Звени, монета, звени - Вячеслав Шторм

Раз, другой…

Когда Гуайре с трудом остановил коней, всё уже было кончено.

– Это тебе дар от меня, сын Аррайда!

Отрубленные головы Сиге и его возницы покатились, подпрыгивая, и замерли у самых копыт коней Илбрека.

В мгновение ока тот уже был на земле, с занесенным для удара мечом. Бранн отступил на шаг назад и поднял свое оружие.

– Сначала – сын, потом – отец!

Я чудом успел подбежать к сыну Аррайда и перехватить его руку, тогда как родич обхватил его за пояс. Гуайре и член его рода схватили Бранна.

– Стойте! Властью Ард-Ри приказываю – уберите оружие!

– Я требую справедливости, о повелитель! – прорычал Илбрек, пытаясь высвободить из моего захвата руку с мечом.

– И она не заставит себя ждать! Повторяю: оружие в ножны!

– Подчиняйтесь приказу Ард-Ри, если не хотите оказаться вне закона! – возвысил голос Менд, не выпуская сына.

Я с тревогой думал, что будет, если бешено вырывающийся Илбрек не подчинится, но, к счастью, до этого дело не дошло. Воин кинул на Бранна ненавидящий взгляд, немногим приветливее посмотрел на меня, а потом мышцы его расслабились. Сын Гуайре заставил ждать себя несколько дольше, но и он в конце концов подчинился. Подождав, пока оба уберут мечи в ножны, я обратился к Лоннансклеху:

– Теперь я готов выслушать тебя, славный Илбрек.

Всё еще тяжело дыша от переполнявшей его ярости, сын Аррайда заговорил:

– Господин мой и повелитель! Я клялся, что не буду мстить этому человеку, если он в честном бою сразит моего сына. Сиге пал, и клятва моя нерушима. Но подлое убийство безоружного Туана – члена рода Аррайд – не должно остаться не отмщенным. Здесь и сейчас, при свидетельстве всех этих людей и Четырех, я прошу и требую у тебя, Ард-Ри: выдай мне убийцу, или же я объявлю кровную месть всему его роду и любому, кто возьмет его под свое покровительство!

– Ты смеешь угрожать тому, кому совсем недавно давал клятву верности?! – вспыхнул Гуайре, но я резким жестом заставил его замолчать и обратился к Бранну:

– Как посмел ты, воин, нарушить закон и сразить безоружного возницу, ничем тебе не угрожавшего?

– Это право дал мне Сиге, убивший Арта, моего брата, который также не угрожал ему! – дерзко ответил юноша, глядя мне в глаза. – Смерть за смерть – так гласят наши законы. А кроме того, Туан Мак-Аррайд стоял между мной и трофеем, принадлежавшим мне по праву победителя.

Бранн жестоко усмехнулся и добавил:

– По крайней мере Туан умер, глядя в лицо своей смерти.

– Издеваешься, щенок! – вновь потянулся за мечом Илбрек, но я вовремя накрыл его руку своей.

– Тихо! Слушайте все мое решение! Какими бы мотивами ни было вызвано преступление, оно остается преступлением. И свершилось оно на моей земле и в моем присутствии. Так ли это, достославные мужи?

Нестройный гул был мне ответом.

– Хорошо. Признаете ли вы меня, своего Ард-Ри, верховным судией Предела в отсутствие Уст Четырех?

– Признаем, повелитель, – ответил за всех представитель рода Аррайд, игнорируя яростные взгляды, которые бросал на него глава его рода. – Нетрудно сказать: ты, и только ты, должен вынести решение по этому делу.

Я слегка перевел дух.

– Да будет так. Ныне я повелеваю преступнику сложить оружие и дать мне клятву не пытаться бежать и принять любое мое решение.

– Я клянусь, повелитель, – хмуро ответил Бранн.

