Жена криминального авторитета - Виктория Победа

лишь убивать. Просто убить всех, кто был причастен к этому делу, заставить их страдать, заставить заплатить, всех, включая урода, что сидит передо мной.

— Дальше, — потребовала я.

— Судя по характеру ран, — нервно продолжил доктор, — вашу мать насиловали продолжительное время, а найденный биологический материал…

Доктор на некоторое время замолчал, но я и без слов понимала, что последует дальше.

— Изнасилование имело групповой характер, — закончил он.

Мою мать насиловали какие-то ублюдки несколько часов, выбросили с окна, а после, эта мразь сделала заключение, в котором говорилось, что она покончила с собой. Один Бог ведает, что она пережила за те часы, одному Богу известно, как она страдала. Вот почему Саша отказался рассказывать подробности, потому что тогда я бы просто не выдержала этой правды, да и сейчас не уверена, что смогу. Они заплатят, они все заплатят за то, что с ней сделали, за каждый ее крик, за боль, за каждую слезу, они мне заплатят.

— Я правильно понимаю, доктор, — с ледяным спокойствием в голосе произнесла я, — что мою мать насиловали какие-то ублюдки и тому были явные доказательства, а вы просто закрыли это дело с вердиктом «самоубийство»? Сколько тебе заплатили, мразь?

— Вы не понимаете, — затрясся от страха, — у меня семья, мне угрожали, я…

— Семья говоришь? — усмехнулась я, — может и дети есть?

Доктор ничего не ответил, лишь тяжело дышал, понимая, что прошлые поступки сейчас могут отразиться на будущем его семьи.

— Отвечай, — потребовал Дима.

— Да, двое, — наконец выдавил из себя ответ Савельев.

— Мальчики или девочки? — поинтересовалась я

— Сын и дочь, — тихо ответил доктор.

Сын и дочь значит.

— Кто это был? — спросила я, — кто тебе заплатил?

Доктор покачал головой

— Я не знаю, — признался он, — ко мне пришел человек, сразу после того, как привезли тело.

— Выглядел он как? — спросил Дима, — возраст, особые приметы?

— Не знаю, молодой парень, лет двадцати, может больше, — затараторил доктор, — блондин, высокий, обычный парень, чем-то на Вас похож, — указал на меня, — татуировка у него еще была, паук, на руке, большой.

Кажется для этого дня потрясений мне достаточно. Я знала человека с такой татуировкой — Матвей. Этот маменькин сынок без ведома матери и шага не ступит, я давно подписала приговор для Марго, но сегодня его детали изменились, эта сука просто так не сдохнет, я заставлю ее пройти через все страданя, что выпали на долю моей матери, заставлю ее биться в агонии.

— Знаете, доктор, — обратился к нему я, — Вы могли избежать всего этого, — обвела рукой вокруг, — Вам лишь нужно было написать правдивый отчет десять лет назад и отказаться от денег.

— Вы не понимаете, — снова завел шарманку, — у меня семья, мне угрожали, у меня не было выбора.

— Выбор есть всегда, доктор, — не согласилась я, — Вы выбрали деньги, но знаете, я дам Вам шанс исправить давнюю ошибку. Я предоставлю Вам выбор.

— Что, — запаниковал доктор, — что Вы имеете в виду?

Паника уже накрыла его с головой, осознание, что расплата вот его настигнет обрушилось на него огромной ударной волной.

— Говорите у Вас есть дочь? — улыбнулась я, — и жена наверняка имеется?

Доктор нервно кивнул.

— Они ведь дома сейчас, не так ли? — все также улыбаясь спросила я, — сколько человек, говорите, насиловало мою мать?

Доктор ошарашенно посмотрел на меня, не в силах произнести ни слова.

— Отвечайте доктор, — посоветовала я, — ну же.

— Был найден материал трех разных людей, — тихо ответил доктор, понимая, к чему я клоню.

— Значит минимум трое, — протянула я, глядя ему в глаза, — в таком случае, доктор, я отправлю шестерых своих ребят навестить вашу жену и дочь, что скажете? А может еще парочку накинуть?

— Не надо, прошу Вас, — заверещал он, падая на колени, — прошу, они ни в чем не виноваты.

Жалкое зрелище. А в чем была виновата моя мать? Ее окрестили самоубийцей бросившей ребенка на произвол судьбы, я потеряла любящую мать, а это тварь скрыла улики, потому что деньги для него были важнее правды. Невольно взглянула на мужа, который все это время молча наблюдал за диалогом, Дима лишь кивнул, давая понять, что примет любое мое решение.

— Моя мать тоже не была виновата, — холодно произнесла я, — она заслужила хотя бы правды, а те, кто это сделал, должны были понести наказание, но из-за вашей жадности они все еще на свободе.

— Я..я, — запинался доктор, — я во всем признаюсь, я расскажу…

— Твое признание ничего не изменит, — перебила его я, — у моей матери выбора не было, но тебе я его дам.

— Ка…какой выбор? — слезно спросил он.

— Выбирай, доктор, либо сейчас шестеро моих людей направляются к твоей семье и делают с ними то же, что когда-то сделали с моей матерью, а ты потом лично пишешь заключение о смерти в результате самоубийства, — посмотрела на бледнеющего врача, что открывал рот, пытаясь сохранить дыхание, — либо есть второй вариант.

— Какой? — спросил он.

— Ты запишешь признание, в котором расскажешь обо всех своих махинациях, — ответила я, — а потом пустишь себе пулю в лоб, сам.

Я была уверенна, что он сделает правильный выбор, конечно, если он не законченная мразь, готовая пожертвовать женой и дочерью, взамен на свою жизнь.

— Твоя жизнь, в обмен на жизнь твоей семьи, — подвела итог, — выбирай, у тебя пятнадцать секунд.

— Второе, — тихо прошептал он, пряча лицо в ладонях и глотая слезы.

— Не слышу, — рявкнула я.

— Я выбираю второй вариант, — уже громче повторил врач, — только не трогайте семью, они не при чем.

Я и не собиралась трогать его семью, не смогла бы, они ведь и правда не виноваты в том, что отец семейства жадная мразь, откажись он, его бы просто пристрелили. Впрочем, я дала ему возможность немного очистить совесть. Мать мне мои действия не вернут, но я хотя бы накажу виновных.

Глава 21

Саша

Сразу после того, как доктор покинул наш дом, на негнущихся ногах поднялась со своего места и направилась в комнату, пелена ярости наконец спала и на меня с обрушился шквал эмоций, которые все это время ждали своего выхода. Не помня себя от боли и разочарования в этом долбанном мире, добралась до спальни, и не в силах больше стоять на ногах, упала на шелковые серые простыни.

Боль, ненависть, разочарование, чувство собственной беспомощности, все обрушалось разом. Столько лет я училась держать под контролем свои эмоции, но сегодня, сегодня всего слишком много.

— Мама, милая моя мамочка, что же они с тобой сделали, — шептала я в пустоту.

Сейчас, когда никто не видел, когда