Блог «Серп и молот» 2019–2020 - Петр Григорьевич Балаев

мая, 2020 https://p-balaev.livejournal.com/2020/05/27/

ГЛАВА 5. THE OPERATIONAL ORDER.

А начну я с Полины Семеновны Жемчужиной. В книге о Берии я постарался написать о ее выдуманном осуждении ОСО и ссылке в Караганду как мог доходчиво. Здесь напомню только некоторые моменты. Я не буду отрицать того, что и сам долгое время верил в историю Жемчужиной, пострадавшей за еврейскую националистическую деятельность. Это нормально. На словах мы все атеисты-материалисты, всё подвергаем сомнению и живем собственным умом. В реальной жизни невозможно руководствоваться только собственным знанием и всегда проверять чужое знание собственным экспериментом. Приходится доверять авторитетам: родителям, воспитателям, учителям, ученым… Огромное число людей и в наше время к авторитетам причисляет даже жрецов всяческих религиозных культов. Даже в наш век расцвета материалистической науки. Смешнее всего, в качестве одного из самых весомых убеждений публики в существовании сверхъестественной сущности, жрецы используют не мнения ученых-богословов, а мнения тех ученых, которые являются авторитетами в областях материалистической науки.

Да ведь кто вы такой, чтобы сомневаться в существовании бога, если и Ньютон, и Менделеев в него верили? И знаете, это работает! Мало кто задумывается, что атеизм в РИ был под запретом. Еще какой-нибудь мелкий чиновник почтового ведомства мог развлекаться нигилизмом, но видному служащему империи, тайному советнику Дмитрию Ивановичу Менделееву атеистические высказывания даром не прошли бы, за них ему резко сократили бы возможности заниматься его любимой химией.

А уж если бы Исаак Ньютон во время расцвета англиканской церкви что-то вольнодумное в плане отношения к религии себе позволил, то судьба его была бы весьма печальной. Впрочем, Ньютон был богословом-ученым, иначе он в реалиях Англии тех лет вообще никакой наукой заниматься не смог бы.

Впрочем, мы же сами с вами видим, что чем чаще президент Путин посещает церковь, тем больше у нас становится ученых, верящих в того, доказательств существования которого они никогда не видели.

Примерно такая же картина с нашей историографией СССР. В ней тоже составляют основу религиозные байки, подкрепленные мнением когорты ученых. Как вы можете сомневаться в их реальности, если ученые брали на анализ масло, которое текло с икон и установили — оно не подсолнечное?

Осуждение Полины Семеновны — показательный случай. Назовите мне хоть одного авторитета в исторической науке, который высказывал сомнения по поводу правдивости этой истории. Специально сами поищите, мне интересно, что у вас получится.

У меня первые сомнения появились, когда я, изучая материалы съездов и Пленумов КПСС, не нашел никаких упоминаний о репрессированной жене Молотова. Это выглядело странным. Когда Вячеслава Михайловича клеймили сталинским сатрапом и обвиняли в противодействии борьбе с «культом личности», аргумент: вы со Сталиным в поисках «врагов народа» дошли до того, что и жен своих сажать начали, — был бы весьма весомым. Уж Хрущев такого точно не упустил бы.

Начал копаться. А где следственное дело П. С. Жемчужиной? А его, оказывается, еще не нашли в архивах. Т. е., его не существует, существовало бы — давно показали бы, не сомневайтесь. Даже обвинительного заключения и приговора ОСО еще не нашли в архивах. А что есть? Есть записка Абакумова, больше всего похожая по жанру на одесские анекдоты. Есть записка Берии, в тексте которой нет даже статьи, по которой она осуждена. Есть решение Политбюро об исключении ее из партии. Для сохранения сюжета в стиле одесских анекдотов кто-то еще сочинил решение о восстановлении ее в партии, но только не отменой решения Политбюро, а отменой решения Комиссии партийного контроля. Но это всё — подсобный материал. Где следственное дело, обвинительное заключение и приговор ОСО?

Кстати, есть и воспоминания о видевших ее в ссылке. Как она ходила по рынку в Караганде, голодающая, просила у торговок дать ей попробовать сметану, тем и питалась, пока торговки ее не стали с рынка прогонять. Есть еще воспоминания, у Гинзбург, кажется, как в лагере Полина Семеновна работала в прачечной, в ее обязанности было зэковские робы ногтями очищать от гнид. Но как она попала, будучи сосланной, в лагерь?

Зато во всех научно-исторических исследованиях факт ареста, осуждения и ссылки Полины Семеновны преподносится, как реальный, не подвергается ни малейшему сомнению.

Конечно, нужно весьма много иметь догадливости, что как Дмитрий Иванович Менделеев, будучи видным чиновником в империи, основу идеологии которой составляло православие, не мог высказывать атеистических взглядов, так и наши российские ученые-историки, кандидаты и доктора, профессора и академики, будучи чиновниками от науки в государстве, основу идеологии которого составляет антикоммунизм и антисталинизм, как составная часть антикоммунизма (или вы верите, что у нас нет государственной идеологии?), не могут высказывать ни тени сомнения в реальности истории с осуждением жены Молотова. Если из религиозного мифа вынуть хоть один камень из основания, то начнет крениться всё его здание.

Для тех, кто пока не читал «Берия и ЦК. Два заговора», добавлю, впервые мир узнал об аресте и ссылке Полины Семеновны из рассказа Н. С. Хрущева американскому журналисту в начале 60-х годов. А сам Хрущев, по его собственному признанию, узнал об этом только после смерти Сталина от Берии. А до этого Никита Сергеевич, являясь членом Политбюро и секретарем ЦК ВКП(б), даже не подозревал о трагедии в семье Молотова. Умел Сталин так репрессировать, что даже члены Политбюро о репрессиях не знали!

И кто из ученых-историков теперь осмелится начать высказывать сомнения насчет жены Молотова (хотя там не сомнения нужно высказывать, там — стебалово, выражаясь на уличном жаргоне), не опасаясь попасть во фрики, отрицающие общеизвестные факты?

Но я же не ученый-историк в том смысле, в котором эти наши ученые-историки у нас существуют — в виде религиозных мракобесов, прикидывающихся учеными. Мне плевать на мнение обо мне исторической науки. Кафедры меня не лишат. Поэтому я могу себе позволить очень многое — главное, не торговать совестью ради зарплаты за «научную» деятельность.

И я могу себе позволить, читая первый же документ, касающийся «Большого террора», знаменитое письмо Политбюро, назвать ту научно-историческую мафию, которая придала существованию этого письма вид общеизвестного факта, признала его подлинность, продажной ссученной сволочью…

* * *

…Вы меня снова можете обвинить в излишнем использовании оскорбительных эпитетов по отношению к тем, кто является моими оппонентами в вопросах истории СССР. Но не спешите. Во-первых, я их никогда в качестве оппонентов не рассматривал, я с ними никогда не спорил по тем вопросам, по которым моя точка зрения отличается от принятой в официальной науке. Я их всегда только ловил за руку на подтасовках, лжи, глупости и подлости. И старался в своих книгах, статьях