Плач - Фицджеральд Хелен

— Ах, вон оно что… Послушай… Прости меня. Но ты только подумай. Разве невиновные родители могли бы от такого отказаться? Говорить буду я. Ты будешь просто держать меня за руку.

Она была не в силах даже обсуждать это. Будь что будет.

— Пообещай хотя бы, что книгу ты издавать не будешь.

— Может, поговорим об этом попозже?

— Нет. Пообещай мне сейчас.

— Обещаю.

Обещания Алистера стоят недорого

— Ты ведь встречался не с Филом, правда? А с кем? С Бетани? Я посмотрела ее фотографии в «Гугле». Очень сексуальная. Тебе она нравится?

— Что? Господи боже!

— Ответь, пожалуйста, на мой вопрос!

— А ты перестань, пожалуйста, изводить меня своей паранойей!

Алистер громыхнул стулом, резко захлопнул дверцу микроволновки, чтобы разогреть еду, оставленную для него матерью, и включил телевизор. Прожевав овощи, он вздохнул:

— Ты должна мне верить. Я встречался с Филом.

Джоанна вжалась в подлокотник дивана, отодвинувшись от Алистера как можно дальше. Между ними оставалось четыре фута, она прикинула. До телевизора, стоявшего перед ними, было четыре фута от нее и четыре — от него. Джоанна, Алистер, телевизор: равносторонний треугольник.

Она вдруг поняла, почему ей тогда в спальне повсюду мерещились треугольники. Психолог. Треугольник судьбы.

*

— Вы слышали о треугольнике Карпмана, иначе треугольнике судьбы? — спросила психолог и была удивлена, когда Джоанна сказала, что нет, никогда.

Она принялась рисовать треугольник на листе бумаги.

— Есть три роли — три вершины треугольника.

— В некоторых ситуациях каждый человек берет на себя одну из ролей. Например, вы, начиная встречаться с Алистером, могли полагать, что спасаете его — от скучного брака, от сердитой жены, от монотонной жизни, от отсутствия секса. Он, таким образом, представлялся вам Жертвой, а вы принимали на себя роль Спасателя.

Как же хотелось схватить этот дурацкий листок и затолкать психологине в горло! Джоанна прошла уже шесть сеансов, и с каждым разом проку было все меньше, а ненависти к себе все больше. Она всегда приходила сюда с конкретными задачами: во время двух первых сеансов — услышать, что встречаться с женатым мужчиной — это нормально. Во время двух следующих — что никому не будет от этого вреда, если только держать их отношения в секрете. На пятом приеме Джоанна надеялась узнать, как из всего этого выпутаться. Ей до смерти надоело врать. То еще удовольствие. Она пыталась сама все прекратить, но у нее ничего не получилось, а Джоанна привыкла, что у нее всегда все получается. Наверное, что-то она делает не так, и нужно просто узнать, как сделать это правильно. Когда она сказала Алистеру, что все кончено, это не привело ни к чему, кроме слез, за слезами последовал секс, а за сексом — еще большая влюбленность в него. Когда она сменила телефонный номер, внесла в стоп-лист его адрес у себя в почте и в «Фейсбуке» и перестала появляться в обычных местах их встреч, это привело лишь к тому, что он стал ее выслеживать, завел себе новый электронный адрес, создал новые аккаунты в «Фейсбуке» и «Твиттере» и стал присылать красивые письма уже с них. А в результате она так и не решилась его бросить. Вот тут-то и состоялась шестая встреча с психологом.

— Вы просто скажите, как мне от него уйти, и все! — умоляла Джоанна, но психолог не слушала и только тыкала пальцем в свой дурацкий рисунок.

— И вот что происходит. Некоторые люди, некоторые пары застревают в этом треугольнике. Они меняются ролями, снова и снова, переходят от одной вершины треугольника к другой и никак не могут из этого вырваться. С началом романа вы, вероятно, перешли с позиции Спасателя в положение Жертвы. Он заставлял вас лгать. Заставлял жульничать. Превратил вас в человека, которого вы не узнавали и который вам не нравился. Вы, наверное, думали: «До встречи с тобой я была хорошей. Ты все испортил!» И вот вы переместились на другую вершину треугольника — стали Жертвой. А он превратился в Преследователя. Потом Жертвой снова стал он. «Моя жена несчастна, и моя любовница теперь тоже несчастна. И сам я несчастен. А ведь я всего-навсего хотел быть счастливым. Бедный я, бедный. Жертва».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Джоанна выложила за этот сеанс очередные тридцать пять фунтов, и оплаченного времени, если верить квадратным серебряным часам над плюшевым диваном, оставалось всего двадцать минут. Психолог не сможет ей помочь. Джоанна больше не станет к ней приходить. Она принялась мысленно составлять список покупок.

