Психология разведывательного анализа - Ричардс Дж. Хойер мл.

ли такое частное заявление иностранного посла, члена кабинета или другого должностного лица действительным изложением частных взглядов, неосторожностью, частью преднамеренной попытки обмануть правительство США.

Аналитик, получивший такой отчет, часто не имеет достаточных оснований для суждения о мотивации источника, поэтому информацию нужно оценивать по ее собственным достоинствам. При такой оценке на аналитика влияют правдоподобные причинно-следственные связи. Если это связи, о которых аналитику уже было известно, то отчет не оказывает большого влияния, поскольку он просто подтверждает существующие взгляды. Однако если существуют новые правдоподобные связи, мышление перестраивается с учетом этих связей. Представляется вероятным, что влияние на мышление аналитика определяется исключительно содержанием информации, а оговорка относительно источника нисколько не ослабляет ее воздействия. Знание того, что информация поступает из неконтролируемого источника, который, возможно, пытается манипулировать нами, не обязательно уменьшает ее воздействие.

 

Устойчивость впечатлений, основанных на дискредитированных доказательствах

Впечатления, как правило, сохраняются даже после того, как доказательства, вызвавшие эти впечатления, полностью опровергнуты. Психологи заинтересовались этим явлением, потому что многие эксперименты требуют, чтобы испытуемые были обмануты. Например, испытуемых могут заставить поверить, что они успешно или неуспешно справились с каким-то заданием, или что они обладают определенными способностями или чертами характера, хотя на самом деле это не так. Профессиональная этика требует, чтобы в конце эксперимента испытуемые были избавлены от этих ложных впечатлений, но добиться этого оказалось на удивление сложно.

Ошибочные впечатления испытуемых о своих способностях к решению логических задач сохранялись даже после того, как их информировали о том, что манипуляция хорошими или плохими результатами обучения практически гарантировала их успех или неудачу.102 Аналогичным образом испытуемым, которых просили отличить настоящие предсмертные записки от вымышленных, давали обратную связь, которая никак не соотносилась с реальными результатами. Испытуемые были случайным образом разделены на две группы, членам одной из которых внушалось, что они добились успеха выше среднего, а другой - что они потерпели относительную неудачу в выполнении этого задания. Ошибочные впечатления испытуемых о сложности задания и собственной успеваемости сохранялись даже после того, как им сообщили об обмане - то есть сообщили, что их предполагаемая успеваемость была предопределена их отнесением к той или иной тестовой группе. Более того, тот же феномен был обнаружен как среди наблюдателей эксперимента, так и среди его непосредственных участников.

Существует несколько когнитивных процессов, которые могут объяснить этот феномен. Тенденция интерпретировать новую информацию в контексте ранее существовавших впечатлений является релевантной, но, вероятно, недостаточной для объяснения того, почему ранее существовавшее впечатление не может быть устранено, даже когда новая информация авторитетно дискредитирует доказательства, на которых оно основано. Интересное, но спекулятивное объяснение основано на сильной тенденции к поиску причинно-следственных объяснений, о чем пойдет речь в следующей главе. При получении первых доказательств люди постулируют набор причинно-следственных связей, объясняющих эти доказательства. Например, в эксперименте с предсмертными записками одна испытуемая приписала свой очевидный успех в различении настоящих и вымышленных записок своей эмпатичной личности и знаниям, которые она почерпнула из произведений романиста, совершившего самоубийство. Другая испытуемая приписала свою очевидную неудачу незнанию людей, которые могли бы задуматься о самоубийстве. Чем сильнее воспринималась причинно-следственная связь, тем сильнее впечатление, создаваемое доказательствами.

Даже узнав, что обратная связь, касающаяся их работы, была недействительной, эти испытуемые сохранили правдоподобную основу для вывода о том, что они либо хорошо, либо плохо справились с заданием. Ранее воспринятое причинное объяснение их способностей или отсутствия способностей по-прежнему легко приходило на ум, независимо от ныне дискредитированных доказательств, которые привели их на ум. В просторечии можно сказать, что, когда информация звонит в колокол, этот колокол уже нельзя снять.

Неоднозначность большинства реальных ситуаций способствует действию этого феномена настойчивости. Редко когда в реальном мире доказательства так тщательно дискредитируются, как это возможно в экспериментальной лаборатории. Представьте, например, что вам говорят, что тайный источник, который в течение некоторого времени предоставлял информацию, на самом деле находится под контролем врага. Далее представьте, что вы сформировали ряд впечатлений на основе сообщений из этого источника. Легко рационализировать сохранение этих впечатлений, утверждая, что информация была правдивой, несмотря на то, что источник находился под контролем, или сомневаясь в достоверности сообщения, утверждающего, что источник находился под контролем. В последнем случае сохранение впечатления может само по себе повлиять на оценку доказательств, которые якобы опровергают это впечатление.

 

 

Глава 11. Предвзятость в восприятии причин и следствий

Суждения о причинах и следствиях необходимы для объяснения прошлого, понимания настоящего и оценки будущего. Эти суждения часто зависят от факторов, которые люди практически не контролируют, и это может повлиять на многие типы суждений, которые делают аналитики разведки. Из-за потребности навязать порядок окружающей среде мы ищем и часто считаем, что находим причины тех явлений, которые на самом деле являются случайными или беспорядочными. Люди переоценивают степень, в которой другие страны придерживаются последовательного, скоординированного, рационального плана, и тем самым переоценивают свою способность предсказывать будущие события в этих странах. Люди также склонны считать, что причины аналогичны следствиям, в том смысле, что важные или крупные следствия должны иметь крупные причины.

При выводе причин поведения слишком большое значение придается личным качествам и склонностям действующего лица и недостаточное - ситуативным детерминантам его поведения. Люди также переоценивают собственную значимость как причины и цели поведения других людей. Наконец, люди часто воспринимают отношения, которых на самом деле не существует, потому что они не имеют интуитивного представления о видах и количестве информации, необходимой для доказательства отношений.

 

Мы не можем увидеть причину и следствие в том же смысле, в каком видим стол или дерево. Даже когда мы наблюдаем, как один бильярдный шар ударяет другой, а затем видим, как ранее неподвижный шар начинает двигаться, мы не воспринимаем причину и следствие. Вывод о том, что один шар вызвал движение другого, является результатом сложного процесса умозаключения, а не непосредственного чувственного восприятия. Это умозаключение основано на сопоставлении событий во времени и пространстве плюс некоторая теория или логическое объяснение того, почему это происходит.

Существует несколько способов анализа, с помощью которых можно сделать вывод о причинах и следствиях. При более формальном анализе выводы делаются с помощью процедур, которые в совокупности составляют научный метод. Ученый выдвигает гипотезу, затем проверяет ее путем сбора и статистического анализа данных о многих случаях рассматриваемого явления. Даже в этом случае причинно-следственная связь не может быть доказана вне всяких сомнений.

 

 

Ученый стремится опровергнуть гипотезу, а не подтвердить ее. Гипотеза принимается только тогда, когда ее нельзя опровергнуть.

Сбор данных по многим сопоставимым случаям для проверки гипотез о причинах и следствиях не представляется