Убить зверя - Крис Симмс

У Тома заныло в животе, во рту пересохло. Отдавая себе отчет, что улыбка у него на лице дебильная, он произнес:

— Верно, но, я думаю, вокзал Виктория тоже произведет на вас впечатление. Как можно понять из названия, там все грандиозное — искусная кладка, кованые решетки. — Он вспомнил протекающую крышу, покрытые плесенью стены и ободранные двери. — Кроме того, у нас будет возможность прогуляться по центру города. Пошли? — Том протянул руку в направлении главного выхода, и Остин неохотно потащился за ним. Указывая на шеренгу «роверов» с буквами VIP, нарисованными на боках, Том объяснил: — Это официальный транспорт Игр для высокопоставленных персон — все остальные, включая нас, могут прогуляться пешком или подъехать на трамвае.

Его попытки шутить не нашли никакого отклика у Остина.

— Мы пройдем через парк Пиккадилли, затем вниз по Кинг-стрит. На этой улице расположены бутики Версаче, Армани и другие. Если повезет, увидите какую-нибудь знаменитость, делающую покупки. Например, Дэвида Бэкхема с его Перчинкой.

— Или Рио Фердинанда, ведь он теперь будет играть в «Юнайтед», — немного воспрянул духом Остин.

— А вы болельщик «Юнайтед»? — спросил Том, обрадовавшись новой теме для разговора.

— Да.

— Вы часто смотрите их игры?

Остин смутился.

— На самом деле чаще выездные игры. Трудно попасть на их матчи дома, если живешь в Суррее. А вы? За «Красных» или за «Синих»?

— Я предпочитаю регби, — признался Том. — Но симпатизирую Манчестеру. Наверное, сказывается эта британская привычка заботиться об убогих.

Они влились в толпу, движущуюся к центру города. Том судорожно искал какую-нибудь тему для беседы.

— Очень жаль, что у нас не будет времени посмотреть Олимпийскую деревню, специально построенную. Там находится самый большой в Британии ресторан. В нем кормят полторы тысячи людей ежедневно. — Том сознавал, что его заносит не в ту сторону, но нервы были на взводе, поскольку он не представлял себе, как объяснит отсутствие рекламной команды и на вокзале Виктория тоже. — Ожидается, что спортсмены употребят около десяти тысяч килограммов бананов и пасты за несколько ближайших дней. Не говоря уже о ста пятидесяти тысячах презервативов, которые разложены по их комнатам. Наверное, их правильнее было бы называть постельными марафонцами, я так думаю.

Остин бросил быстрый взгляд на своего спутника:

— Том, это все очень интересно. Но я приехал проверить, как проходит наша рекламная кампания. Ведь за ее организацию мы вам заплатили шестнадцать тысяч. — Он показал Тому небольшую кожаную сумку, висящую у него на запястье. — Мне еще нужно сделать несколько фотографий для нашего отдела по маркетингу. А различные детали относительно спортивных событий мне не очень интересны.

— Да… конечно, — пробормотал Том, чувствуя, что начинает чесаться кожа по мере того, как порошок Брайана перестает действовать.

До них доносилась какофония звуков из парка Пиккадилли, где бурлили страсти. Громадные телевизионные экраны, поставленные на высокие платформы, информировали собравшуюся публику насчет ожидаемых спортивных событий. В дальнем конце парка красные и синие надувные фигуры раскачивались и танцевали в воздухе под действием передвижного генератора, направляющего на них струи воздуха. Сбоку оркестр «Самба» отбивал четкий ритм, а вокруг него весело кружились маленькие дети. Над всем этим возвышался семидесятиметровый баннер с изображением Эшиа Хансена, застывшего в воздухе во время тройного прыжка.

— Все это часть фестиваля «В духе дружбы»! — прокричал Том.

В этот момент мимо проходили два человека на ходулях, одетые как роботы, и звенели своими доспехами.

— Давайте пойдем дальше, — попросил Остин, не заинтересовавшийся царящим вокруг весельем.

Том присмотрелся сквозь темные очки к бесстрастному лицу Остина.

— Разумеется. — Он неуверенно двинулся вперед, не в состоянии отсрочить их приближение к вокзалу Виктория.

Свернув на Йорк-стрит, они вскоре подошли к Атенеуму — великолепному зданию, построенному в венецианском готическом стиле в те времена, когда Манчестер возглавлял хлопчатобумажную промышленность в стране. Том замедлил шаг, показывая на ионические колонны, поддерживающие купол, напоминающий купол собора.

— Мне особенно по душе красная кирпичная кладка, которая привела к появлению термина «готика бойни». В Манчестере много зданий, построенных в таком стиле.

