Закрывая двери - Жанна Никитина

подначивая ее.

Работает. Глаза Милы сужаются, а она напрягается.

— Колени, — напоминаю жестко, девушка моментально слушается. — Молодец, — заношу руки перед собой и сгибаю колени. — Итак, по ногам, тоже есть «прямой» — это удар в живот стопой, — показываю, аккуратно толкаю Милу. Она отшатывается, но сразу же становится в стойку. Я подхожу. — Это лоу-кик, — едва касаюсь ногой чуть ниже колена, — мидл-кик, — легко ударяю по бедру, — хай-кик, — поднимаю ногу к голове, но даже близко не подношу, чтобы случайно не дотронуться до Милы. — Последний хоть и эффективный, но используется редко. Чтобы так ударить, нужно хорошая растяжка. Вдобавок его очень легко перехватить. Поняла?

Мила кивает.

— Тогда пробуй! — снова подначиваю, видя сосредоточенность девушке. Боже, как она сексуальна!

Мила оценивает ситуацию. Подходит чуть ближе. Не так, как нужно передвигаться на ринге, но этому я научу ее позже, а потом бьет лоу-кик. На автомате приподнимаю ногу в сторону, сгибая в колене. Кость ударяется о кость. Вскрик боли срывается с уст девушки, а у меня все сжимается в груди. Блядь! Как я мог забыть защиту для ног? Шагаю к Миле, чтобы проверить, в порядке ли ее нога. В этот же момент ее лицо меняется. Гнев застилает глаза, и она бьет прямой удар ногой. Но я слишком близко. Вместо живота Мила попадает… между ног.

Невыносимая боль пронзает тело. Хватаюсь за член. Падаю на колени. Хочу сделать вдох, но не могу. Воздух застревает в груди, пока агония волнами прокатывается по телу.

Мила подбегает ко мне, опускается рядом, заносит руку, но не касается меня.

— Прости, — ее голос полон сожаления. — Прости, — глаза наполняются слезами. — Я не хотела, — всхлипывает.

Закрываю глаза, готовясь. Делаю вдох. Нервные окончания пронзает боль. Выдыхаю. Проходит несколько мгновений, становится чуть легче. Начинаю дышать, с каждым вдохом боль ослабевает.

— Ты как? Что мне сделать? — до меня доносится дрожащий голос Милы. — Есть тут холодильник. Нужен лед. А может, врача?

Мила пытается подняться на ноги, но я хватаю ее за руку.

— Не надо врача, — хриплю, делая еще один глубокий вдох. Собираюсь с силами. Сажусь. Все еще чувствую жжение в паху, но ничего. На ринге всякое случается.

Мила выглядит так, будто вот-вот расплачется. Притягиваю ее к себе. Прижимаю к груди и крепко обнимаю.

— Все хорошо, — шепчу Миле в волосы.

Она какое-то время остается напряженной, а потом расслабляется, обнимает меня в ответ.

— Прости. Прости, — бормочет мне в грудь, ее голос искажается из-за подступающих слез.

Нет. Так дело не пойдет. Отрываю Милу от себя, обхватываю ладонями ее голову и мягко произношу:

— Все хорошо. Ничего страшного не произошло, — улыбаюсь, надеясь, что это хоть немного притупит чувство вины девушки.

Ее взгляд бегает по моему лицу, прежде чем она выдыхает.

— Очень больно? — Мила выглядит очень виноватой. — Я могу что-то сделать?

Идея вспыхивает в голове. Даже не пытаюсь ее сдержать:

— Пожалей его!

Одиннадцатая дверь. Антон. Спортивный зал. Часть 3

— Что? — глаза Милы распахиваются.

— Что слышала, — коварно ухмыляюсь.

Дискомфорт в паху все еще ощутим, но минимальный по сравнению с желанием прикоснуться к Миле, провести кончиками пальцев по ее нежной коже, почувствовать хрупкое тело под собой… на себе.

