Вредина для мажора - Ники Сью

мужчина.

– Спасибо за доверие, – пролепетала, переводя взгляд. Колокольчик звенькнул и в кофейню вошла тучная женщина. Одна из наших постоянных клиенток.

– Добрый день, Катенька, – улыбнулась она.

– Добрый. Вам капучино, как всегда? – я тоже улыбнулась. Одно из правил в общепите, улыбаться даже в плохое настроение. Маски – наше все.

– Да, пожалуйста. А вы берете? – дама в красной блузке и черных брюках обратилась к Макарову. Глазки ее сверкнули, словно янтарные камешки.

– Уже взял.

– Не знаю, как вам, а мне очень нравится местный кофе. Катенька такая милая.

– Это точно, – кивнул Игорь Леонидович, а у меня кружка чуть из рук не выпала.

Глава 24

К счастью, Макаров не задержался надолго. Но тут спасибо клиентке, она присела на уши и ему, и мне. Болтала женщина о всяких политических глупостях, в которых явно ничего толком не понимала. Спорить с ней никто не стал. Однако и слушать тоже. Наверное, поэтому Игорь Леонидович спешно попрощался и покинул кофейню. Зато мне пришлось еще полчаса слушать различные теории.

Как только клиентка ушла, я выдохнула. Пошла за едой, думала, спокойно пообедаю, но не тут-то было. Хотя сама виновата. Зачем полезла в телефон? Там обнаружилось десять пропущенных и пару сообщений. От кого?

Все от Филатова.

Р.: «Ты где?»

Р.: «У тебя сегодня пары?»

Р.: «Ого! Ты мне приготовила завтрак. Вот это да».

Р.: «Было вкусно. Спасибо, Рина».

Читая последнее смс, я невольно улыбнулась. В груди разлилось теплом что-то необъяснимое, но очень приятное. Надо было бы откинуть эти чувства, однако я сделала хуже: ответила Роме.

К.: «Понравилось?»

На душе стало тревожно. Хотелось уже включить заднюю, но тут появился карандашик. Я сглотнула, не сводя глаз с экрана. Никогда не переживала, и не ждала чей-то ответ. Но сейчас почему-то нервничала.

Р.: «Не боишься, что я привыкну?»

Я не думала об этом в подобном ключе. И не о страхе Филатова речь, а о моем. Ведь и я могу привыкнуть. К нему. К его вниманию. Даже к этим дурацким шуткам.

К.: «У меня клиенты, до вечера».

Больше в телефон я не лезла. Руки чесались, конечно. Однако боролась с собой. Ну и клиенты помогали. Иногда залетали прям болтливые, рассказывали истории из жизни, анекдоты. Одним словом – помогали, как могли.

Перед закрытием меня снова потянуло к мобильному. Но там ничего не было. Вот совсем. С другой стороны, чего бы Филу писать и звонить мне? Надо радоваться, да только наоборот грустно стало. Будто вернулась в реальность.

Домой я ехала без настроения. Еще и трамвай пришлось ждать минут десять. На такси зажала деньги. А зря. Уже бы лежала в кроватке и отдыхала. Да и по темноте шастать то еще удовольствие.

В квартиру вошла на цыпочках. Аккуратно прикрыла за собой дверь, скинула обувь. Света не было. Сперва решила, Рома ушел. Поправился и взбодрился. Но когда заглянула к нему в комнату, даже умильнулась. Спит себе зубами к стенке. Правильно говорят, спящие люди милые.

* * *

В воскресенье меня тоже ждала работа. Опять пришлось встать раньше, приготовить еды. Не только для себя. Хотелось, конечно, спросить, как у Филатова самочувствие. Но не будить же его. Поэтому я сделала сырников и оставила их на столе, вместе с витаминками. Рядом записку положила: «не забудь выпить, а то никогда не поправишься».

Ушла молча, стараясь не шуметь. Пока ехала в полупустом трамвае подумала, зачем написала записку? Ну что за глупости? С ума сошла в конец?

На работе, к моему удивлению, утром активно шел народ. Я до часу присесть толком не успела. Крутилась возле машинки, чаи варила. Директор еще заколебал, то ему фотку десертов пришли, то переставь их, то тарелки поменяй. Тоже видать с той ноги встал.

Замоталась, конечно, знатно. К шести вечера зевала, ноги гудели. Ни о каких поисках квартиры речи не было. А надо бы. Итак, слишком долго живу у Ромы. Неправильно как-то. Еще и домашку готовить. Там задали прилично, но к счастью, не все на завтра. Будет время. Если не днем, то ночью.

В десять я поглядывала на часы. Людей не было, а усталость брала вверх. Кажется, когда из тебя соки выжимают, никаких мыслей в голове не должно быть. Но у меня почему-то были. Проклятый Фил. От него сегодня никакой весточки. Даже дурацкого сообщения.

Я стояла спиной к дверям, разминая шею. Массаж не помешал бы. Колокольчик дернул, и с моих губ слетел тяжелый вздох. Ну, кого там нечистая принесла. Кофе пить на ночь вредно.

Повернулась и замерла.

- А я за чаем и десертом, - улыбнулся Рома, проходя мимо. Выглядел он в разы лучше. Бледность куда делась. Словно не болел вовсе.

- А что ты… зачем приехал? – откровенно не поняла я, разглядывая его. Белая майка, потертые голубые джинсы, поверх какая-то олимпийка и найки.

- Эй, я заразил тебя что ли? – Фил неожиданно подошел, да настолько близко, что я просто среагировать не успела. Он наклонился, и коснулся ладошкой моего лба.

Кажется, в легких опустело. Кажется, земля поплыла.

- А? – я посмотрела из-под опущенных ресниц на него, пытаясь не сгореть от дикого смущения.

- Вроде не горячий, - ответил Рома, нагло рассматривая меня. Его карамельного отлива глаза переливались чем-то теплым.

- С у-ума сошел? – спустя секунду сознание вернулось, и я все же смогла оттолкнуть Филатова. Однако скулы не перестали гореть. Я опустила голову и поплелась за барную стойку.

Это Вселенная так издевается? Сердце, прекращай отбивать безумный ритм. Это же Рома. Тот самый придурок, который создал мне море проблем. Только сердце почему-то не хотело слушать.

- Сделаешь мне чай? – напомнил Филатов, усаживаясь на диванчик.

- Мы скоро закрываемся, - буркнула себе под нос.

- Ну и отлично.

Я ничего не ответила. Взяла термос в виде чайника, куда мы сливали горячий пунш. Он хорошо держал температуру, до десяти часов. Налила напиток в картонный стаканчик и глянула в сторону холодильника с десертом. Там осталось три вида: клубничный чиз, муравейник и наполеон.

- Какой тебе? – уточнила, открывая прозрачную дверцу.

- На твой вкус, - лениво протянул Филатов. Сидел себе, словно Лев в саванне: уверенный, характерный и довольный собой.

- Тогда будет чиз, он не особо сладкий.

Я принесла к столику десерт с чаем. Поставила перед ним, а сама вернулась