Осколки-кровоточащие звезды (СИ) - Шторм Милана

Он сам понимал, что с ним не все в порядке, но делиться с сестрой и другом — самыми близкими ему людьми — странными выкрутасами своего разума не собирался. То, что он ненавидит Тейлу Алер всей душой, было видно невооруженным глазом, и он не собирался это скрывать. А вот то, что когда он заходит в свой бокс, ему кажется, будто он слышит ее дыхание, оставалось его маленькой тайной. Иногда ему снилось, что он просыпается и достает бластер и приставляет к стене, за которой спит Императрица. Самое страшное было в том, что когда он просыпался по-настоящему, бластер действительно лежал в его руке. Он придумывал сотни способов убийства, представлял, как она будет кричать… так же, как люди, которых она обрекла на смерть.

Его ненависть стала одержимостью, и он прекрасно понимал, что это — ненормально. Ненормально, что Императрица в боевом звене сопротивления.

Может, это все остальные сошли с ума, оставив его, Айна, в одиночестве благоразумия?

— Фаон как с цепи сорвался, — заметила Вижера, когда ведущий, напоследок пригрозив им всеми возможными карами, если они вздумают прогулять, покинул их общество.

Айн рассеянно кивнул. Вырвавшись из цепких объятий безумия, он вспомнил о входящем сообщении и шоколадках с орехами ликири.

«Ты у себя?» — написал он.

«Да. Давай быстрей!» — пришел ответ.

— …Алер… — это слово действовало на Айна, как сигнал будильника, и он сразу же напрягся.

— Что «Алер»? — осторожно спросил он.

Эдер хмыкнул.

— То, что с тех пор, как она летает вместе с нами, Фаон стал больше придираться.

Айн подобного не замечал. Впрочем, его сомнительными успехами и так никто не восторгался, может, поэтому он все пропустил?

— Считаешь, что она как-то влияет на него? — осторожно спросил Айн.

— Еще скажи: гипнотизирует! — развеселился Эдер. — Но по сути, да. Может, у нее какие-нибудь сверхспособности к убеждению. Убедила же она как-то Лека включить ее в боевое звено. Мне и в страшном сне не могло присниться, что моим замыкающим станет Императрица!

И Айн понял, что он не один. Возможно, все молчат только из уважения к Леку? Может быть, если объединиться, они смогут убедить главу сопротивления в том, что Императрица должна быть уничтожена?

Надо об этом подумать…

Но сейчас Айн торопился к Лайзе и шоколаду с карамелью и орехами ликири, который она для него достала.

* * *

Пытаясь набраться храбрости, Айн несколько раз глубоко вздохнул, но противное ощущение в животе никуда уходить не собиралось. Проклятие, он волновался, как безусый юнец, и совершенно ничего не мог с эти поделать. Да и присутствие Лека рядом с Нейрой не добавляло уверенности.

Брат с сестрой сидели в самом темном уголке бара и даже издалека было видно, что их разговор далек от родственной душевности. Оба выглядели сердито. Возле Нейры стоял стакан с водой, а вот глава сопротивления явно пытался расслабиться чем-то покрепче. Хотя, расслабленным он все равно не выглядел.

Айн сел неподалеку, жалея, что не слышит их разговор: несмотря на явный накал чувств, разговаривали эти двое в полголоса, почти шепотом.

Заказав себе чашку кофе, Айн терпеливо сидел и ждал, надеясь, что Лек все-таки уйдет. Тем временем, разговор явно переставал быть даже условно доброжелательным. Нейра буквально дымилась от злости, что-то яростно выговаривая брату. Лек сидел понурившись. Сгорбив и так не особо прямую спину, он чуть ли не уткнулся в бокал с виски, а затем и вовсе закурил, вяло огрызаясь на тираду сестры.

В итоге сунул окурок прямо в недопитый янтарный напиток и поднялся. Что-то бросив на прощание, он направился к выходу, ничего не замечая вокруг. Когда глава сопротивления прошел мимо Айна, тот заметил, что глаза Лека абсолютно стеклянные.

Брат и сестра явно остались недовольны друг другом.

Думая о том, не будет ли верхом глупости пытаться поговорить с Ней при нынешних обстоятельствах, Айн еще раз выдохнул и направился к столику, за которым сидела самая прекрасная женщина во вселенной.

