История ислама. Исламская цивилизация от рождения до наших дней - Маршалл Ходжсон

Рабовладельческая военная система была коррумпирована на всех уровнях центрального аппарата, начиная с процедуры выбора самого правителя. Мехмед II предложил пересмотреть систему наследования по старшинству. Он полагал, что на престол должен взойти самый удачливый из братьев, убив всех своих конкурентов. Только в этом случае система престолонаследования не будет пересматриваться. Конечно, стоит подчеркнуть личные качества падишахов, вершивших судьбу империи. Большая удача Османской империи, которой один за другим правили десять одаренных правителей, как и гаремная система, не смогли спасти от плачевных последствий. Османское государство обязано своей удачей хорошей наследственности (что совсем не редкость в правящих семьях). Без сомнения, личности первых трех правителей сыграли ключевую роль в становлении империи, не менее важную, чем географическое положение государства. Следующие императоры, вступившие на престол по праву рождения, Мурад II, Мехмед II и Сулейман, также были исключительными людьми, но все же во многом уступали своим прославленным предкам. Сильный характер Мехмеда I и Селима I позволил им овладеть троном в результате борьбы за власть, именно такой битвы жаждало общество той эпохи. А вот Баязиду I и Селиму II удалось сесть на престол благодаря самой османской системе, а не своим исключительным качествам. Различие между личными особенностями частично повлияло на смену военной ориентации гражданской.

Создавшиеся позже условия скорее работали на визиря, чем на падишаха. В итоге могущество визиря сохранялось долгие годы. В гражданском государстве XVII века принципы оспариваемого наследования, популярного в военных империях, значительно изменились если не в теории, то на практике. С фактическим военным соперничеством тоже было покончено. В итоге потенциальных наследников трона не убивали, а просто изолировали от активной деятельности. Со временем вошло в традицию выбирать не того, кто был самым успешным воином в семье, а старшего представителя фамилии. Такой правитель, вероятнее всего, предоставит чиновникам (из своего окружения) свободу действий.

Более того, таким образом можно было избежать споров о престолонаследии, в которые нередко вмешивались вооруженные силы. Подобные условия, создавшиеся для монархов, можно сравнить с аналогичной ситуацией в Сефевидской империи.

При таком раскладе монарх, являвшийся верховным главнокомандующим, мог, не справляясь со своими обязанностями, подать в отставку. И, следовательно, военная дисциплина подрывалась на корню. Сулейман, по-своему принявший абсолютистскую обрядовость Мехмеда II, отстранился даже от работы с государственными советниками. Сейчас и в будущем правители не избирались по принципу высокой сознательности. В результате эта символическая отставка демонстрировала отказ нести ответственность. Сильную руку монарха-главнокомандующего заменила бюрократическая власть великого визиря. Он получал свою должность исключительно благодаря гражданским качествам, и его власть ограничивалась только гражданским правом.

Упадок военной дисциплины осложнялся определенными внутренними проблемами, которые возникли на рубеже XVI столетия. Восстания курдских племен, друзов в Сирии (которым на время удалось создать небольшое государство), военных землевладельцев в Анатолии, а также нарушения субординации среди янычар в центре затрудняли борьбу против Австрии, Польши и Сефевидской империи. С 1632 года под предводительством падишаха Мурада IV абсолютизм вновь набрал силу. Но в то же время тип обновленной системы значительно изменился. Во главе провинций и местных налоговых учреждений оказалась городская знать. На своих местах городские представители достигали высоких должностей. В их обязанности входило представлять не только местные интересы, но и центральную администрацию. Начиная с этого времени знать (правда не всегда) выступала в качестве защитников населения. А центральное правительство нуждалось в тесном сотрудничестве с ней.

