Госпожа Шестого Дома (СИ) - Эуреон Серебряный

— Я ж говорил, живая! Смотрите, зашевелилась!

— Надо было сразу добить ее как остальных и не заморачиваться.

Голоса мужские, незнакомые. Говорят на общем языке.

Инстра попыталась повернуться, чтобы увидеть говорящих, но руки оказались связаны за спиной. Плечо, на котором она лежала, невыносимо заныло, а жжение в виске и саднящая боль в щеке заставили замереть на месте.

Что происходит? Где я?

— Сразу добить? Нет, это было бы слишком просто, — неприятная усмешка за спиной.

Чьи-то руки грубо схватили Инстру и повернули на спину. Перед ее взглядом предстала группа оборванцев в лохмотьях и с рабскими ошейниками, вооруженные ржавыми короткими мечами и кинжалами. Пара полуорков, одноглазый эльф, трое дуэргаров. Один из полуорков подошел ближе, скользнул по ней хищным взглядом и облизал губы.

— Как же давно я мечтал о том, чтобы одна из этих ушастых сук, наконец, оказалась у меня в руках!

— Некоторые мечты и правда сбываются, — ухмыльнулся эльф.

Инстра в панике осмотрелась, пытаясь понять, где находится и что происходит. Незнакомая пещера, стены которой с ее места не видны. В воздухе очень много пыли — при каждом вдохе она щекочет нос и легкие. В голове как будто тоже пыль — думать трудно, сосредоточить взгляд — тоже.

Инстра попыталась отвлечься от уж больно громких мыслей оборванцев о том, что они хотят с ней сделать, и освободить руки. Ни то, ни другое особо не получилось: связавший ее руки явно постарался на славу, а неприятных мыслей в воздухе было чуть ли не больше, чем пылинок.

Богиня, пожалуйста, помоги...

Со связанными руками ее любимое заклинание не произнести. Да большинство известных ей заклинаний не произнести! Даже ядовитых облаков не бросить. Точнее, бросить, но не в нужном направлении.

Я буду хорошей, буду чаще делать жертвоприношения!

— Не дергайся, жрица. Повеселимся немного, раз уж ты пришла к нам сюда, так сказать, на огонек.

Зеленокожий урод присел на корточки, задрал ее юбку. Она ударила его ногой в живот, он вскрикнул, но, усмехнувшись, схватил ее ноги и стащил трусы. В животе слегка кольнуло, и Инстра застыла, вспомнив про ребенка и испугавшись, что с ним может что-то случиться.

— Слышь, мужики, она тут какая-то лысая. Может, больная?

— Идиот, у эльфов там волосы не растут, — бросил одноглазый. — А эти дряни, как ни обидно это признавать, нам приходятся дальней родней.

— Даже если больная, вряд ли мы заразимся, — усмехнулся второй полуорк. — Мы к разным видам принадлежим, в конце концов. А вот Фарлар, получается, может заразиться, да?

Инстра старалась не обращать внимания на их слова и мысли, сосредоточившись на попытках освободить руки. Жесткая, колючая веревка так стиснула запястья, что даже кровь еле пробиралась к пальцам. Каждое движение причиняло еще большую боль, но веревка никак не поддавалась.

Что же делать? Что делать?

Сердце бешено стучало, щеки и глаза горели. Пытаясь дышать спокойно и размеренно, Инстра быстро осмотрелась, прислушалась. В пещере больше никого. Никого живого. В нескольких шагах в луже крови два неподвижных тела в броне ее Дома. Не слышно никаких других мыслей, кроме тех, что в головах этих грязных оборванцев. Звать на помощь бессмысленно. Никого нет. Никто не придет.

— Хватит же дергаться, жрица, расслабься, тебе понравится! Вы же любите трахаться.

— Уж точно не с грязными рабами.

— Да брось, держу пари, ваши нежненькие мальчишки нам и в подметки не годятся. Сейчас увидишь, что такое настоящие мужчины.

Полуорк удобнее устроился между ног Инстры, неуклюже пытаясь расстегнуть завязки на штанах. От него несло так, будто он никогда в жизни не мылся. Несколько мутных капель пота упало с его напряженного лба на бедро Инстры. Ее передернуло от отвращения, показалось, что сейчас стошнит.

