Русская Арктика 2050 (сборник) - Олег Дивов

– Санников хороший человек и Катьку любит, – сказал матрос. – Не надо менять ничего.

Комбат и командир полка дружно поглядели на Андрианова, тот только плечами пожал.

– Молодой человек, а вам животное не жалко совсем? – спросил вдруг доктор.

– С ним теперь все будет хорошо, – сказал матрос.

– Правильно у вас на флоте говорят: матроса куда ни поцелуй, всюду жопа! – бросил в сердцах комбат.

Чукча рассмеялся – молодо, звонко. И вдруг у него за спиной весело затрубил Катька.

* * *

Назавтра Катька исчез с аэродрома. Как доложили караульные – «на рассвете ушел в бухту». Комбат, вместо того чтобы озвереть от такого самоуправства, только саркастически рассмеялся. А потом загадочно улыбнулся. И спросил командира полка, сильно ли занят начальник разведки. Потому что Андрианов точно знает, где искать скотину и что потом делать.

Еще комбат отдал распоряжение: в дальнейшем убытию мамонта в направлении портовой зоны – не препятствовать.

– Да у нас препятствовать и в мыслях не было, – честно сказал начальник караула. – Попрепятствуешь ему. Попрепятствовал один такой, у него еще самолет перевернулся…

За что схлопотал выволочку и совет внимательно перечитать устав гарнизонной и караульной службы.

Андрианов новой задаче не слишком обрадовался, но тоже саркастически ухмыльнулся, подхватил обескураженного Санникова, уверенного, что теперь комбат точно сживет его со свету, – и поехал. До порта было пять километров, и Андрианов действительно знал, где найдет мамонта.

Катька стоял на катерном причале и вовсю дудел, призывая своего спасителя. Рядом толпились зеваки, снимая красавца на телефоны, планшеты, камеры и чуть ли не утюги. Дай им волю, они бы, наверное, автографы у него просили. Детишки, какие посмелее, совали мамонту булки, которые тот с удовольствием поедал в промежутках между трубными воплями.

Санников подул в свисток, Катька не отреагировал. Санников подул еще несколько раз, мамонт обернулся, мягким движением выдернул свисток у него из руки и зашвырнул далеко в воду. Толпа разразилась аплодисментами.

Андрианов достал телефон и принялся вызванивать флот.

Вскоре со стороны рейда, где маячили хищные серые тени, показался катер и заплясал на волнах. Мамонт затрубил в другой тональности – радостно, приветственно.

Моториста катера старшего матроса Умкы публика встретила, словно героя, возвратившегося из дальнего похода с победой.

Выглядел герой-победитель не очень: был бледен и утирался рукавом.

– Что, дружок, хреново? – участливо поинтересовался Андрианов.

Матрос не удостоил его ответом.

Катька удовлетворенно мычал, обнимал матроса хоботом и пытался его облизывать, всем своим видом показывая высшую степень благорасположения и удовольствия.

– Поехали к нам, – сказал Андрианов. – Я договорился. Поживешь еще денек, а там поглядим.

Умкы тяжело вздохнул, а потом уткнулся лицом Катьке в щеку и застыл. Постоял так с минуту, открыл глаза и показал Санникову: залезай.

– Как тебя зовут-то? – спросил он бульдозериста, пока тот карабкался наверх.

– Вася!

– Проклятье, – сказал Умкы.

– Василий Иванович, – уточнил Санников.

– Тысяча чертей, – сказал Умкы очень грустно и полез следом.

Андрианов хихикнул. Как ему самому показалось – гнусно хихикнул. Целых два Василия Ивановича, впору мамонта перекрестить в Петьку.

– Можешь звать меня Умкой, – сказал Умкы хмуро. – Как ты отдаешь команды на движение?

– Вот на эти точки каблуками, – Санников несмело протянул руку и показал.

– Верно. У вашего сломанного каюра научился?

– Да ты понимаешь, мы с ним по большей части квасили… Короче, управление – это я все сам. У меня руководство есть. Эксплуатация мамонта, написал Петр Омрын. Хорошая книга.

– Знаю, – процедил Умкы. – Давай задний ход и разворот. Эй, граждане! Бойся! От борта!

– Ну, молодые люди, – сказал Андрианов, – желаю вам счастливого полета. И поддайте газу, а то на аэродроме без вашего зверя – как без рук.

– Это он пошутил? – спросил Умкы недоверчиво.

– Да ты что! Наш Катерпиллер пашет как реальный катерпиллер, без выходных. Единственное, чего не пробовали, – самолеты таскать. Опасаемся пока, он же молодой совсем. А вертолеты легко двигает. Никто и не думал, что мамонт на аэродроме – такая удобная штука. А он реально для всего годится. Будь моя воля, я бы ему разрешил боекомплект на внешнюю подвеску грузить. Он бы справился, я уверен. Но кто ж позволит… Да ему вообще нифига не разрешается, потому что он, видите ли, – мамонт! Это какая-то, блин, тупая дискриминация! Катька поумнее иного человека. Хоть на меня погляди… Вот же я дурак-то был!

– Ладно, – сказал Умкы. – Поехали. – Подумал и добавил: – Завтра с утра попробуешь управлять бесконтактно, а следующий этап – без голоса. Я потом тебе покажу.

– Ты прости меня, если можешь, – сказал Санников. – Ну дурак я был, что уж теперь…

– Ты не хотел ничего плохого, не за что извиняться. Ты просто не догадался, что делаешь ошибку. Бывает.

– Ну… Да. А ты чего бледный такой?

– Меня на этой посудине дико укачивает, – сказал Умкы.

Катька осторожно сдавал задним ходом, внизу смеялись дети, впереди плескалось море. Умкы закрыл глаза.

* * *

Мамонт уходил с аэродрома еще дважды и трубил с причала до тех пор, пока к нему не приплывал Умкы, чем взбеленил до последней крайности портовое начальство, которое требовало от летчиков «прекратить этот дурацкий цирк любой ценой». Флотские тоже, мягко говоря, устали от всего этого и прозрачно намекнули, что готовы продать моториста за канистру спирта, хотя Умка и очень славный парень, всеобщий любимец, – но просто задолбало.

Комбат все ухмылялся да посмеивался. Командир полка спросил, чего он такой загадочный, и тогда комбат показал ему сайт питомника, откуда прибыл Катька. Летчик посмотрел, ничего особенного не заметил, а потом усмехнулся сам.

Директора питомника «Звезда Чукотки» звали Иван Умкы.

– Твой Андрианов уже все уточнил и подтвердил, – сказал комбат. – Я теперь спокойно жду, когда парень устанет терпеть эту психическую атаку. Он самый талантливый молодой КТС за всю историю своего училища, у него вообще к зверям особый подход. Он с мамонтами в обнимку вырос. Но ему, как я понял, не по душе, что судьба от рождения определена, словно у племенного зверя. Вот он и драпанул – и из дома, и из профессии. И он действительно любит море, а еще любит моторы, отличный двигателист. Нам повезло, что сейчас нет вакансий на серьезных кораблях. Он травит за борт каждый день, на катере это называют «Умка ищет друга». Упорный парнишка. Знаешь, его там все любят.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});