— Пары, угодившие в этот треугольник, не могут двигаться дальше, — сказала психологиня, опуская рисунок на журнальный столик, стоявший между ними. — Они застревают и перемещаются только внутри трех углов.

Часы громко тикали. Джоанна встречалась с ним в баре в центре через час. Она надеялась прийти вооруженная, чтобы наконец покончить с этим раз и навсегда. Они были вместе уже девять месяцев. Осталось всего пятнадцать минут. Нужно еще купить яиц в супермаркете и попытаться съесть одно на завтрак.

— Где вы сейчас, Джоанна?

— Что?

— В каком углу треугольника?

Психологиня ткнула ручкой в рисунок, раздраженная, что клиентка отвлекается и не слушает.

— Как вы думаете, где вы находитесь в настоящий момент?

— Э-э… По правде сказать, в настоящий момент мне нужно быть в другом месте. Простите, мне пора.

Договариваться об очередном сеансе она не стала.

Два часа спустя Джоанна обнаружила, что находится с Алистером в темном переулке позади бара. Когда все закончилось, она пообещала ему:

— Да, я спасу тебя от нее. Мы будем вместе.

В этот конкретный момент она была Спасателем — преданным, со спермой на подбородке.

На следующей неделе Александра их застукала, и Джоанна напрочь забыла про треугольник.

Но, когда она металась в бреду, треугольник вернулся.

Сидя на диване перед телевизором, который показывал только тщательно отобранные Алистером передачи — никаких новостей, ничего, что может касаться лично их, — Джоанна осознавала, что он снова вынуждает ее быть кем-то, кто ей совсем не нравится.

Хотелось во всем признаться, положить конец этой лжи. Жертва.

— Ты — хороший человек, — повторял он. — Все это скоро закончится.

Спасатель.

Они в любой момент могут снова поменяться ролями. Теперь-то она это знает. Она будет внимательно наблюдать и ждать, пока это произойдет.

Ей захотелось позвонить психологине и поблагодарить ее за тот рисунок.

И захотелось свернуть психологине шею за то, что не рассказала, как из него выбраться.

Видно, это и правда безумие. Одними антидепрессантами тут не обойдешься. Линия, которая связывает ее с ним, не отпускает Джоанну: натягивается, удерживает, а потом отбрасывает на следующую вершину угла.

Алистер сидел на своем конце дивана и смотрел — правильно! — «60 минут». У него все получится, можете не сомневаться. Джоанну поражала его способность держаться как ни в чем не бывало. Он сделал столько ошибок, но все равно играл свою роль безупречно: дни напролет рыскал по улицам, орал на полицейских, чтобы те прилагали больше усилий, писал в «Твиттер» и «Фейсбук», создал сайт и даже целый фонд для пожертвований, да еще подкатывает к этой своей Бетани. И все без сучка без задоринки — может, он и не человек вообще? Она вспоминала, как он вел себя, когда они крутили роман, — тогда ложь давалась ему так же легко и ничуть его не тревожила. После происшествия иногда по ночам он плакал в ее объятиях. И из ванной до нее иногда доносились его сдавленные рыдания. Но ему не требовались успокоительные. Ему не мерещился плач Ноя. Он не страдал посттравматическим стрессовым расстройством. Ему не хотелось во всем признаться или убить себя. Его муки не были невыносимыми.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Джоанна пошла в туалет и села, обхватив голову руками. Теперь, как и в их романе, все началось с одной лжи. Моего ребенка украли. Она сидела на унитазе и пыталась послушаться совета Алистера: она справится, подумаешь, одна маленькая ложь. Как в тот раз, когда она сказала Кирсти, что Алистер Робертсон — всего лишь друг. Одна маленькая ложь.