Фантош. Книга первая - Анфиса Кохинор

- Пусть отвалится колесо. А лучше два. Или три, - шептал он, но, по закону подлости, ничего не происходило.

Колёса мерно стучали по брусчатке, Кашка мотала головой и ходко перебирала ногами, а солнце медленно поднималось над крышей дома Совета. Повозка завернула за угол, и глазам Эсти предстала знакомая пристройка с жёлтой черепичной крышей. Юноша напряжённо уставился на печные трубы и, не увидев дыма, сник: оправдывались его самые худшие ожидания. Но тут над одной из труб появилось тёмное облачко, потом над другой, третьей, и с губ развозчика сорвался ликующий вопль. А когда из дверей пристройки, потягиваясь и зевая, вывалился дородный здоровяк Рабакуш, отвечающий за поставку продуктов, Эстениш готов был расцеловать этого вечно недовольного детину. Но он сдержался. Состроил привычно простецкую мину, натянул вожжи, останавливая Кашку, и благожелательно произнёс:

- Приветствую Вас, господин Рабакуш, а я булочки и пирожки привёз.

- Самое время, - ворчливо отозвался здоровяк и, засунув большие пальцы за пояс, добавил: - Видно, господам сегодня на завтрак одними булочками довольствовать придётся. Повара-то всю ночь продрыхли, так их через так! Теперь позору перед гостями не оберёмся! Уволить бы всех к лешему, да новых искать недосуг!

- Да уж… - протянул Эсти и замолчал, не зная, что ещё сказать.

Но Рабакуш и не ждал от него ответа. Щёлкнул пальцами и указал на товар. Юноша резво соскочил с козел, подхватил два самых больших пакета и поспешил на кухню. Время приближалось к завтраку, а булки и пироги кухаркам ещё предстояло разогреть.

Люди на кухне поголовно выглядели заспанными и помятыми. И все, до последнего поварёнка, враждебно смотрели на Эсти. "Ещё бы! У них неприятности, а я, по их мнению, обласканный жизнью сукин сын! Знали бы они… Эх…"

Эсти как угорелый носился от повозки на кухню и обратно. Он взмок и ужасно хотел пить, но просить воды не решился, опасаясь нарваться на грубость. Молча перетаскал пакеты, с поклоном принял из рук Рабакуша кошель и поспешил убраться восвояси - визит в дом Совета и без того затянулся на целую ночь.

Повозка как раз достигла угла дома и почти вывернула на площадь, когда раздался звонкий мальчишеский голос:

- Эй, постой!

Эсти, занятый сладкими мыслями о возвращении в родную пекарню и походе на танцы, сначала не понял, что обращаются к нему, но голос не умолкал:

- Да постой же ты! Я тебе говорю, медноволосый!

Эстениш дёрнул поводья и развернулся к нахалу, однако сказать ничего не успел. Вёрткий худощавый парень, на пару лет старше самого Эсти, в два прыжка оказался возле повозки, заскочил на козлы и, плюхнувшись рядом с развозчиком, затараторил:

- Слушай, ты очень занят? У меня тут проблемка нарисовалась, поможешь, а? И не обижайся, что медноволосым обозвал, имени-то я твоего не знаю. Кстати, за помощь заплачу, правда. - Парень выудил из кармана серебряную монету и повертел перед носом Эсти. - Соглашайся. Дел на пару минут. Ну, хочешь две монеты? Мне, правда, очень нужно!

От трескотни незнакомца у Эстениша заломило в висках.

- Что тебе надо? Говори толком!

Незнакомец придвинулся так близко, что Эсти стали видны белёсые веснушки на щеках и носу, и доверительно произнёс:

- От тебя ничего не требуется, просто рядом постоять и покивать.

- Не пойдёт! Или рассказывай, что у тебя за дела, или вали!

Синие глаза полыхнули раздражением:

- Времени нет!

- А у меня - хоть отбавляй, - передёрнул плечами Эсти и оскалился.

Парень отодвинулся, прищурился и жёстко усмехнулся:

- Ну и вредный ты, медноволосый. Ладно, не хочешь по-хорошему, будет по-плохому.

Перед глазами Эстениша полыхнуло пламя. Он инстинктивно дёрнулся назад, но пошевелиться не смог: тело, словно окаменело, а взгляд намертво прирос к синим глазам незнакомца.

- Вот, дурашка! Ты прямо-таки идеальный вариант, - довольно промурлыкал тот. - Впервые вижу ликанца, почти лишённого дара. Идём!

Повинуясь чужой воле, развозчик, следом за магом, спрыгнул на мостовую, а Кашка, как ни в чём не бывало, продолжила путь. "Отец меня прибьёт", - уныло подумал Эсти, провожая повозку тоскливым взглядом.

- За имущество беспокоишься? - ухмыльнулся парень. - Не стоит. Кобыла твоя домой вернётся, мне чужого не надо. А вот ты - вряд ли.

Эстениш похолодел: "Меня убьют? Вот засада! Что же делать?" Он посмотрел на стражников, с важным видом прохаживающихся возле главного входа, и завопил что есть мочи:

- Помогите!!!

Стражники и ухом не повели, зато синеглазый гад громко расхохотался:

- Тебя никто не слышит, придурок! Я, в отличие от некоторых, маг не из последних. Так что, смирись и делай, что велят!

- А если не буду? - ощетинился Эсти.

- Будешь, медноволосый, будешь. С радостью и рвением. Это я тебе обещаю!

Парень схватил Эстениша за руку и потащил вверх по ступеням.

Глава 11.

Ничья.

Едва переступив порог своей спальни, Тель бросила на пол круглый синий шарик, который дал ей Каломуш, и тяжело плюхнулась на кровать. Отстранённо наблюдая, как шарик превращается в вихрь бирюзовых искр и медленно взмывает к потолку, эльфийка покусывала губу и механически теребила край чёрного плаща. Каломуш взял с Тель слово, что она не кинется догонять Гедерику и Оникса, но бездействие убивало.

"Сейчас проснётся тиратский хлыщ, и на мою девочку начнётся охота!" - раздражённо подумала эльфийка, и задумчивость, как рукой сняло.

- Кто знает, на что способен мальчишка? - прошептала она и вскочила, скидывая плащ. - Может, сражаться он и обучен, а прятаться и уходить от погони? Вдруг он затеет бой, и Геда пострадает?

Перед глазами замелькали картины, одна страшнее другой: Геда ранена, Геда убита, Геда умоляет пощадить её.

- Этого нельзя допустить!

Эльфийка вздрогнула от собственного голоса и бросилась вон из комнаты…

Миганаш Теригорн проснулся от лёгкого пощипывания в носу. Недоумённо похлопав глазами, он потёр переносицу, сел и громко чихнул. Ощущения были странными: чуть кружилась голова, чесалась макушка, пару раз дёрнулось левое веко.

- Только заболеть не хватало, - проворчал глава Совета, поскрёб голову, а потом зажмурился и прислушался к себе.

Здоров. И на удивление выспался, хотя день вчера был не простой и лёг Миганаш глубоко за полночь. Думал, что всю ночь глаз не сомкнёт, переживая за дочку, а, смотри-ка, уснул как убитый.

Старейшина откинул стёганое одеяло, спустил ноги на пол и нашарил тёплые меховые тапочки. Потягиваясь и зевая, добрёл до умывальни и растерянно уставился на пустой кувшин.

- Что за дела?

Миганаш привык, что, во сколько бы он ни поднялся, его дожидалась горячая вода для умывания.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});