Одноглазый подошел еще ближе. Когда его взгляд встретился со взглядом Инстры, она, изо всех сил пытаясь не терять самообладания и не показывать страха, спросила:

— А ведь говорят, будто эльфы с поверхности благородные и добрые. Неужели ты позволишь своему зеленому другу обидеть женщину?

— Обидеть? Таких как ты просто убивать — мало, — эльф нагло смотрел ей в глаза, сверху вниз, с нескрываемым презрением, и в его мыслях она видела, с каким удовольствием он бы ударил ее, потом снова и снова, потом вонзил бы меч в горло. И с каким удовольствием обязательно сделает это, но — позже. Даже если перед ним к тому времени будет лежать лишь бездыханное тело.

— Что я тебе такого сделала, эльф? Не припомню, чтобы я тебя обижала. Мы друг друга даже не знаем.

— Все вы одинаковые. Делайте с ней, что хотите, парни. Но потом разрубим на части, да так, чтобы она как можно дольше оставалась живой.

Кажется, впервые в жизни Инстре стало по-настоящему страшно.

***

Глубокий, жадный вдох. Острая боль сдавливает грудь, не дает выдохнуть. Из груди она перетекает в шею, сжимает горло. Попытка пошевелиться — и новый луч боли пронзает руку и голову и едва вновь не лишает сознания. Не вдохнуть, не выдохнуть — лишь слабый хрип.

— Тише, тише. Сейчас станет легче.

Знакомый голос у изголовья. Смысл услышанных слов доходит с опозданием — лишь когда по груди начинает разливаться приятное тепло, мягко снимая боль и расслабляя. Наконец — свободный вдох. До чего же приятно…

— Благодарю, — прошептал Сорнтран.

Несколько мгновений он лежал почти неподвижно, с упоением чувствуя, как легкие все свободнее впускают и выпускают воздух, переломанные ребра и раздробленная кость в левой руке срастаются, мышцы восстанавливаются и наполняются силой.

— Зачем ты тратишь на них заклинания, Фаэра? Они могут потребоваться для Инстры!

— Я приберегла для нее заклинания, Лледрит, не беспокойся.

Еще несколько мгновений — и Сорнтран смог пошевелить рукой и открыть глаза. Дышать все еще немного трудно, но дело уже не в ребрах или легких — в воздухе слишком много пыли. Откашлявшись и натянув шарф на нос и рот, Сорнтран приподнялся и осторожно встал. Голова немного неясная, тело все еще помнит невыносимую боль, что была лишь мгновения назад, но уже вполне в состоянии нормально двигаться.

Над головой висело несколько магических шаров, и под их светом облака пыли в воздухе казались еще гуще и плотнее. Сорнтран быстро осмотрелся.

Трое жриц в перепачканных и пыльных платьях с разорванными полами сосредоточенно щупали огромные глыбы камня: судя по тусклому красноватому свечению у них под пальцами — искали признаки жизни. Старшая клерик, сложив руки на груди, задумчиво смотрела то на них, то на бездыханные тела на земле: один из воинов лежал лицом вниз, второй лежал на боку, с проломленной головой и кровавым месивом вместо лица, третья же была женщина, которую Сорнтран легко узнал даже без необходимости рассмотреть лицо — в черной мантии была младшая клерик Элерра. С торчащим из виска сталактитом.

Голова Сорнтрана все еще не обрела ясность, но, даже несмотря на это, он довольно быстро вспомнил, что произошло. Они возвращались домой из Лирсика, путь им преградили Зеерит и шайка его рабов. Сразиться они даже не успели — началось землетрясение и случился обвал.

Глядя на тела на земле, Сорнтран сглотнул, подумав, что ему, похоже, сегодня ой как повезло, и мысленно поблагодарил Богиню. Хотя он не успел выйти из опасной зоны и тоже оказался погребен под упавшими со свода камнями, несовместимых с жизнью ран он не получил, его смогли вытащить достаточно быстро, прежде чем он истек кровью или задохнулся, и у единственного выжившего клерика были в запасе заклинания, которые она не пожалела использовать на его лечение. Без этого лечения он был не жилец — и он это прекрасно знал. Вероятность того, что он смог бы добраться до Дома с переломанными ребрами и рукой, была почти нулевая.

Однако… Где же госпожа? Сорнтран еще раз оглядел всю пещеру. Матроны не было ни среди живых, ни среди мертвых.