Призраки Черного леса - Евгений Васильевич Шалашов

девушка.

— Милая фрейлейн, это нам предстоит сделать вместе, — сказал я и, выдержав паузу, добавил: — Без вас я бессилен.

— Господин Артакс, — прикусила губу девушка — как она до сих пор ее не откусила? — Скажите прямо, без вывертов, что вы от меня хотите?

— Нам, дорогая фрейлейн, крайне необходимо пройти в родовой склеп Йоргенов и осмотреть останки вашего отца и вашего брата. Не беспокойтесь, — поспешно сказал я, — никто не собирается глумиться над прахом усопших. И очень вас прошу — не спрашивайте, зачем это надо. Я все объясню, но позже. Но если вы против, скажите, и никто не станет тревожить прах.

К моему удивлению, фрейлейн не стала голосить, обвинять меня в неблагородном поведении. Только и спросила:

— Это обязательно?

— Желательно, — ответил я. — Кстати, вам не обязательно ничего осматривать лично. Достаточно, если вы проведете меня к склепу и подскажете — как опознать гробы. Или в здешних местах принято оставлять покойных прямо на полу, без гробов?

— Эти гробы деревянные, так что опознать их просто. Все остальные — из камня. Тот гроб, что обит красной тканью, можно не трогать. Там матушка.

— В склепе есть кольца для факела? — поинтересовался я. Ну не вытаскивать же гробы наружу.

— Не беспокойтесь, я сама посвечу. Или прикажите Томасу.

— Лучше Томасу, — решил я. — А вы, если не трудно, зайдите к священнику, чтобы нас не приняли за осквернителей могил. И еще, пожалуйста, покажите мне портрет вашего отца.

Портрет отыскался в чулане флигеля, в поленнице, среди свернутых в рулон холстов.

— Рамы я тоже продала, — грустно сказала Кэйтрин, разворачивая холст.

Да, это был рыцарь, приходивший ко мне нынешней ночью. Не знаю, насколько хорошо художник отобразил сходство с оригиналом, но борода и панцирь были на месте. Потом, переведя взгляд с портрета на Кэйтрин, понял, что художник был очень хорош. Не зря мне казалось, что лицо рыцаря я где-то видел.

— А почему вы не закажете новые рамы? — поинтересовался я.

— Жене не положено вешать на стены портреты предков. Это прерогатива супруга.

— А вы не мудрите, а закажите, — вздохнул я, пожав плечами. — Пусть портреты останутся там, где они висели.

Кладбище, где не одну сотню лет находили последнее пристанище представители рода Йоргенов, было на половине пути к деревне. Небольшой храм, множество каменных крестов, над которыми возвышался кирпичный склеп.

Кэйтрин ушла искать священника, оставив нас с Томасом. Ни мне, ни старику не хотелось лезть в склеп, но пришлось. Открывая дверь в «иной мир» без всякого скрипа и лязга, Томас чиркнул огнивом и добыл огонь.

— Возьмите, господин Артакс, — буркнул старик, передавая мне факел.

Внутри не было ни плесени, ни могильной сырости, только паутина. Весь склеп был заполнен каменными гробами, поставленными друг на друга, а три деревянных стояли ближе к входу.

— Вот, — кивнул Томас на крайний гроб. — Это господин Йорген. Светите…

Хорошо, что взял с собой старика — сам бы не догадался, что кроме факела нужен еще молоток и гвоздодер. Полез бы открывать крышки кинжалом, переломал бы все, а у Томаса получилось легко.

Первая крышка снялась, и в свете факела можно было увидеть останки рыцаря Йоргена — череп, позвоночник, руки и ноги. Порой я сам не люблю себя за цинизм, но если все основное лежит в гробу, но куда-то пропало ребро, палец или какая-то мелкая кость — это не повод покойнику беспокоить живых людей.

— Закрывай, — приказал я, и старик, облегченно вздохнув, стал заколачивать гроб.

И вторая крышка снялась легко, но то, что находилось внутри, меня смутило.

— Прими, — передал я старику факел, а сам стал перебирать останки. Взяв самую большую кость, показал ее Томасу: — Что скажешь?

— Не человеческая…

— Именно так. Если на благородной латыни — scapula, а если по-нашему…

— Лопатка лошадиная, — досказал старый конюх. Осветив все содержимое гроба, стал ковыряться в костях: — Вот, это хрящ, это предплечье, а это позвонок. Здесь только лошадиные кости. А где же господин Александр?

— Ты меня спрашиваешь? — хмыкнул я, рассматривая лежавшие в гробу штаны. Взяв их в руки, посмотрел. — А штаны-то целехоньки…

Сложив все обратно в гроб, взял у старика факел, кивнул — заколачивай.

Мы выбрались из склепа. Пока Томас закрывал дверь, мне пришлось выдержать разговор с молодым священником, что ждал нас снаружи вместе с Кэйтрин. Судя по всему, дочь рыцаря уже успела поговорить с падре по поводу посещения склепа, но мне пришлось выслушать небольшую нотацию.

— Господин Артакс, какой пример вы подаете своим пейзанам, если ни разу не были на обедне?

Врать, что хожу на мессы в городском храме, я не стал. Неприлично лгать святому отцу, да и зачем брать лишний грех на душу? Сам знаю, что христианин я неважный. В храме бываю редко, на исповеди — и того реже. Обращаюсь к Господу только тогда, когда сильно припечет и мне от него чего-то надо.

Оставалось переминаться с ноги на ногу, обещать, что исправлюсь — буду и на заутрене, и на обедне, и на вечерне. Всенепременно каждый день, а если не каждый, то через день, ну, каждое воскресенье — если не в это, то в самое ближайшее, не позже, чем через месяц.

— Скажите спасибо невесте, которая молится за вас, — закончил священник и, благословив меня на прощание, ушел.

Фрейлейн Кэйтрин молится за меня? Интересно, с чего вдруг? Или положение обязывает молиться за будущего супруга?

— Ну, говорите же, — требовательно схватила меня за рукав фрейлейн. Спохватившись, убрала руку. — Простите.

Я заметил, что руки у фрейлейн поцарапаны. Не иначе, пересаживала розы.

— Фрейлейн Йорген, вы присутствовали на похоронах вашего отца и брата?

— Разумеется, — удивилась девушка.

— А кто укладывал останки в гробы? — поинтересовался я.

— Курдула укладывала, — вмешался Томас. — Господина Йохана и господина Александра нам привезли… ну, что от них осталось. В одном мешке сын был, в другом — отец. Я сам-то и не рассматривал — чего там смотреть? Гробы сколотил и велел Курдуле все по местам разложить. Фрау Йорген болела и не