцать.

К решетке подошел здоровый мужик армейского вида. Я взглянул на погоны и понял, что это новый капитан. Старого, видимо, уже зачистили Драконы. Когда капитан приблизился, он вдруг злорадно улыбнулся и незаметно приподнял рукав. Я сразу же заметил знакомую татуировку. Один из них. Дракон тут же снова спрятал руку и пошел дальше.

Значит, мне точно не выбраться. Драконы даже приставили ко мне нового Цербера. Вот так бесславно заканчивается моя история. Вот вам и крутое отмщение. Эх, а я ведь обещал Мэри, что отомщу за ее отца. Да и себе я давал обещание уничтожить этих мерзавцев. Что я за мужик, если не могу сдержать своих обещаний… Наверно, Мико права. И я просто трус и слабак. И я действительно заслужил все это.

С такими пессимистичными мыслями я забился в дальний угол и, опустив голову, погрузился в какое-то небытие. Не спал и не бодрствовал. Просто утонул в полной апатии. Ведь я все равно ничего не могу сделать. Только отключиться от происходящего. Я даже не заметил, как наступила ночь, и во всех камерах отключили свет и дали сигнал к отбою.

— Ты выглядишь несчастным.

Я вздрогнул и с удивлением поднял голову. Передо мной стоял тот самый белобрысый в аля-кимоно. Он внимательно смотрел на меня сверху-вниз и, казалось, не мог понять, чем я так сильно расстроен.

— А-а, это ты, — равнодушно протянул я, — Еще бы не быть расстроенным. Все мои планы провалились, настоящие преступники на свободе, отец Мэри убит, а я сижу за решеткой. Впереди меня ждет пожизненное в какой-нибудь колонии самого строго режима. Думаю, у меня есть повод немного расстроиться.

Кажется, синигами мало что понял из моей речи.

— Я не сильно интересуюсь мирскими делами, — признался он, — Просто удивляюсь, как вы, люди, постоянно сами себе придумываете страдания.

Я хотел ответить что-нибудь колкое, но тут заметил темное пятно на его одежде, на боку. Это что, кровь? И сам синигами был бледнее обычного и, казалось, немного заваливался в сторону.

— Ты что, ранен?

Я даже поднялся на ноги. Вдруг он начнет терять сознание, надо успеть поймать.

— Это ерунда, — слабо улыбнулся юноша, — Раны меня не беспокоят. Меня беспокоит война, которая сейчас идет наверху. Я уже говорил, что это не дает нам нормально работать. Демоны свободно бродят по миру людей, а души не могут отправиться дальше.

— Я помню. И еще ты сказал, что у меня особый дар, и что ты еще расскажешь мне все это подробнее. Только, как видишь, у меня и своих проблем хватает. Прости, что не могу тебе помочь. Так что лети обратно на небо, ну или где ты там обитаешь.

Я отвернулся и отошел в сторону. Сделав вид, что мне безумно интересно, что там выскоблено прошлыми заключенными.

— Лучше я тебе кое-что покажу.

— Что?

Тут мне показалось, будто на меня снова надели наушник, и я провалился в Матрицу. Ну или в Зазеркалье хреново. Только теперь все выглядело иначе. Вместо черной пустоты появилась прозрачность. Я видел насквозь стены, а между ними — множество таких жутких чудовищ, что невольно отступил назад.