Ядовитый детектив - Галина Полынская

Шторы заколыхались. На всякий случай, я отошла обратно к перилам, морально готовясь к отступлению. В приоткрывшейся щели занавесок возникла бледная морда Ксюши. Господи, Ты есть, Ты есть!

– Открой, Ксюша, открой нам дверь! – зашипела Тая, бурно жестикулируя.

Она в прострации таращилась на нас и не двигалась.

– Открой! Открой стервь ты эдакая!

Навряд ли Ксюша слышала Таю, но видеть-то она ее видела, а жесты подруги были более чем красноречивы. Наконец эта мокрица вышла из ступора и… скрылась из вида.

– Дрянь, дрянь такая! – тихонько завывала Тайка, едва не колотясь головой о балконную дверь. – Сейчас стекло выбивать начну!

Неожиданно послышалась какая-то приглушенная возня и Тайка замерла. О, чудо, дверь стала приоткрываться! Оттолкнув с порога Ксюшу, мы влетели в номер, трясясь от холода.

– Вы чего? Вы откуда? – бормотала Ксюша, путаясь под ногами, мы же спешно запечатывали балкон. Задернув шторы, Тая подошла к ней вплотную и уставилась глаза в глаза.

– Ксюша, ты когда-нибудь любила? – зловещим басом произнесла подруга.

– Да, – пискнуло тощее создание в длинной, до пят турецкой ночной рубашке с оборками.

– Если ты выдашь нас – мы пропали!

Господи, хоть бы знать, о чем она бредит? Как же мне поддержать Тайку, если я не знаю, в какую строну она врет?

– Мы ходили на свидание к любимому человеку, Ксюша, у нас любовь на троих, и если ты кому-нибудь проболтаешься, нам конец! Всем троим!

– А кто он? – блеклые глаза Ксюши неожиданно вспыхнули жадным любопытством. Ах ты, серенькая плесень, какие мы до чужих интимных дел жадненькие.

– Это Толик! – выпалила Тая. – Наш водитель! Ксюша, – она взяла ее за плечи и пододвинула к себе вплотную, – теперь ты знаешь нашу страшную тайну, только ты и больше никто, теперь ты наша подруга.

«Верная и фронтовая», – добавила я мысленно.

– Будешь молчать?

Ксюша кивнула.

– Ладно, спокойной ночи, подруга, – Тайка направилась к дверям.

– Пока, – прошелестело нам вослед.

Выйдя в коридор, мы перевели дух, и поспешили к своему родимому номеру… номерку, номерочечку…

Только лишь закрыв за собою дверь на ключ, мы почувствовали себя в безопасности и поверили, что все это ночное предприятие закончилось благополучно.

– Вот теперь можно и винца выпить, – я сбросила с ног ботинки.

– А мне уже почему-то и не хочется.

– А вот мне хочется! Еще как хочется!

– Как же открыть бутылку? У нас и штопора-то нет…

– Ничего, я отгрызу горлышко вместе с пробкой зубами.

Глава тридцать третья

Пробку пропихнули единственным тупым «столовским» ножиком, найденным в ящике мебельной стенки. Сполоснув пару мутных стаканов, мы наполнили их до краев «Изабеллой».

– За нас, подруга дней моих суровых, – Тайка бросила на стол пачку сигарет, – чувствую, скоро финал наших с тобой злоключений.

– Дай Бог.

Мы чокнулись и выпили.

– На что ты потратишь Шведовский гонорар? – Тайка закурила, озираясь в поисках пепельницы.

– Трубы в ванной и туалете поменяю, – начала я мечтательно перечислять, – сантехнику новую поставлю, унитаз какой-нибудь миленький, фиолетовый, к примеру…

– Сена, ты чего? – округлила Тайка глаза. – Какие трубы? Какая сантехника? Поехали в Париж, в город наших девичьих грез и тайных мечтаний!

– Тай, спустив все деньги в Париже, я вернусь домой, открою дверь туалета, увижу свой старый, страшный толчок со сломанным бачком и возненавижу Париж. Понимаешь? Возненавижу в одночасье. А потом пойду в гараж и увижу свою машинку, который год додыхающую без капремонта, а потом…

– Все с тобой ясно, – печально вздохнула Тая, – значит, карнавала не будет.

– Нет, не будет. Будут новые трубы и раковина, может, даже, ванная.

Допив вино, я отправилась умываться. И вообще, не мешало бы залезть в горячий душ, а то завтра точно проснусь вся в соплях. Пока на макушку мою лилась водичка, я напряженно размышляла. Итак, фамилия Алисы – Шведова. Не думаю, что это настолько распространенная фамилия, чтобы на нашем пути возникло сразу два персонажа-однофамильца. Если она ему не бывшая жена, то она ему кто? Не дочь и не мать. Сестра? А наш милейший Шведов действительно ничего не знает, и в самом деле нанял нас расследовать свое «ничегонезнание»? От последующей цепочки умозаключений горячая водичка показалась мне ледяной, я даже мурашами покрылась. В таком случае, зачем ему нужна была вся эта «телепостановка»? Да еще и такие траты? Хотя, откуда мне было знать его бубновый интерес…

– Сена, ты утопла там что ли?