В ответ на изменения в провинциях грянули перемены и в самом Стамбуле. Рабовладельческое хозяйство подразумевало социальную изоляцию отдельных рабов, которые в целом составляли регламентированные войска. С усилением коррупции характер рабовладельческой системы заметно изменился. Представители главного подразделения «армии» начали передавать свой ранг детям — в результате была утрачена сама основа этой дисциплины. (В итоге представители калемийиа, невоенных рангов, соперничали с членами рабовладельческой системы за высшие должности.) Когда начались проблемы с янычарами, гражданская власть не стала ужесточать дисциплину в их рядах. Вместо этого их касту стали размывать необученными рекрутами, а затем вообще прекратили набор «чужаков», которые всегда не просто составляли основу армии, а являлись гордостью офицерского состава. При подобном раскладе новое пополнение уже не было необходимостью, и девширме постепенно исчез. Офицеры-чиновники начали формировать привилегированную группу, представители которой, в отличие от старой аристократии, жили за счет жалований, а не старых военных земельных пожалований. Теперь эти пожалования выглядели как сбор налогов с крестьянских хозяйств и все больше воспринимались как личный источник доходов, не связанный с обязанностью нести военную службу. Возможно, таким способом правительство надеялось возродить бережное отношение к сельскому хозяйству.

В итоге к началу XVIII века вооруженные силы центра полностью перестроились на гражданский лад. Янычарам было позволено получать дополнительный доход с торговли и в то же время оставаться «армейскими служащими», свободными от налогов и прикрепленными к «армейскому» двору. Вскоре все гильдии ремесленников получили право, я полагаю, нечестными обходными путями пользоваться этими «армейскими» привилегиями. На основе заранее оплаченных указов или уставов мусульмане столицы и крупных городов получили своеобразный вариант военного статуса аскери. Соответственно, этот статус приобрел гражданское значение (в некоторых случаях все жители города: и мусульмане, и зимми — освобождались по этому статусу от уплаты налогов). Денежные средства, которые раньше предназначались для поддержки центральных военных учреждений, теперь стали источником дохода для класса рантье. А «платежные сертификаты» янычар превратились в оборотные инвестиции[388].

Основой абсолютизма был его военный престиж. Но теперь при общей децентрализации основная власть также была вынуждена измениться. Тщательно разработанная система назначений по принципу cursus honorum превратилась в фикцию. Неквалифицированные кандидаты получали назначения исключительно благодаря деньгам и связям (меняясь каждый год). Основной их целью было получить доход, а для выполнения своих прямых обязанностей они обычно нанимали квалифицированных работников. Эти работники зачастую не представляли непосредственно центральную власть. Обычно это были местные представители, хорошо знающие свои обязанности. И титулованные центральные чиновники просто утверждали их назначение. Местная администрация, в свою очередь, перешла в руки органов местной знати. Преимущественно их членами являлись новые представители класса землевладельце в, сформировавшегося из городских граждан. С распадом единой центральной армии губернаторы провинций основали свои войска, оплачиваемые из местной гражданской казны. Подобные местные войска в некоторых провинциях были даже крупнее, чем подразделения янычар, являвшиеся ядром центральной армии в столице.

Дух шариата достиг в свое время триумфа в Османской империи, даже несмотря на то что приобрел парадоксальный вид — смесь абсолютизма с милитаризмом. Теперь этот синтез сменился децентрализацией и превосходством местных групп. Причем когда-то эти группы были главными союзниками шариата.

Особенно явно проявились печальные последствия упадка абсолютизма. Для османского общества в целом они были крайне пагубными. Бюрократическая система, будучи жизненно важной для абсолютизма, параллельно с ним приходила в упадок. После смерти Сулеймана все реже и реже проводились регулярные переписи. Небрежность, ставшая нормой, нарушила безупречный порядок государственной отчетности, даже несмотря на то что в конце XVII века могущественные визири из семейства Кепрюлю старались восстановить ее в первоначальном виде. Подавать жалобы в центр на местный произвол стало практически бессмысленно. Со снижением бдительности центральной власти в упадок пришло и общее благосостояние государства. В условиях аграрного общества естественным путем возвысились новые земельные эксплуататоры, вытеснив тех, кто занимал свои позиции со времен османских завоеваний. Из-за снижения дисциплины армия больше не являлась монопольным землевладельцем. Появилась возможность для бесконтрольного появления и процветания новых эксплуататоров.