Сплошной разврат - Анна Малышева

Я послушно принялась рассказывать. И про анонимку, и про тот, как Леонид — Манукян всех дурачил (в этом месте Лиза расхохоталась до слез), и про приставания нынешнего Лизиного начальника Алешина к будущей жертве Григорчук (в этом месте Лиза удовлетворенно хмыкнула), и про мой сговор с женой Иратова Людмилой, и про Трошкина, и про Ценз, и про покушение неизвестно на кого.

Лиза что-то записывала, помечала галочкой те сведения, которые пока нельзя разглашать, кивала, а в конце моего отчета не сдержалась и, вопреки своим жестким правилам, благодарно чмокнула меня в щеку.

— Молодец! Какой талант пропадает! Теперь я, хотя пока ничем интересным похвастаться не могу. Сегодня брала интервью у Семенова.

— А кто это? — тупо спросила я.

— Зрасьте! Это нынешний губернатор Красногорского края.

— А-а, — разочарованно протянула я. — Но его-то в «Роще» не было.

— И что? — возмутилась Лиза. — А может, он в сговоре с кем-нибудь из тех, кто там был. Или он-то и послал анонимку, это же в его интересах выбивать из душевного равновесия конкурентов. Да мало ли… Так вот, не понравился мне товарищ Семенов.

— Чем? — деловито осведомился с пола Сева.

— От него пахнет вареной курицей, — поморщилась Лиза.

— А ты бы хотела, чтобы от него пахло фиалками?

— Нет, — Сева решительно замотал головой. — Ей бы хотелось, чтобы жареной курицей. В принципе, согласен, сам предпочитаю жареное вареному, но мне вот что непонятно: зачем ты его обнюхивала? Стыдись, Лизавета, тебя послали на интервью, а ты?

— У меня чуткое обоняние, и знали бы вы, как я настрадалась.

— Тогда смени профессию, — посоветовал Сева. — Или хотя бы профиль. А то недолго и в депрессию впасть — если станешь регулярно посещать губернаторов, то еще и не такого нанюхаешься.

— Правда, — согласилась Лиза. — Наша политическая элита просто окутана гастрономическими парами.

— Не знаю, чего вы так завелись, — удивилась я. — Курица и курица, ничего страшного. Народу как раз такой запах должен нравиться. Вот если бы тухлой рыбой…

— Перестаньте, — взмолилась Лиза. — Меня уже тошнит. И не уговаривайте — губернатор не должен себе позволять таких штучек. Вареной курицей может пахнуть только вареная курица, и никто больше. Так вот, то, что тебе может быть интересно: Семенов панически боится Иратова, потому как считает его очень сильным кандидатом на свое место, победить которого обычным путем почти невозможно. И он немножко проболтался. Единственный вариант, при котором Иратов может проиграть, — если в выборах примет участие еще кто-то, сильный и коварный, и если этот кто-то сожрет Иратова.

— А Семенову какая радость? Ему-то все равно не светит.

— Не-ет, в том-то и дело, что Семенов надеется, что эти два гиганта существенно пообкусают друг друга и в таком вот полудохлом измочаленном состоянии приползут к финишу. А тут он, Семенов, свежий и чистый, выйдет из кустов с роялем наперевес и выиграет выборы. Если, конечно, успеет отбить куриный запах.

— И кто же этот сильный игрок?

— Я думаю, — Лиза посмотрела на меня с тихим торжеством, — Трошкин.

— Трошкин? Но они же друзья с Иратовым, — попыталась возразить я. — И Трошкин работает на Иратова.

— Засекай время. Их дружбе осталось жить считанные часы, вот увидишь.

— Лизик, я очень доверяю твоей интуиции… — неуверенно начала я.

— При чем здесь интуиция? Это трезвый расчет. Я прошерстила всех возможных претендентов — голяк. Только Трошкин имеет шансы. Поспорим?

Спорить я не стала, хотя Лизина версия показалась мне нереальной. Однако в фонд «Наша демократия» я отправилась вполне заинтригованная. Трошкин звонил мне сегодня утром и предлагал самолично отвезти меня туда. Я отказалась под предлогом, что мне необходимо побывать в редакции и отпроситься на несколько дней.

— Отпрашивайтесь на две недели, — посоветовал Трошкин.

— Две недели? — Вероятно, я переборщила с удивлением в голосе, во всяком случае Трошкин принялся долго объяснять мне, почему в более короткий срок познакомиться с работой его фонда ну никак невозможно, а закончил речь предложением поговорить с Моховым и лично меня отпросить. Я сказала, что привыкла сама решать свои проблемы. Он смутился, извинился и пробормотал, что ждет не дождется меня и что в фонде он появится после двух. Я спросила, пустят ли меня в помещение фонда, а он сказал: «Конечно, вы уже в списках сотрудников».

Следовательно, мне желательно было появиться там пораньше и понаблюдать за сотрудниками в отсутствие начальства.

Фонд «Наша демократия» занимал чудный двухэтажный особнячок в центре Москвы. От улицы его отгораживал высокий забор из чугунного литья, а также пышный палисадник из лип, каштанов и кленов. Для того чтобы прикоснуться к истинной демократии, требовалось пройти три кордона: охранников у ворот, охранников при входе в особняк и девушки за стеклянной стеной на первом этаже перед лестницей. Меня пропустили, но неохотно. Давно уже мое редакционное удостоверение не изучали с таким пристрастием. Особенно свирепствовала девушка за стеклянной стеной.

— Зачем вы к нам? — не столько спросила, сколько обвинила она меня.

— По личному приглашению вашего президента, — мило улыбнулась я. — Он просто умолял меня прийти. Но если вы против…

— Я не против и не за, — мрачно ответила она. — Я просто спрашиваю. Таков порядок.

В коридоре первого этажа царило нездоровое оживление. В обоих направлениях сновали люди с папками в руках, и, хотя их концентрация примерно втрое превышала норму, они ухитрялись не сталкиваться лбами и не наступать друг другу на ноги. Большинство из них проносились из конца в конец молча, издавая только сосредоточенное сопение, но некоторые обменивались загадочными репликами:

— Планшет у тебя?

— Уже сдал в эксплуатацию.

— Не рано? Часа бы три подождать.

— Нет, Пищагин прогнал через селектор, так что нормально.

Меня поразило, что все мужчины были одеты в одинаковые костюмы. Или почти одинаковые. Двери кабинетов были плотно закрыты, и оттуда не просачивалось ни звука. В конце коридора я обнаружила место для курения и пристроилась там в надежде, что кто-нибудь из аборигенов туда заглянет и я смогу послушать местные разговоры. Только через двадцать минут две девушки модельного вида, то есть обе — под два метра ростом, почти нулевого веса и без каких бы то ни было признаков груди и ягодиц, зашли в закуток и закурили.

— Он свихнулся, — сказала одна.

— А что я тебе говорила! — вздохнула другая. — Я ничуть не удивлена.

— Но… три презентации подряд! Такого еще не было.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});