Anamnesis morbi. (История болезни) - Александр Светин

— А этого куда? — Ванька опять ткнул пальцем в живот Серого. Тот дернулся и зажевал кляп интенсивнее.

— А его запрем в другой комнате. Ни к чему им вместе, неровен час еще бунтовать вздумают. Коллективное сознание, знаешь ли, до добра не доводит.

Петрович швырнул вялого Леху на кровать и начал заботливо обматывать скотчем. Благо этого добра в комнате обнаружилась целая коробка.

Пока коллега изображал из себя тарантула, делающего запасы на зиму, я вышел в холл и подошел к последней, запертой пока двери. Прислушался. Изнутри донесся неясный шорох. Я вставил ключ в скважину и повернул, одновременно толкая дверь.

Кларочка стояла посреди комнаты, прижав кулачки к груди и напряженно глядя на дверь. При виде меня она изумленно распахнула глаза.

— Наши в городе! — улыбнулся я ей.

Девушка всхлипнула и бросилась мне на шею. Ее губы оказались удивительно мягкими и горячими. А еще солеными. Наверное, от слез…

Спустя несколько минут в доме воцарилось полное благолепие. Оба Охотника, надежно спеленутые, валялись в разных комнатах и предавались невеселым размышлениям о своем ближайшем будущем.

Мы же, недавние пленники, наскоро обследовав оставшиеся помещения и не найдя в них ничего (и никого) предосудительного, собрались на кухне на предмет военного совета. Хруль больше не появлялся: когда я вывел Кларочку из ее бывшей темницы, Хранитель уже избавился от своей полубесчувственной ноши, весьма бесцеремонно свалив оную посреди холла. Ноша (то есть Серый) мычала и, подобно исполинской гусенице, извивалась и пыталась уползти вон (когда Хруль успел спутать свою жертву скотчем, непонятно: видимо, опять применил свои штучки с остановкой времени!) Может, оно и к лучшему: бедная Кларочка уже натерпелась достаточно, ни к чему потрясать ее девичье впечатлительное сознание еще и появлением живого полтергейста.

В ожидании «шефа» Охотников и памятуя о недавней драматической встрече с Хозяевами, я погасил на кухне свет. В окно был хорошо виден освещенный единственным фонарем небольшой участок дороги, выныривающей из леса. Машина «шефа» никак не могла проехать незамеченной. Поглаживая в ожидании нагревшийся от моих рук пистолет, я вяло отбивался от наседающей на меня с расспросами Кларочки:

— Да нет, никто мне не помогал. Говорил же уже, связали меня недостаточно крепко, вот я и выпутался. А дальше — дело техники… и богатого боевого опыта! — хвастливо добавил я.

— Это где же ты боевого опыта набрался? — хмыкнул Петрович. — Подумаешь, пару лет покувыркался на татами с такими же вояками, а туда же: «боевой опыт»! Я вот тоже на карате ходил… целых четыре раза. Но в силу врожденной скромности об этом молчу!

— Ну, во-первых, не пару лет, а без малого пять. А во-вторых, давайте-ка лучше думать, что нам с пленными делать.

Петрович воинственно стукнул кулаком по столу:

— А чего тут думать? Пленных не брать!

— Предлагаешь закопать их в подвале? — невесело усмехнулся я.

— Зачем закапывать? Закапывать не надо… Сдать их милиции, и дело с концом. Они нас похитили? Похитили. Причем грубо и цинично, прямо с дежурства, нанеся непоправимый ущерб отечественному здравоохранению. Это ж страшно подумать, сколько мы жизней могли бы спасти за это время!

— А мы и так спасли. Три. Твою, мою и Кларочки, — постарался я его утешить.

— Во-во! Спасли. А если бы нет? Они бы нас без зазрения совести в расход пустили. Налицо состав преступления: похищение и покушение на убийство! Звони ноль два, пусть приезжают и забирают уродов тепленькими! — горячился Ванька.

Кларочка встала:

— Простите, доктора, но мне нужно пойти попудрить носик! — и грациозно удалилась.

Я посмотрел ей вслед и почувствовал себя скотиной: тут такие дела творятся, а я все об одном думаю… Впрочем, судя по умаслившимся глазкам Петровича, он думал о том же. Я пнул его под столом.

— Не отвлекайтесь, коллега!

— Легко сказать! — пробурчал он и с видимой неохотой оторвал взгляд от удаляющегося Кларочкиного силуэта.

— В милицию, конечно, бандитов сдать можно. Но что мы скажем органам, когда нас спросят о вероятных мотивах нападения и похищения?