– Сейчас, уже выхожу.

Кое-как обтершись казенными полотенцами-маломерками, я намотала на голову влажную махровую тряпицу и освободила санузел. Тайка немедля прыгнула под душ. Я же вернулась в зал, плеснула себе еще винца, закурила и задумалась.

Таиска обернулась быстро.

– О чем так мрачно призадумалась, Сенопотам?

– Да так, о жизни.

– Слушай, – Тайка щедро плеснула себе «Изабеллы», – боюсь, выдаст нас эта Ксюша. Такая ведь жабища глупая – страшно сказать.

– Тай, – я задумчиво смотрела на «винную» краску, стекающую по стенкам граненых стаканов, – в любом случае мы завтра отсюда выбираемся. Дальше я рисковать не хочу.

– Ночью?

– Как получится, – я мощно призадумалась, аж голова заболела. – Давай пока поспим, а то к завтрему я буду недееспособна.

* * *

Очень быстро наступило завтра. Утро дробно застучало нам в дверь и громко произнесло голосом Аллы Г.:

– Девочки, вставайте! Полдевятого!

– Уже! – автоматам рявкнула Тая, и мгновенно заснула.

А я пробудилась, скатилась с кровати и ринулась в спасительный душ, только теперь он был страх какой холодный, иначе мозги… иначе мозга вообще не найти в опухшей толще черепной коробки. И не вино тому виной, не сигареты, и не нервотрепные ночные прогулки по балконам, просто всю ночь я провела в каком-то полусне-полубреду, мучимая кошмарами, где вся наша история превратилась в нечто такое, что ни одному Данте не приснилось бы с его кругами ада. Вот такая вот у меня творческая фантазия…

– Сена, ну что за мода все время ванную занимать на целый день!

– Уже, уже.

Спешно высушив волосы полотенцем (отчего мы не додумались попросить у Шведова еще и фен?) я принялась разрисовываться. М-да, надоел этот процесс неимоверно. Подумать только, какое количество женского (теперь уже и мужского) народонаселения занимается этим каждый день… Я бы лучше маску купила, честное слово.

Явилась Тая.

– Слушай, я голову мыть не стала, прямо забадываюсь все это накручивать. Я вот тут так соберу вверху гладенько, а там все распущу, пусть болтается, и челочку вот так немножко выпущу – нормально?

– Тай, я думаю уже без разницы, нас все равно убивать собрались, уже все знают, что мы не из Майкопа и не от Сваныча. И сумки наши им тоже теперь не интересны, раньше надо было чесаться.

– Да, но они не должны знать, что мы об этом знаем, так что расфуфыримся как обычно.

Ну и расфуфырились.

Вот только никаких розовых комбинезонов я одевать не стала. Чего публику лишний раз баловать.

Облачившись в черные узкие джинсы и… ну ладно уж – декольтированные свитера, мы втиснули ноженьки в модельные туфли, щедро облились парфюмом, и отправились завтракать. На всякий случай драгоценную кассету спрятали в щель между мебелью и стенкой к парикам, а в диктофон вставили чистую.

Успели аккуратно: народ только еще рассаживался. Тайка на миг исчезла куда-то из вида, но вскоре вернулась.

– Ты где была? – шепнула я подруге, усаживаясь с краю стола, и выискивая взглядом Ксюшу.

– Дверь балконную закрыла, – она плюхнулась рядом. – Где жучка?

– Не видно пока. Чем кормят?

– Пока не вывозили.

В дверном арочном поеме возникла Алла Г.

– Доброе утро, девочки, – осклабилась она, – так, после завтрачка едем на фотопробы, едут Оленька, Ната, Жанночка, Светочка и Яночка. Кстати, где Ксюшечка?

– Может, проспала? – вякнул кто-то из сидевших за столом.

– К двенадцати соберитесь в холле.

Из кухни выехала тачка с тарелками… жидкой овсянки, спаси меня Господь! Я лучше сигаретами и вином позавтракаю, у нас там еще флакон «Мерло» остался. Так, теперь к другим важным мыслям: пару дней мадамы решили не выжидать, нас везут убивать «после завтрачка», видать на нас уже посмотрели украдкой и мы очень не понравились… И где Ксюша, собственно?

Для порядка повозив ложками в тарелках, мы сделали вид, что насытились дальше некуда и потихоньку ретировались из столовой в номер. И сразу дверь на ключ.

– Что делать, а?

– Тая, как жаль, что я не поспеваю первой тебе этот вопрос задавать.

– Сена, надо бежа-а-ать!

Тая лихорадочно принялась заталкивать всё, что под руку попадалось в дорожные сумки. Я же подпирала собой дверной косяк в глобальных раздумьях. Да, имело смысл драпать.

– Тай, дай-ка мне сигарету.