Остин взглянул на часы.

— Поразительно. А теперь здесь паб.

Его небрежный тон задел и без того нервничающего Тома.

— Не просто старый паб, а любимое место манчестерских фанатов. Зайдите сюда в субботу в красной рубашке, и не исключено, что выйдете вы оттуда с побитой физиономией.

— Простите?

— Я не имел в виду лично вас, — улыбнулся Том. — Я имел в виду болельщиков «Манчестер юнайтед». Хотя ваш южный акцент тоже может там не понравиться.

Остин прищурился, но так и не разобрал, получил ли он дельный совет или это просто болтовня.

— А теперь, — сказал Том, радуясь, что его шпилька в адрес клиента сошла ему с рук, и одновременно содрогаясь при мысли о вокзале Виктория, — мы находимся в самой верхней части Кинг-стрит.

Они посмотрели вниз на длинную прямую улицу, на которой располагались бутики модельеров. Напротив каждой витрины стояли каменные блоки и столбы. Они призваны были выглядеть похожими на сиденья, но на самом деле предназначались в качестве защиты от любителей с ходу высадить стекло.

— Так где же вокзал Виктория? Уже время ленча, — произнес Остин.

— Вы правы, — обрадовался Том. — Почему бы нам сейчас не перекусить, пока народ не набежал?

Остин неуверенно огляделся.

— Ну…

— Я плачу. Что вы предпочитаете? Традиционный паб или современный бар?

— Пожалуй, традиционный паб.

— Вы горькое пиво пьете? — спросил Том, когда они вошли в «Котлетный дом мистера Томаса».

Остин кивнул.

Миновав длинный узкий бар, они попали в помещение паба, где можно было сесть. Столы темного дерева слабо поблескивали при свете, проникающем через матовые стекла древних с виду рам. Молодой человек в белой рубашке и бабочке проводил их по белому и черному кафелю к столику.

Том отключил свой мобильный телефон, открыл меню и прочел перечень блюд.

— Не знаю, зачем я вообще в меню смотрю, я ведь всегда беру их жаркое из баранины по-домашнему.

Остин продолжал изучать меню.

— Что ж, учитывая название заведения, я рискну взять свиные котлеты.

Сделав заказ, Том извинился и направился вниз, к туалетам. Взглянул на часы и расстроился: всего лишь полдень. Даже если он растянет ленч на пару часов, у них останется час, чтобы добраться до вокзала Виктория, до которого отсюда пять минут пешком. Он остановился за дверью, раздумывая, как поступить. Звук спускаемой воды вызвал в нем желание помочиться. Том встал у писсуара. Но мускулы живота были настолько напряженными, что ему удалось выдавить всего несколько капель. Мочевой пузырь отказывался опорожняться.

Посмотрев вниз, он заметил привычные нашлепки жевательной резинки и сразу ощутил приступ рвоты. Том попятился, застегивая ширинку, и шагнул в единственную кабинку. Там он сел и принялся рыться в кармане пиджака в поисках пакетика с порошком. Порошка нигде не было. Том встал и проверил остальные карманы, пока не сообразил, что оставил его в верхнем ящике письменного стола.

Он опять сел на унитаз, прижал пальцы к шее сзади и принялся ими вращать. На него волнами наваливались панические эмоции — острая нервозность, гнетущий страх и непонятный подъем.

Внезапно Том решил, что за ним наблюдают. Он испуганно взглянул на верхнюю часть кабинки. Но там никого не было. Том несколько раз глубоко вздохнул и вспомнил совет психотерапевта, который тот дал ему, когда он несколько лет назад заболел.

Раз, два, три, четыре, пять, шесть… Сердце стало биться реже, паника исчезла… Семь, восемь, девять, десять…

Вернувшись в зал, Том обнаружил, что уже нахлынули клерки из соседних офисов, а Остин чувствует себя неловко, занимая весь стол.

— Ваше здоровье! — сказал Том, чокаясь с ним пивной кружкой.

За один прием он опустошил половину кружки, ощутив, как сильно ему хотелось пить. Остин смотрел на него как-то странно, и Том начал ерзать. Может, к лицу прилип кусок туалетной бумаги? Он небрежно провел пальцами под носом. Теперь Остин смотрел на него с явной насмешкой.

— Том, здесь для вас слишком светло?

Том поднял на него глаза, неуверенно улыбнулся. В пабе было сумеречно. Что он имеет в виду?

— Простите?

Остин постучал себя по переносице:

— Ваши темные очки. Вы их все еще не сняли.

Волна облегчения окатила Тома, и он засмеялся так громко, что посетители за соседними столиками повернулись в его сторону.