— А мы и не обязаны ничего говорить по этому поводу! Откуда нам знать, что этим гоблинам взбрело в голову? Может, они маньяки, которых возбуждают исключительно связанные реаниматологи? Или еще проще: у парней случилась ломка и они в отчаянии сперли из больницы реанимационную бригаду, надеясь найти у нее наркотики! Или просто обкурились травы и решили покуражиться? Да мало ли! Одно понятно: истинную причину их нападения лучше доблестной милиции не рассказывать. Не поймут-с!

— Уж это точно: решат еще, что это мы травы обкурились… или просто свихнулись хором. Знаешь, а ведь ты, пожалуй, прав: сдать их милиции, и баста! По крайней мере, до отъезда они нас беспокоить не будут.

— ЭТИ не будут, — кивнул Петрович. — Но есть, наверное, другие. Как минимум один. Это его мы ждем?

— Его. Да и кроме него есть еще Охотники. Не знаю, сколько их в Нерограде, но подозреваю, что немало. Вот это меня и тревожит больше всего: самый опасный враг, как известно, — тот, которого ты не знаешь. — Я передернул плечами. — Представляешь, Ванька, любой из нашего окружения может оказаться Охотником! Любой!

— Не паникуй, Палыч! Прорвемся.

— Да я и не паникую. Просто пытаюсь сообразить, как нам дожить до отъезда и не потерять души.

Вернулась Кларочка. Она посмотрела на наши скисшие лица и поинтересовалась:

— Умер кто-то? Или просто несварение желудков случилось?

«Шеф» гнал машину по ночному лесу, обдумывая недавний телефонный разговор с одним из своих подопечных. Как же его зовут-то? Алексеем, кажется? Впрочем, неважно. Важно другое: если толстяк действительно говорил с покойным греком один на один, могут и в самом деле всплыть новые детали, доселе неизвестные ни Светину, ни кому бы то ни было. Вопрос только, был ли такой разговор? Петрович вполне мог и соврать, благо, причин для такого вранья более чем достаточно: от банального затягивания времени в надежде на подвернувшуюся возможность побега до попытки выманить на себя его самого, шефа Охотников…

От внезапной догадки он непроизвольно надавил на газ. Машина послушно скакнула вперед, чуть не слетев на повороте с дороги. Охотник чертыхнулся и аккуратно остановил машину на обочине, продолжая мысленно анализировать свои опасения.

И в самом деле, если хотя бы на пару минут предположить невозможное: Светин каким-то образом освободился сам и освободил друзей, то дальнейшие действия любезного Пал Палыча представляются вполне логичными. Естественно, он во что бы то ни стало захочет продолжить их давешнюю беседу в подвале, но уже в другом качестве. А потом… а что, собственно, потом? Эти людишки слишком обременены своими идиотскими, ими же придуманными моральными принципами, не позволяющими им никаких радикальных поступков. Будь он сам на месте Светина сотоварищи, он бы, не особо терзаясь, пристрелил обидчиков, и дело с концом. Разумеется, предварительно вытащив из них всю необходимую информацию максимально болезненным способом.

«Шеф» усмехнулся и потряс головой, отгоняя глупые мысли. Чушь собачья, освободиться Светин никак не мог. Скорее всего, его душой уже овладел Хозяин и теперь милейший доктор пополнил своей персоной ряды Охотников. Дело за малым: забрать у него печать и отправиться на Крит. Наверняка тамошние коллеги уже откопали карту.

Размышления Охотника прервало чириканье мобильника. «Шеф» посмотрел на высветившийся номер и удивленно поднял брови. Быстро поднес трубку к уху:

— Что случилось?

Выслушав щебечущую трубку, Охотник раздраженно буркнул:

— Понял, спасибо. Ничего не предпринимайте. До связи!

И дал отбой. Откинувшись на спинку сиденья, «шеф» прикрыл глаза и с чувством выругался. Итак, его худшие подозрения оправдались: Пал Палыч каким-то чудом освободился сам и вызволил друзей. Незадачливые Охотники (Леха с Серым, так их зовут, кажется?) связаны и заперты. Светин с Петровичем устроили в доме засаду и ждут его появления! Кларочка утверждает, что после поимки всех троих Палыч намерен сдать их в милицию. Благо поводов хоть отбавляй.

Охотник посмотрел на часы. До рассвета оставалось меньше часа. Увы, приходится признать, что этой ночью свидание Светина с Хозяином уже не состоится. Физически невозможно за оставшиеся минуты собрать свежий отряд Охотников, штурмовать дом и вновь усадить Пал Палыча перед зеркалом. Что ж, проигранное сражение еще не означает проигранной войны… Он тронул машину с места, развернулся и неторопливо покатил в сторону города. Ткнул пальцем в кнопку приемника и невольно расхохотался: уж очень кстати пропела «Агата Кристи»:

…Ночью по лесу идет СатанаИ собирает свежие души..

Глава 16