Я б ему... дала - Мария Сергеевна Коваленко

чуть не убил меня саму. Поводов паниковать скопилось хоть отбавляй. Но, словно под убойной дозой седативного, я даже не вздрагивала, и ни один кошмар не потревожил в ночи.

Утром ничего не поменялось. Мэрилин как-то подозрительно быстро дала согласие на мою внезапную «удаленку». Она будто только ждала повода, чтобы сплавить меня из офиса.

А Величество оказался фантастически удобным сожителем. В первый наш общий день я этого не поняла. Во второй – удивилась. А в третий назвала себя «самой везучей женщиной на свете».

Дамир был словно заточен под меня. Именно нынешнюю меня, с занудными привычками, грустным опытом и тайными желаниями о заботе.

Утром он отправлялся в офис. Вечером с серьёзным видом интересовался, как мои дела. Взаправду. Не для галочки. Ел все, что приготовлю. А потом уводил в спальню, чтобы мы, как два толстых морских котика, могли заняться ленивым сексом на полный желудок.

– Ты специально закармливаешь меня, чтобы я не мог шевелиться? – этот гад еще и шутил!

– Мы никому не расскажем, что ты предпочитаешь быть снизу.

Я сама снимала с него одежду от рубашки до трусов. Было в этом что-то. И интимное, и смешное, и волнующее.

– Нет, это не я! Это все еда!

Величество не сопротивлялся. Подставлял руки, поднимал бедра. Довольный, улыбающийся. Сумасшедше красивый даже уставший.

– Еще скажи, что я силой впихиваю в тебя добавку! – однажды я аж возмутилась.

– Скажу, что лет с тринадцати не ел ничего вкуснее.

– С тринадцати? – Такой неприкрытой лести мои уши еще не слышали.

– Жена отца хорошо готовила. Теперь я понимаю, почему он не женился на моей маме. Ради такой еды... Можно и душу продать!

– Мне тебя пожалеть?

Такие откровения слышать от Дамира было непривычно. Женское любопытство тут же потребовало допроса. Женская мудрость – оказывается, у меня имелась и она – настаивала на лечебных поцелуях, чтобы забыл и не вспоминал.

– Меня лучше приласкать. – Сиятельство действиями напомнил, зачем мы здесь собрались. Руками своими жадными у меня в трусах. Губами горячими на груди.

– А может, тефтельку? – Мне оставалось только стонать.

– Обязательно. Вот закончим, и тефтельку. Две. – Дамир требовательно тянул на себя, не позволяя даже избавиться от белья.

Эротический деспот. Сексуальный тиран и мучитель.

Не такой я представляла свою совместную жизнь с мужчиной. Шаблоны рвались, как и страхи.

Никто не вываливал на мои уши рассказы о замене масла, не говорил часами про идиотов-боссов и ещё бо́льших идиотов коллег. Из-под диванов вонючими ископаемыми не лезли грязные носки. И никто не заливал жирным майонезом приготовленное по бабушкиному рецепту мясо.

По всем признакам Дамира Закиевича Абашева нужно было срочно заносить в Красную книгу и устанавливать за ним круглосуточную охрану.

Такой экземпляр!

Хоть бы не сперли!

Требовалось как-то собраться с силами и заставить себя поверить собственному счастью. Не такое простое дело для девушки в мои годы! Но редкие собственнические выпады, слишком хмурые княжеские взгляды мешали окончательно расслабиться.

Каким бы шикарным ни был отец моих детей, но и в этой бочке меда имелась ложка дегтя.

Почти неделю я пыталась определить, смогу ли с ней смириться. Купалась в ласке, внимании, пыталась не замечать редкие грозы в карих глазах, но в середине следующей недели ложка вдруг перевесила целую бочку.

Вначале без всякого моего разрешения Дамир нашел в усадьбу управляющего. Тощего высокого дядьку в круглых очках и с крысиными усами. А потом решил, что именно он должен ввести управляющего в курс дела.

В моей усадьбе! Лично! И без меня!

* * *

Сколько там зазнайки-психологи придумали стадий отрицания? Несколько?

Я как-то умудрилась все их одолеть за один шаг. Только Дамир привел в гости будущего управляющего, только сказал, что планирует ехать в усадьбу, так и проскочила все галопом.

Злость моя, которая вспыхнула в первую же секунду, не угасла ни на следующий день, ни еще через сутки. А вот другое чувство, гораздо более жгучее, только усиливалось с каждым часом.

Никогда ни по кому не скучала. В семнадцать разъехалась с родителями – они вернулись к своей родне на Север, я поехала учиться в институт. Виделись раз в год, и все устраивало. Во время Костиных командировок не кисла. Жила себе обычной жизнью, только готовки и стирки становилось меньше.

А тут словно конечность какую-то забирали. Жизненно важную! Ампутировали без предупреждения и согласия пациента.

Наверное, поэтому мне ни управляющий не понравился, ни сама идея Дамира. Я даже аргументы его слушать не стала. Вынесла свой вердикт: «Нет!», а потом отгребала за этот ответ ночь и еще сутки. В одиночестве! Без единого слова.

Прогибаться под кого-нибудь или идти на мировую мой князь совсем не умел. Незнакома ему была фраза «Давай поговорим» или хотя бы ее примитивное подобие «Не злись на меня». Все решалось мгновенно и без переговоров.

После «нет» он отчитался, что брат уже выехал вместо него на какую-то важную встречу, собрал вещи и был таков. Совсем как его бездушная помощница – свое мнение изложил, а дальше – хоть трава не расти.

Так и хотелось его пристукнуть. Официально – за самоуправство – моя усадьба, моей голове и болеть. Чего он вообще влез? А на самом деле прибить хотелось из-за тоски.

Этот коварный эгоистичный мужчина за короткий промежуток времени умудрился подарить мне то, чего, была уверена, не существует. Всего за несколько дней нашей пробной семейной жизни у меня будто крылья за спиной выросли. Даже пофиг было на признание в любви, на разговоры о будущем, которых у нас не случалось.

Я женщиной только-только стала! Желанной, важной, лелеемой. Мне было для кого готовить вкусные ужины. Было кого раздевать и обнимать ночью. Никогда не ощущала себя такой цельной. Привыкнуть не успела. Лишь попробовать.

А теперь... Брошенное перед отъездом: «Мы на денек-другой. Может, больше, как пойдет», и снова холодные стены, тишина да