— Привет, — опустившись напротив, сказал он.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Нейра одарила его ничего не значившим взглядом.

— Привет, — буркнула она. — Чего тебе?

— Вот… — не став ходить вокруг да около, он отодвинул бокал, оставшийся от Лека и положил на столик плитку в яркой обертке.

Лицо Нейры приняло непередаваемое выражение. Она протянула руку и придвинула плитку к себе.

— Это же… — начала она.

— Твой любимый шоколад, — кивнул Айн. Проклятие, из всех даров мира, он мог ей предложить лишь кофе и шоколад, потому что они жили на унылой базе, где из всех развлечений была парочка баров, тренировочный центр и то, что с натяжкой можно было назвать оранжереей: небольших размеров помещение, в котором по прибытии сюда посадили несколько клумб с цветами.

Нейра поджала губы, а потом улыбнулась.

— Спасибо. Я и не думала, что его привезли. Обычно Лекс его приносит… Откуда ты узнал?

То, что в его сердечных делах ему помогает Лайза, Айн признаваться не собирался.

— Так… слухами земля полнится, — надеясь, что его улыбка кажется загадочной, а не беспомощной, ответил он.

Нейра развернула обертку, отломила небольшой кусочек и отправила его в рот. Айн почувствовал почти сексуальное удовлетворение, когда она зажмурилась от удовольствия.

— Вкусно… — облизав губы, сообщила она. Потом прищурилась. — Ты что, за мной ухаживаешь?

Признаваться в очевидном после совместно проведенной ночи было как-то нелепо. Поэтому Айн пожал плечами.

— Знаешь… я все думал… вы с Риком столько лет любили друг друга… почему вы не поженились?

Улыбка Нейры угасла. Во взгляде ее появилось страдание, и Айн готов был набить морду самому себе.

— Зачем ты спрашиваешь… а впрочем, неважно, — Нейра завернула шоколад обратно. — Мы… мы же оба из старой знати, понимаешь?

Айн нахмурился.

— И что?

Нейра невесело улыбнулась.

— Назови мне самую идиотскую традицию Союза, касающуюся знати, — попросила она.

Айн задумался. Знать и ее традиции никогда особо его не интересовали, он жил слишком далеко от всего этого.

— Я не знаю, — признался он. — Причем здесь традиции?

Нейра вздохнула.

— Развод. Браки знати не расторгаются. И мы с Риком решили, что не хотим… быть привязанными друг к другу таким образом. Не то, чтобы мы не были уверены друг в друге, но нам хотелось этой возможности. Уйти в случае чего, понимаешь?

Айн не понимал. Если бы у него была возможность привязать эту женщину к себе навсегда, он бы не раздумывал ни секунды.

Он подумал, что Риксом Салерно на самом деле и не был умным.

Что ответить на это он не знал. Честно говоря, он и сам не мог осмыслить, с чего ему вдруг вздумалось задать этот вопрос. Может, он хотел услышать о том, что Нейра в глубине души и не любила Рика… слишком мало времени прошло.

Молчание затянулось. Айн положил руки на стол и сплел пальцы вместе, уставившись на них и ища повод уйти, а Нейра рассеянно теребила в руках плитку шоколада.

— И все-таки: зачем ты принес мне это?

Айн вздохнул. Противное чувство в животе стало еще сильней. Подняв голову, он твердо посмотрел на Нейру и произнес:

— Потому что я люблю тебя. И да: я за тобой ухаживаю. Хотел бы ухаживать, — поправился он, глядя на ошарашенное лицо Нейры.

— Ты… что? — переспросила она.

На миг зажмурившись, Айн повторил:

— Я тебя люблю.

Нейра открыла рот, но так ничего и не сказав, закрыла обратно.

— Серьезно? — спустя вечность молчания, спросила она.

— Серьезно, — вздохнул Айн. Он чувствовал себя опустошенным.

Нейра замерла. Она смотрела на него так, будто видела впервые. Потом перевела взгляд на шоколадку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Это… мило, — сказала она. — То есть, это действительно мило… мне давно не дарили шоколад. Лекс не в счет, он все-таки мой брат.

— Рад, что смог доставить тебе удовольствие, — сухо ответил Айн. Ему хотелось провалиться сквозь землю.

— Да… то есть, спасибо, — растерянно ответила Нейра.