Резко хватаю Милу за плечи и тяну на себя.

— Ну давай, — зарываюсь пальцами в ее волосы. — Ты же меня ранила, — притворно кривлюсь. — Нужно полечить.

Чувствую жар дыхания Милы на губах. Провожу по ним кончиком языка, но за поцелуем не тянусь. Она судорожно вздыхает. Опускает взгляд на мои губы и тяжело сглатывает. Медленно, будто через силу сокращает между нами расстояние. Чертит по моим губам своими и… отталкивается от моей груди.

— Не заслужил, — фыркает, вырываясь из хватки.

Пытается подняться на ноги, но я оказываюсь быстрее. Молниеносно наваливаюсь на Милу, роняя ее на пол. Она даже вздохнуть не успевает, не говоря уже о том, чтобы пискнуть. Обхватываю тонкие запястья и завожу руки Милы над головой. Устраиваюсь удобнее между ног девушки, наблюдая, как распахиваются ее глаза, а через мгновение она набирает в грудь побольше воздуха. Наверняка хочет возмутиться, сказать, какой я гад, но не даю ей и звука издать. Впиваюсь в губы, членом провожу по нежным складочкам, которые скрывает одежда. Вот только легкой преграды недостаточно, чтобы защитить Милу от меня. Трусь еще раз и чувствую дрожь, пронзающую нежное тело. Языком проникаю в горячий влажный рот. Кофейный вкус взрывает мой мозг. Кусаю нижнюю губу девушки, зализываю рану. Сильнее сдавливаю тонкие запястья, еще раз толкаюсь и… останавливаюсь. Мила начинает извиваться подо мной. Пытается самостоятельно получить то, чего ей так сейчас не хватает, но, кажется, забывает об одной негласной истине — главный здесь я!

— Ты можешь злиться на меня, — бормочу ей в губы. — Можешь ненавидеть, — оставляю поцелуй в уголке ее губ. — Но, — скольжу языком в самый сладкий рот в мире, — никогда не смей сбегать!

Заглядываю в помутневшие глаза Милы, показывая, что я максимально серьезен. Ей нужно время на осознание, но как только до девушки доходит смысл моих слов, она замирает.

— Ты сбегаешь от меня, отмахиваясь, каждый день, — хрипло бормочет она.

— Я могу быть еще тем придурком, — ухмыляюсь. — Но я никогда бы намеренно не причинил тебе боль.

Не отвожу взгляда, хотя очень хочется. Воспоминания Миле, корчившейся от боли на полу моего, скорее всего, уже бывшего кабинета, заставляет сердце сжаться, как в долбанном романтическом фильме. — Прости.

— Эй, — Мила пытается вытащить руки из моих грубых пальцев, но я не отпускаю. В итоге, она прекращает заниматься гиблым делом и расслабляется. — Я злилась на тебя, — вздыхает, — точнее, злюсь. Но не виню тебя за несчастный случай в офисе. Мне больнее оттого, что ты не слышишь меня. И ни во что не ставишь… — она отворачивается.

Быстро перехватываю ее запястья одной рукой, а пальцами второй — аккуратно беру подбородок Милы. Возвращаю голову девушки в прежнее положение. Вглядываюсь в зеленые глаза и понимаю, что теряю себя в ней.

— Я… — на языке вертятся еще два слова, но непреодалимый барьер не дает их произнести. — Я постараюсь измениться… ради тебя.

Снова целую Милу, на этот раз нежно, показывая все эмоции, которые не смог озвучить. Едва ощутимо посасываю ее губы, втягиваю в рот шаловливый язычок, движущийся мне навстречу, поглаживаю большим пальцам, скорее всего, саднящие запястья.

Мила всем телом льнет ко мне, трется о меня, обнимает ногами.

Разум пустеет. В нем звучит только всего одно слово: «Моя».

Оно рвется наружу так же, как и три самых опасных слова в моей