Сан Феличе - Александр Дюма

Но все прошло как нельзя лучше; однако, утомленный предыдущими часами, которые он провел в море, Пальюкелла уже в Портичи был вынужден выбраться на сушу. К счастью, солнце еще не взошло, так что он, держась настороже и готовый при малейших признаках опасности снова броситься в воду, сумел благополучно добраться до Гранателло.

Патриоты имели все основания рассчитывать на мужество Скипани; но они знали заранее, что ничего, кроме мужества, от него ожидать не приходится.

Генерал встретил гонца приветливо, велел его накормить и напоить, уложил спать в свою собственную постель и приступил к исполнению приказа Директории.

Пальюкелла подробно рассказал ему о неудаче первой экспедиции и о том, как кардинал захватил лодку; таким образом, Скипани мог понять, — к тому же и Пальюкелла особо настаивал на этом обстоятельстве, — что кардинал знает о задуманном походе на Неаполь и будет сопротивляться ему всеми средствами. Но люди, подобные Скипани, не верят в материальные препятствия, и, так же как прежде он говорил: «Я возьму Кастеллуччо», теперь заявил: «Я овладею Портичи».

В шесть утра его небольшая армия, насчитывавшая от тысячи четырехсот до тысячи пятисот человек, уже стояла под ружьем и была готова к выступлению. Генерал прошел по рядам патриотов, остановился посреди строя, поднялся на пригорок, откуда мог видеть всех своих солдат, и заговорил с грубоватым и властным красноречием, которое вполне соответствовало его геркулесовой силе и львиной отваге. Он напомнил патриотам об их детях, женах и друзьях, оставленных на позор и поношение, воззвал к отмщению, возлагая всю надежду на мужество и самоотверженность бойцов: только от них зависит конец всех зол и угнетения! Потом он огласил послание Директории, в частности прочел то место, где Бассетти, не зная о падении замка дель Кармине, сообщал Скипани о четырех вылазках, которые будут предприняты, чтобы поддержать его продвижение, и завершил свою речь, живо изобразив, как самые верные патриоты, надежда Республики, шествуют впереди его солдат по трупам врагов.

Едва Скипани произнес последние слова, как со стороны Кастель Нуово через равные промежутки времени грянули три пушечных выстрела и все увидели, что над Южной башней, единственной, которая находилась в поле зрения Скипани, трижды появился и рассеялся в воздухе легкий дымок.

То был сигнал. Его встретили криками: «Да здравствует Республика!», «Свобода или смерть!»

Пальюкелла, с ружьем в руке, одетый только в штаны и рубаху (впрочем, до того, как Микеле возвел его в ранг своего заместителя, то был обычный наряд лаццароне), занял место в рядах сотоварищей; барабаны забили, призывая к атаке, и патриоты ринулись на врага.

А он, как мы знаем, имел приказ пропустить Скипани на улицы Портачи. Но даже не будь такого приказа, яростный натиск республиканского генерала открыл бы ему дорогу в город, если бы дорогу эту преграждали только люди.

В таком повествовании, как наше, следует черпать сведения и у врага, тем более что он уж не заинтересован в том, чтобы восхвалять доблесть противников.

Вот что говорит о страшной атаке республиканцев Винченцо Дуранте, адъютант Де Чезари, в книге, рассказывающей о военной кампании этого корсиканского авантюриста:

«Отважный командир этого отряда отчаянных храбрецов шел впереди, грозный и яростный, бешено топча землю, подобно быку, наводящему ужас своим ревом».

Но, к несчастью, достоинства Скипани имели и свою оборотную сторону. Вместо того чтобы отправить на фланги разведчиков, которые, конечно, обнаружили бы сидящих в засаде стрелков Де Чезари, он пренебрег всякими предосторожностями, форсировал проходы на Торре дель Греко и Фавориту и углубился в длинную улицу Портичи, не обратив внимания, что двери и окна всех домов закрыты наглухо.

Маленькое, но растянутое в длину селение Портичи, по сути, состоит из одной улицы. Если идти со стороны Фавориты, эта улица через сотню шагов так резко поворачивает влево, что путнику кажется, будто он попал в тупик, упирающийся в церковь, которую он видит перед собой, и пройти дальше можно только через узкую щель между церковной стеной и тянущимися справа домами. И лишь дойдя до самой церкви, он обнаруживает настоящий проход слева.

Именно здесь, в этом мнимом тупике, Де Чезари поджидал генерала Скипани.

Две пушки преграждали улицу, по которой должны были подойти республиканцы, и простреливали ее во всю длину; левый ряд домов соединяла с церковью баррикада со множеством бойниц, представлявшая почти непреодолимую преграду уже сама по себе, даже без защитников.

Де Чезаре с двумя сотнями людей засел в церкви, канониры при поддержке трех сотен солдат защищали переулок, сто человек находились в засаде за баррикадой; наконец, почти тысяча санфедистов заняла дома по обе стороны улицы.

Когда Скипани, круша все на своем пути, оказался шагах в ста от этой засады, обе пушки выстрелили картечью, и по этому сигналу все пришло в движение; отворились двери церкви, через которые можно было увидеть алтарь, освещенный как при выставлении святых даров, а перед алтарем священника, держащего просфору; церковь, словно кратер вулкана, извергла смертельный огонь.

В тот же миг вспыхнули окна во всех домах, и республиканская армия, атакованная с фронта, с флангов и с тыла, оказалась в огненном пекле.

Оставалась единственная надежда — овладеть переулком, защищаемым двумя пушками. Трижды шел Скипани на приступ, подводя своих людей к самым жерлам орудий, и каждый раз пушки почти в упор расстреливали патриотов, укладывая их целыми рядами. На третий раз генерал отделил пятьсот человек из оставшихся у него восьми — девяти сотен, послал их в обход по берегу моря и приказал напасть на батарею с тыла, пока он будет атаковать ее с фронта.

Но, вместо того чтобы доверить это дело самым храбрым и преданным бойцам, Скипани, действуя с обычной своей неосмотрительностью, послал первых попавшихся людей. В представлении этого исключительного патриота все люди обладали таким же сердцем, как и его собственное. Посланные выполнили указанный им маневр, но, вместо того чтобы атаковать санфедистов, присоединились к ним, крича: «Да здравствует король!»

Эти крики Скипани принял за условный знак. Он двинулся на приступ в четвертый раз, но был встречен еще более сильным огнем, потому что в него стреляли теперь и пятьсот изменников. Маленький отряд патриотов, из которых уцелела едва ли десятая часть, осыпаемая со всех сторон ядрами и пулями, дрогнул и рассеялся как дым.

Скипани с трудом удалось собрать под своим началом какую-нибудь сотню республиканцев; потеряв всякую надежду прорваться, он повернул обратно к врагу и бросился вперед, словно раненый вепрь — на охотника.