Илья Николаевич Ульянов - Жорес Трофимов

В статье резко критиковалось увлечение так называемой «немецкой» системой обучения и воспитания, с характерной для нее мелочной регламентацией и начетничеством; были суждения о необходимости гуманного отношения к учащимся, призыв к развитию творческих начал в ребенке, к сближению обучения с потребностями крестьян. Писатель говорил о необходимости регулярно проводить учительские съезды, в которых он видел своеобразную школу для учителей; он призывал создавать увлекательные и доступные учебники и книги для чтения.

Все эти суждения были близки Илье Николаевичу. Но что провозглашает великий писатель дальше?! Призывает создавать начальные школы даже в курных избах и церковных сторожках; в роли преподавателей он видит дьячков и других местных «грамотеев»! Да еще советует земству: «Церковнослужители суть самые дешевые учителя, так как имеют оседлость и большею частью могут учить в своем доме с помощью жены, дочерей — и они-то, как нарочно, все обойдены, как будто они самые вредные люди». Толстой утверждает, что всякие «естественные истории, географии и истории (кроме священной), всякое наглядное обучение народ везде и всегда считает бесполезными пустяками». Поэтому вполне достаточно, если в начальной школе дети ограничатся усвоением русской славянской грамоты и элементарного счета. И эту куцую школьную программу, из которой исключены какие-либо сведения из природоведения, истории и географии, Лев Николаевич считает образцовой!

Выходит, в статье отрицалось многое из того, что так настойчиво и горячо утверждал Илья Николаевич на практике в течение многих лет. Было отчего расстраиваться и огорчаться. Дело не только в том, что заблуждается великий человек — ведь какое оружие он вложил, сам того не желая, в руки невежд, тупых чиновников, противников развития народной школы! Сколько будет вылито грязи на лучших педагогов России, на энтузиастов просвещения, как тяжело будет народным учителям!

Статья взбудоражила Россию. Ее ошибочные положения тут же были подхвачены реакцией. В те дни один из известных русских педагогов Н. Ф. Бунаков, тот самый, лекции которого Илья Николаевич слушал в Москве, на Политехнической выставке, писал: «Как орла, говорят, всегда сопровождает разная пернатая сволочь, — так и следом за статьей гениального Толстого последовали бранные статьишки разных мелких писак вроде фельетониста Буренина, глумившихся над русской земской народной школой, над новым, якобы немецким обучением, над звуковым способом, наглядными беседами, арифметическим ящиком и т. п.».

В тяжелом положении оказались последователи К. Д. Ушинского, сторонники развития современных школ для народа. Илья Николаевич понимал, что Л. Толстой, публикуя свою статью, не мог предвидеть, какую волну разнузданной клеветы и мракобесия она вызовет. И раньше многие самодуры разных мастей желали упразднения народного образования как занятия не столько полезного, сколько опасного для государства. Теперь, после царского «Положения о начальных народных училищах», противостоять им стало труднее. А тут еще статья Л. Толстого. Уверенность в том, что начальную школу можно будет развивать и дальше, у многих была основательно поколеблена.

Но Илья Николаевич остался верен своим взглядам. Работал много и сосредоточенно. По-прежнему был убежден, что не в темных и сырых крестьянских избушках, а в светлых и просторных школах, у знающих свое дело учителей должны учиться дети бедняков. И соответственно вел свое дело: просил средства на обучение крестьянских ребят, хлопотал об открытии новых «инородческих» училищ, закупал книги для школьных библиотек, подбирал толковых учителей, строил новые училища. Была в его действиях та глубокая убежденность, которая не подвержена ни моде, ни конъюнктуре, ни соображениям личного успеха. Взгляды и педагогические принципы у него были неизменны: надо во что бы то ни стало просвещать народ.

«Обучение чтению, — говорилось в очередном отчете о состоянии начальных народных училищ за 1874 год, — преимущественно идет по звуковому способу. Деятельные преподаватели научают детей всем звукам и слиянию их в слова в три, два и даже один месяц. Затем ученики приступают к книге… Само собой разумеется, что чтение на первых порах бывает не быстрое, но важно то, что дети с самого начала приучаются к осмысленному чтению».

Илья Николаевич отмечает далее увеличение в школах учителей, окончивших педагогические курсы, пишет о повышении им жалованья, о постройке 15 новых удобных школьных зданий и — как это ни странно — о том, что все больше и больше людей сочувствуют народному образованию «даже и в крестьянском сословии». Он считает, что «дело народного образования значительно продвигается в Симбирской губернии во всех отношениях, то есть как в учебно-воспитательном отношении, так и в материальном».

Конечно, этим продвижением оно было обязано прежде всего ему самому. Но во многих уездах были люди, заинтересованные в развитии образования, понимающие всю важность его для России. Именно они становились помощниками и сторонниками Ульянова. И личное обаяние симбирского инспектора, его трудолюбие и энтузиазм способствовала появлению у него все новых сторонников.

Поездка в Ново-Никулино

Летом 1875 года Ульяновых пригласил отдыхать к себе Валериан Никанорович Назарьев.

Жил он на хуторе возле села Ново-Никулина на берегу небольшой речушки. Рядом с домом рос большой фруктовый сад, склонялись над прудом тенистые ветлы.

Илья Николаевич бывал здесь не раз. Его интересовала школа, построенная на средства Назарьева. Она была двухэтажная, на 60 учеников. В классах стояла удобная мебель, имелось много наглядных пособий. Училище было образцовым, оно не уступало даже прославленным школам барона Корфа в Екатеринославской губернии.

Назарьев помогал Ульянову, поддерживал его с первых дней работы в Симбирске. Он искренне радовался появлению в губернии такого человека, изумлялся старательности и деловитости инспектора народных училищ, приметил его глубокую интеллигентность и бескорыстие, был очарован обаянием и добротой. И Назарьев пришелся по душе Илье Николаевичу своим неподдельным интересом к школьным делам. В нем не было того чванства и зазнайства, которые столь часто встречались в представителях дворянства.

Назарьев не чурался общественной деятельности: состоял членом Симбирского уездного училищного совета, был мировым судьей и гласным Симбирского земства. К его слову прислушивались. Его увлеченность народной школой была искренней. Он верил, что крестьянин, получивший хотя бы начальное образование, сможет более разумно хозяйствовать на земле, приобретет благоразумные привычки в быту.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});