Арвендейл. Император людей - Роман Злотников

Орки встретили его угрюмыми взорами. Второй даже попытался обнажить клыки в злобной гримасе, но Эгмонтер остановился и смерил его ледяным взглядом, так что тварь тут же увяла. Задавив бунт в зародыше, бывший герцог извлек из болтающегося на поясе кошеля длинный бронзовый ключ со сложной бороздкой, ясно выдающей его гномье происхождение, вставил его в замочную скважину и дважды повернул. Дверь вздрогнула и медленно приоткрылась.

Эта лестница была не в пример грязнее и запущеннее, чем все остальные, по которым ему приходилось спускаться и подниматься во дворце. Но, в отличие от тех, именно по этой Эгмонтер спускался с нескрываемым удовольствием, несмотря на вечную сырость и острые выщерблины на ступенях. Вот и сейчас, стоило ему преодолеть пару витков узкой винтовой лестницы и достичь небольшой камеры, облицованной битым красным кирпичом, как его настроение заметно улучшилось. Сняв с подставки масляную лампу со слегка закопченным стеклом и двумя фитилями, Эгмонтер щелчком пальцев зажег фитили и, приподняв ее над головой, двинулся вперед по мрачному коридору со сводчатым потолком все из того же красного кирпича.

Преодолев короткий коридор, он остановился у двери, также изготовленной из железного дерева и отличающейся от той, у которой Эгмонтер оставил орков-охранников, только несколько меньшими размерами. Полюбовавшись на эту дверь, он вновь сунул руку в кошель и выудил оттуда ключ, очень похожий на прежний. Сунув ключ в замочную скважину, бывший герцог повернул его три раза и с нескрываемым удовольствием толкнул тяжелую дверь.

Человек, висевший на пыточном щите, прочно закрепленном на стене камеры, поднял голову и посмотрел на него мутным, усталым взглядом. Эгмонтер несколько мгновений полюбовался на эту приятную его сердцу картину, а затем довольно произнес:

— Ну что, Лагар, ты не передумал?

Человек на пыточном щите несколько мгновений молча мерял его равнодушным взглядом, а затем разлепил спекшиеся губы и хрипло спросил:

— Это была Ирана?

— Кто? — нахмурившись, переспросил Эгмонтер, не поняв вопроса.

— Они поймали Ирану?

Эгмонтер наморщил лоб, все еще не понимая, о чем идет речь, а затем его осенило. Ну конечно, этот идиот спрашивает о той девке, которая не нашла ничего лучшего, как попасться в лапы оголодавших орков. Похоже, именно ее они жарили на том вертеле из агавеи… Вот только откуда Лагару-то об этом известно? А-а-а, наверное, несчастная сильно орала… Так сильно, что было слышно даже здесь. Немудрено. Орки любят освежевывать «доброе мясо» еще живым. Вот только откуда это распятое тело могло узнать имя несчастной?… Видимо, все эти размышления отразились на его лице либо Лагар сам пришел к сходным выводам, потому что он с трудом вздохнул и произнес:

— Бедная девочка…

Эгмонтер злобно вскинулся.

— Тебе бы стоило лучше подумать о себе, Лагар.

Но бывший первый министр императора искривил губы в ядовитой усмешке:

— Этак ты скоро окажешься в полном одиночестве, Эгмонтер.

Бывший герцог раздраженно вскинул подбородок, но в следующее мгновение до него дошло, ОТКУДА орки могли взять эту девку, и он раздраженно выругался. Ну конечно! Они сцапали и разделали служанку, что носила заключенным воду и еду. Лагар наблюдал за ним все с той же усмешкой.

— Что, Эгмонтер, все идет не так, как ты себе напредставлял, когда затевал свое подлое предательство?

— Заткнись, Лагар, — раздраженно прорычал Эгмонтер…

Он наслаждался этим чувством всемогущества всего несколько мгновений, а затем прямо перед ним там, где на мраморном полу отпечатался силуэт истлевшего под потоками чудовищных энергий тела императора, возникло стремительно кружащееся марево. И Эгмонтер почувствовал, что это марево вытягивает из него силы. Причем с каждым мгновением все больше и больше, больше и больше! Этого… не могло быть! Эгмонтер зло зарычал. Он был совершенно уверен, что правильно провел ритуал. И теперь сила и мана должны были просто переполнять его. А между тем он чувствовал, как это непонятное марево не только отобрало у него всю энергию, излившуюся в процессе ритуала, в котором был принесен в жертву самый могущественнейший из людей, но и вытягивает из него его собственные силы. Так, что он уже даже с трудом удерживается на ногах.

— Кто-нибудь, доберитесь до короны!

Эгмонтер с трудом повел глазами, пытаясь разглядеть, кто это командует здесь столь властным голосом, и едва не заскрипел зубами. О темные боги, Элиат Пантиопет! Только его не хватало! И откуда он мог взяться? Эгмонтеру же совершенно точно доложили, что Верховный маг должен находиться на пути в Университет. Он перевел взгляд на воронку. Так вот, значит, чьих это рук дело… В этот момент слабость стала совершенно невыносимой, герцог почувствовал, что его ноги подгибаются, и он со стоном рухнул на пол императорской спальни. Неужели всё: усилия, страдания, многолетние поиски — окажется бесполезным?

— Да скорее же! Еще минута, и я не смогу его удержать!

Несмотря на свою полную беспомощность, Эгмонтер внезапно почувствовал слабую надежду. Так, значит, эта воронка, вытягивающая из него силы, вовсе не порождение Пантиопета!

Один из гвардейцев, ворвавшихся в спальню, опасливо поглядывая на воронку, двинулся вперед. Он сделал шаг, другой, опустился на колени и потянулся руками к короне, небрежно валяющейся в углу спальни на сваленных в кучу остатках балдахина. Краешек его рукава буквально на палец оказался за линией защитной пентаграммы. Из бешено вращающегося марева раздался чудовищный по силе торжествующий рев, и в следующее мгновение гвардейца с гулким звуком втянуло внутрь марева.

— А-а, саккараш! — прошипел Пантиопет и, вскинув руки, закричал. — Назад! Всем назад! Зайти мне за спину!

Но было уже поздно. Марево внезапно увеличило скорость вращения, превратившись в вихрь, а затем послышался треск, как будто кто-то разорвал огромный кусок ткани, и на его месте возникла огромная черная фигура. Пантиопет что-то закричал, но его уже никто не услышал. А Эгмонтер почувствовал, что в тот самый момент, когда послышался треск, из него вытянули последние остатки сил. Он судорожно вздохнул, дрыгнул ногами, и его глаза закатились. Он даже не почувствовал, что мышцы заднего сфинктера и мочевого пузыря сделали то, что обычно происходит в момент смерти человека…

— Ты! — зло продолжил бывший герцог. — Ты обречен и прекрасно знаешь об этом. Ибо никто, ты слышишь, Лагар, НИКТО не может противиться воле БОГА! Единственного бога в этом мире! И вместо того чтобы понять это, смириться и попытаться спасти свою жалкую душонку, склонившись перед новым ГОСПОДИНОМ этого мира, ты корчишь из себя невесть что. Ты думаешь, я поверю в эти ваши басни насчет дворянской чести? — Он саркастически расхохотался. — Ты что, забыл, что я тоже владетель домена? И что прекрасно знаю, как вы всю дорогу обделывали свои делишки в Палате пэров, вспоминая о дворянской чести только для того, чтобы пустить пыль в глаза простолюдинам! — Эгмонтер замолчал, потому что у него не хватило дыхания. А Лагар в ответ на его страстную тираду равнодушно отвернулся и прикрыл глаза.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});