– Хорошо. Мы возвращаемся в Ардкерр, чтобы достойно проводить в последний путь павших. Всё время, пока будет идти тризна, ты, Бранн Мак-Менд, проведешь в подвале, связанный и под стражей. Когда же народится новая луна, я призову тебя и всех присутствующих на суд и ты встретишь свою судьбу. Да свершится воля Четырех! Связать его!

– Да свершится воля Четырех! – откликнулись эхом все присутствующие.

Илбрек напоследок смерил меня взглядом, потом кивнул члену своего рода, доселе молча стоявшему чуть в стороне, они уложили в колесницу Сиге головы погибших, рядом с телами, а потом хлестнули лошадей и ускакали.

Совсем невеселым было наше возвращение в Ардкерр. Ни юный преступник, ни его отец за всё время пути не проронили ни слова, я тоже не был расположен к разговорам. В моей голове птицами в силке бились тревожные и тяжелые мысли.

Как мы ни торопились, но Илбрек всё же прибыл в Ардкерр первым и, судя по всему, успел переговорить с членами своего рода. Казалось, сам воздух в крепости был тяжелым и душным, как перед грозой. Ни радостных кличей, ни песен, ни пира – молча, настороженно встречал Ардкерр возвращение своего владыки.

Сразу же по возвращении я приказал запереть Бранна в подвале под холмом, чтобы показать всем – мое решение остается в силе. Впрочем, тому была и еще одна причина: теперь я вряд ли мог довериться членам рода Илбрека, хотя и сомневался, что они отважатся открыто нарушить волю Ард-Ри и пролить в его доме кровь.

Как бы там ни было, ночь прошла без происшествий. Следующий день, прошедший в приготовлениях к погребению, тоже. Правда, люди Илбрека всё это время держались особняком, были хмурыми и неразговорчивыми, но, к моему облегчению, и только. Они наотрез отказались хоронить павших здесь, но поскольку путь на север весьма и весьма не близок, тела Сиге и Туана были с великими почестями сожжены, прах тщательно собран и смешан в одном сосуде, чтобы упокоиться на родине, под высоким курганом.

Итак, наступил день суда. Вряд ли был в Ардкерре хотя бы один человек, который остался в то утро дома, и даже большой зал Грианнана не смог бы вместить всех желающих. Поэтому, по совету Гуайре, с которым мы провели вместе бессонную ночь, слуги разбили шатры у подножия Бруг-на-Сиур, сразу же за стенами крепости.

Сидя на троне, поставленном на возвышении, я обозревал море голов. Вот Мев, жена Гуайре – веселая толстушка с вечными морщинками от смеха в уголках глаз. Я увидел ее – и не узнал. Глаза женщины покраснели от слез, горе придавило ее, сгорбило, покрывалом набросило на плечи лишний десяток лет. Только что похоронив одного сына, она, кажется, уже смирилась с потерей второго.

Вот люди Илбрека, – как и прежде, держатся особняком и – я предпочел бы не видеть этого – все вооружены до зубов. А вот и сам Лоннансклех. Воистину, сегодня я видел Черного Орла Гор: настороженного, насупившегося, в темных одеждах. Даже шлем, браслеты и наконечник копья его не сияют как обычно, а лишь тускло поблескивают. Стоит, нервно покусывая ус, ногой чуть притоптывает и на меня глядит.

Неотрывно.

В который раз я спрашивал себя: правильно ли я поступаю? Во имя старой дружбы и личных симпатий я собирался нанести обиду могущественному роду Аррайд и прекрасно понимал, скорее небо с землей поменяются местами, чем Илбрек забудет ее. Зная мстительный характер Лоннансклеха, можно было ожидать самого худшего, вплоть до развязывания войны. Я не сомневался, что все мои люди без исключения и без того не слишком-то любившие Мак-Аррайда, поддержат решение своего владыки, и именно это угнетало меня больше всего. О Четыре, всевидящие и всезнающие! Вправе я обмануть их доверие, ввергнуть порученный мне Вами Предел в кровавую распрю? Да еще, ко всему прочему, Лаурик Мудрый, который мог бы разрядить обстановку, отсутствовал, и я даже не представлял, когда он вернется.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});