Меланхолия - Михаил Савеличев

Легкая дрожь прошла по полу. Сандра поймала соскальзывающий с дивана мобильник, захлопнула его и сунула в карман. Вслед за этим наступила внезапная и неуютная тишина упущенной возможности.

- Быстро она его, - сказал маленький паршивец.

Старик торопливо достал долгожданную сигарету и дрожащей рукой возжег огонь. Знакомая вонь стала расползаться по фабрике, изгоняя незнакомые и непривычные запахи искусства, моды и распущенности. Никотин влил новую отраву в старые легкие, отчего древний коневод как-то расправился, набух весенним клещом, дождавшимся своей босоногой жертвы, оторвался от шкафа с паршивцем и прошелся по студии, старательно обходя скульптурные и мусорные композиции, бормоча сквозь сигаретный дым: "Абстракционизм... Примитивизм... Кубизм... Постмодернизм..." Особенно его заинтересовали препарированные женские тела - он долго изучал рельеф мускул, водил пальцем по нервным сплетениям и одобрительно шлепал их по бедрам и задам: "Мясо оно и есть мясо".

- А я, пожалуй, ошибся в своей оценке современного искусства, - признался он наконец. - У этого малого было что сказать.

- У меня тоже есть, что сказать, - крикнул паршивец и скрипучий голосок отразился мрачным эхом.

Старик махнул рукой.

- Если научить человека только читать, то он будет читать одну порнографию, если научить человека только писать, то он будет писать только кляузы. А учить говорить вообще не стоит. Я о другом, коллега, совсем о другом. Посмотрите вокруг, - старик развел руки и закрутился, - посмотрите вокруг, мой друг, и вы задумаетесь. Вы задумались?

Паршивец кивнул.

- О, это момент истины! Так скажите - о чем?

- Я задумался о том, какого черта ты все это несешь! Тебе не кажется, что пора брать расследование в наши крепкие руки?

- Мы только этим и занимаемся, - сказал старик и хлопнул очередной манекен. - Что мы имеем на данный момент?

- Убийства - раз, похищения - два, кражу личной собственности - три. Полный боекомплект преступлений против человечности.

- Боекомплект! Отлично сказано, коллега. А кто главный подозреваемый?

- Мы.

Старик споткнулся, неловко развернулся и упал в кстати поставленное кресло. Пальцы его сплелись, прижались к гулкой груди, а лицо оплыло в просительном выражении:

- Не стоит так шутить, не стоит.

Маленький паршивец слез со шкафа, заложил руки за спину и принялся расхаживать по сложному маршруту.

- А что? Это было бы замечательно. Ведется расследование против самого себя. Отличный сюжет. Популярный. Модный. Нет, если бы я был писателем, то я только бы и придумывал подобные сюжеты. Да что там! Придумывать! Зачем? Все давно придумано, надо только творчески переработать тему.

- Ну-ну, - добродушно ухмыльнулся старик, - выкладывай, а я послушаю.

- Главное не сюжет, а лесть.

- Какая еще лесть?

- Лесть читателю. Читателю надо льстить. Он не прощает зауми, а откровенной порнухи еще как-то стесняется. Поэтому надо побольше глубокомысленных банальностей, желательно на злобу дня. Что-нибудь против власти - господина мэра или, не дай бог, против господина президента. Сразу же педалируем эдипов комплекс интеллигенции. Затем нечто патологичное - кровосмешение, педофилия, ксенофилия. Герой, ясное дело, - сумасшедший. По ночам крошит всех налево и направо, а днем преподает в колледже и трахает директириссу и учениц.

- Какая богатая фантазия у мальчика, - вздохнул старик. - Днем он просто примерный гражданин.

- Ну да. Добавлю что-то теологического, тайных культов, инопланетное вторжение... Мать моя, а это - идея! Идет тайное вторжение злобных инопланетян. Власти подкуплены и молчат, и только главный герой стоит на пути жукоглазых монстров.

- А где секс? Где расчлененка? Где патология? - ревниво спросил старик.

Мальчишка почесал вспотевший нос и принялся разглядывать таращащийся скелет. Мука плагиата испоганила невинное детское личико. Старик усмехнулся и расслабился. Зря.

- Эврика! - прошептал маленький паршивец. - Эврика! Дай мне бумагу - я запишу это и запатентую... Нет, я продам это Спилбергу... Камерону... Нет. К черту, буду сочинять сам. А затем продам права на экранизацию. Или лучше сценарий тоже самому? А?

- Так в чем идея?

- Девственницы!

- Какие девственницы?

- Обычные. Физиологические. Объект и субъект влияния инопланетных захватчиков - половозрелые девственницы. Только они могут вмещать их духовную и злобную сущность. А спасти их может только дефлорация. Главный герой узнал эту страшную тайну и теперь спасает человечество!

У старика отвалилась челюсть. Паршивец утер пот и победно взглянул на коневода.

- А как он их отличает? - старик после первого шока решил проверить сюжет на устойчивость.

- По запаху, - уверенно ответствовал испорченный мальчишка. - Или по походке. Да, по походке будет достовернее. У девственниц другая походка.

- Хм. Но я сомневаюсь, что в стране наберется столько половозрелых девственниц, чтобы захватить планету. Распущенность, контрацептивы, то, се...

- Коррумпированные власти вводят уголовную ответственность за потерю невинности до замужества. Проводятся массовые и обязательные медосмотры в школах и колледжах, облавы на улицах. В срочном порядке в армию призываются гинекологи. Нравственность становится уголовно наказуемой нормой жизни, - отбарабанил паршивец. Сюжет определенно зажил собственной, независимой от потуг фантазии жизнью.

Старик нервно закурил очередную сигарету и глубоко задумался. Потом заулыбался и потер ладони.

- Значит герой у тебя один?

- Герой ДОЛЖЕН быть один, - отчеканил паршивец. - Иначе какой же он герой?

- Тогда скажу тебе по секрету, что освобождение невинных девушек от инопланетного влияния в твоем сюжете представляет собой... э-э-э... не только эстетически малоприятное деяние, но и требующее, хм, значительных энергетических затрат.

- Имеешь в виду проблемы с эрекцией?

Старик развел руками. Паршивец сломался в приступе бурного смеха.

- Ты думал он их... ты думал... думал их... ха-ха-ха...

Голоса гулко переплетались в пустоте и тишине студии, хватались липкими руками за стены и раскачивали охапки картин, стыдливо прячущие свои лица под упаковкой. Тени зажили собственной жизнью, расхаживая, ползая по обнаженным кирпичам мрачными амебами, раздутыми микроскопами жизни, выбрасывая аккуратные ложноножки в прорези яркого света. Сквозь собранные кости и куски сероватого мяса пробивался смысл незаданных вопросов, под которые стоило подставить ладони, пригоршнями черпая ненужные ответы.

- Ты мне можешь объяснить?

- Что?

- Все. Все. Зачем мы здесь? Что это все должно обозначать?

Гладкие вопросы, на которые не стоит давать гладкие ответы, ибо они будут слишком близки к нормальности, к логике, к интуиции, в конце концов. Близки к чему-то, что составляет чью-то жизнь. О чем можно спрашивать часы, как не о времени?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});