Этим летом будет жарко - Екатерина Аверина

меня не смотрит.

— Женя, мы будем стоять здесь, пока я не услышу правду, — облокачиваю ее спиной на борт машины, встаю между ног, устроив ладони на косточках бедер.

— Не делай так больше, — тихо просит она, уперев взгляд мне в грудь. — Отвратительное чувство, Иван, когда приходится оправдываться за свои чувства, да еще и перед малознакомыми людьми. Я сегодня прочувствовала нашу разницу в возрасте. Ты поступил, как свойственно девятнадцатилетнему парню. Импульсивно, необдуманно, на эмоциях.

— Ты сейчас не права, Женя, — поднимаю ее лицо за подбородок, чтобы смотрела на меня. — Если бы я сказал, ты бы не поехала, это раз. А два… Два, Евгения Федоровна, это — выбить тебя из зоны комфорта иначе было невозможно. Ты в своей ракушке и своих заморочках, которые застряли у тебя вот тут, — скользя пальцами по ее щеке, упираюсь в висок, — не увидела бы то, что я хотел показать. Но ты же увидела?

— Да, — устало улыбается. — У тебя замечательный отец. Однажды ты станешь таким же. Пойдем?

Беру ее за руку, вывожу с парковки. Я уже знаю, чем ее сегодня порадовать, а пока у меня есть еще одно предложение, но его скрывать нет смысла.

— Хочешь, завтра покажу тебе одну из первых клиник отца? Она столько всего пережила. Мне кажется, если однажды его вдруг перемкнет, и он решит все продать, ее оставит как памятник своей молодости и тому, что они вытворяли с отцом Фила, дядей Максом и парой безбашенных близнецов. Кстати, у последних одна жена на двоих и дочь, наглухо залюбленная двумя отцами.

— Да ладно? Ты серьезно сейчас? — Женя аж спотыкается, пока мы поднимаемся к лифту.

— Угу, — вижу реальный шок в ее глазах.

— А как они… ну…

— Втроем. Ну может и по очереди иногда. Таких подробностей я не знаю, — пожимаю плечами. — Им все нравится, поверь. Иначе не прожили бы столько лет вместе.

— Охренеть, как я отстала от жизни.

С громким смехом заваливаемся в квартиру.

— Тише вы! — шипит на нас Кристина и кивает на диван.

Милана спит сидя. Сползла вниз немного, прижала к груди Алискину куклу и сладко сопит. Умотали ребенка за последние дни. Уношу ее в комнату. Женя снимает с малышки верхнюю одежду, а я топаю за вином и бокалами. Крис сидит перед телеком, сверлит мою спину взглядом.

— Давай не будем ругаться. Я пипец как устал, — говорю, не глядя на нее.

— Ты все равно ее бросишь, — заявляет эта язва.

— Это с чего вдруг такие выводы? — напрягаюсь, разворачиваюсь к ней.

— Твои родители ее не примут, и вы разбежитесь. Тетя Женя красивая, но слишком простая. Она не вписывается в твою семью. Она там смотрится как чужая.

— А ты, значит, вписываешься? — усмехаюсь, выкручивая штопором пробку из бутылки.

— А у меня возраст гибкий. Я могу быть любой, какой ты захочешь. Поменяться, научиться.

Яся! Чтоб ее! Понятно, чем они там занимались столько времени. Утром позвоню и дам хороших люлей близняшке.

— Слышишь, гибкая, ты сначала в порядок себя приведи. Ходишь как попугай. В глазах рябит, — с приятным звуком выдергиваю пробку, убираю штопор на место.

— А вот и приведу! — заявляет с вызовом.

— Удачи. Ванную не прожги растворителем, когда будешь смывать этот трындец.

Женя выходит к нам из детской. Демонстрирую ей зажатые в обеих руках планы на остаток вечера. Поднимаемся в спальню. Пока она раздевается, я набираю ванну с пеной, там же оставляю вино и бокалы.

Возвращаюсь к ней, закрываю глаза ладонью и веду в наш мини — спа.

— Не открывай, — прошу.

Скользя ладонями по ее бархатной коже, расстегиваю лифчик. Стягиваю бретельки, целуя в плечи. Рисую ее силуэт прикосновениями, присаживаюсь, спускаю трусики, целую аппетитную попку, массирую ее ладонями, кусаю.

Поднимаюсь, подхватываю на руки и тут же аккуратно опускаю в теплую ароматную воду.

— Ммм… — она довольно мурчит, погружаясь в нее глубже. Рыжие волосы, как живой огонь, полыхают в воде.

Залезаю к ней. Немного возимся. Устраиваю Женину шикарную попку между своих ног, давлю на грудь, чтобы легла на меня и расслабилась.

— Змей — искуситель, — хрипло смеется Женя, когда мои пальцы начинают играть с ее сосками.

— Вина?

— О, да. Сегодня я, пожалуй, хочу напиться. Ты устроил мне знатную нервотрепку, — толкается попкой в моя яйца. Не больно, даже приятно.

— Зато эффективную. Завтра погуляем еще, а послезавтра домой. Там дел накопилось. Я жить в клинике буду. Пользуйся, пока у тебя есть такая возможность.

— Что, прям все — все можно? — игриво интересуется окончательно расслабившаяся Женя, пока я наливаю нам вино и вручаю ей один из бокалов.

— В постели да, — подмигиваю ей.

Алкоголь приятно тянет тепло по венам. Мы просто валяемся в пене и пьем, болтая о всякой ерунде. Женя делится впечатлениями о моих родителях. Признается, что отца побаивается, а с мамой у них вроде знакомство прошло проще. Моя умная женщина совсем не обижается, что мать в общем разговоре приняла позицию отца. Говорит, это нормально, хотя я ожидал немного больше поддержки с ее стороны, но что вышло, то вышло. Итог этого вечера меня вполне устраивает.

Мы выпили еще по бокалу. Смыли друг с друга пену, утопая и загораясь во взаимных ласках.

В комнату влетели нетерпеливыми фуриями. Жадно целуясь и оставляя следы от пальцев на коже друг друга.

Я роняю ее на матрас, наваливаюсь сверху, а она берет и тормозит меня.

— Ты сказал, что в постели мне можно все, — тяжело дыша, гладит меня по щеке.

Черт! Да, я сказал. Жалобно смотрю на нее. Я же взорвусь сейчас. Можно потом ей все будет можно, а пока я